Кристина. – По его собственному признанию, он вернулся в Англию полгода назад, однако за все это время он не предпринял попыток разыскать меня. Более того, за все годы я не получила от него даже жалкой открытки.
Соня вздохнула.
– Ты говоришь, как озлобленная старая дева. Кристина, сколько тебе сейчас?
– Тридцать девять. Почти сорок.
– Ты когда-нибудь задумывалась о собственном будущем? О да, я знаю, что сейчас у тебя есть этот дом и эти дети, которых надо воспитывать. Но Элизабет скоро выйдет замуж – она настоящая красавица. Позволь напомнить тебе, что, возможно, тебе придется уехать из этого дома, когда твой племянник достигнет совершеннолетия. Что ты тогда будешь делать?
– Есть еще Питер, – с жаром проговорила Кристина. Она не собиралась спорить с Соней, но ее умозаключения действовали ей на нервы.
– Да, конечно, есть еще Питер. Но Питер, как я понимаю, очень скоро отправится в школу-интернат. Он будет приезжать к тебе только на каникулы, а сколько месяцев в году у нас составляют каникулы? Три- четыре? Все остальное время ты будешь одна, да-да, одна, Кристина, а одиночество – страшная штука, когда человек стареет. Предположим, когда Дональд женится, он вступит во владение этим домом, а ты переедешь в деревню. При отсутствии денег у тебя будет все меньше шансов стать замужней дамой. О, эти английские условности, до чего же они нелепы! К примеру, если бы ты жила в Америке, там все было бы по-другому. Но в Англии на стареющей, бездетной женщине всегда стоит клеймо, а у тебя, дорогая, кроме этого, есть и еще кое-что – прошлое. Незавидный статус – незамужняя баба с прошлым.
– А почему ты так уверена, – спросила Кристина, – что у меня никогда не появится шанс выйти за кого-то другого? Гарри не единственный мужчина на свете.
На мгновение Соня растерялась, но потом быстро нашлась:
– Восхитительно! У тебя есть молодой поклонник. И ты, естественно, рассказала ему о Гарри?
– Да, я рассказала ему о Гарри.
– И он отнесся к этому спокойно? Моя дорогая, он, должно быть, исключение. Нет, конечно, такие мужчины существуют. Только вот вопрос: обретешь ли ты, Кристина, счастье, постоянно думая, что Гарри опускается все ниже и ниже, что он нуждается в тебе, что он болеет и некому позаботиться о нем?
Кристина вскочила.
– Честное слово, Соня, я понимаю, ты действуешь из лучших побуждений, но у меня нет желания обсуждать все это с тобой. Все это слишком сложно, это личное. Кроме того, если Гарри хочет добиться моей благосклонности, так сказать, почему бы ему не делать это самому?
Соня неопределенно взмахнула рукой.
– Ты можешь представить, чтобы Гарри говорил о своих чувствах открыто и искренне? Оставь ему хотя бы его гордость. Нет, как давняя подруга, я должна сказать все это за него. К тому же, Кристина, не надо быть такой безжалостной, такой жестокой – надо, по крайней мере, все выслушать и задуматься о том, как ты поступаешь с человеком, который любит тебя.
– Он меня не любит, – сердито возразила Кристина.
– Если бы ты его видела, когда я рассказала ему о нашей встрече, – тихо проговорила Соня. – Он засмущался, так трогательно засмущался. Он понимает, как плохо с тобой поступил, и хочет все исправить, попросить у тебя прощения, вернуть прежнюю любовь – я это точно знаю. Кристина, неужели ты не можешь простить его точно так же, как другие простили тебя?
Кристина вдруг застыла как громом пораженная. Казалось, вопрос Сони сломал ее защиту, пробудил угрызения совести и разбередил уже успевшие затянуться раны. «Как другие простили тебя!» Разве Артур не простил ее? Была бы она здесь, если бы не искреннее и беззаветное всепрощение?
Кристина опять села, оперлась локтями на туалетный столик и спрятала лицо в ладонях.
– Что ты от меня хочешь? – спросила она.
Соня мгновение колебалась, как будто подыскивала самые действенные аргументы.
– Я не хочу тебя торопить, дорогая, но я хочу, чтобы ты подумала о Гарри. Я хочу, чтобы ты смягчилась к нему, заново узнала его. Возможно, когда вы поймете, что мало изменились за эти годы, вы снова воссоединитесь и будете жить счастливо до конца дней. Только представь, как это будет замечательно со всех точек зрения. У тебя появится друг, а у Гарри – женщина, которую он всегда любил всем сердцем. И тогда для общественности твоя юношеская импульсивность и порывистость будут оправданы. Вообрази, как будет здорово говорить всем твоим недоброжелателям, что ты вышла замуж, несмотря на их мрачные предсказания. Ты всем им дашь понять, что они ошибались, что возмездие за грех – это не смерть, а свадебные колокола! Ты будешь устроена, Кристина, и последние годы жизни проведешь как счастливая, уважаемая женщина.
Последние слова Соня произнесла с торжествующими нотками. Но Кристина ее почти не слышала. У нее в голове крутилась одна и та же фраза – «как другие простили тебя». Должна ли она простить Гарри? Может, это торжество справедливости, рука судьбы? Она устало откинула назад волосы и безжизненным голосом произнесла:
– Я подумаю над этим, Соня. Но я ничего не обещаю.
Соня встала. Она была слишком умна, чтобы продолжать давить. Она отлично понимала, что и так добилась многого.
– Дорогая, я знаю, что ты поступишь правильно. Я не хочу мешать тебе, я хочу только помочь, доказать, что я всегда была вам обоим добрым другом. – Наклонившись, она поцеловала Кристину и стерла с ее щеки след от губной помады. – Ты хороший человек, Кристина, я в этом уверена. Ты выросла в хорошей семье, с традициями, которые, не сомневаюсь, помогут тебе принять правильное решение. О большем я не прошу.
Похлопав Кристину по плечу, она без слов вышла из комнаты, но оставила после себя экзотический аромат духов. Он настолько пропитал воздух, что Кристине казалось, будто Соня все еще здесь, продолжает говорить и упорно добиваться своего.
«Как другие простили тебя». Всегда ли человек должен платить за то, что у него есть? Да, думала Кристина, должен; и ей придется платить по счетам, причем таким вот своеобразным способом. Она еще не успела насладиться своим счастьем, ощущением свободы от прошлого и верой в то, что в «Четырех ивах» она наконец обрела и семью, и дом, – прошло так мало времени. А теперь вот это.
Кристина механически закончила свой туалет, уложила волосы, взяла чистый носовой платок и спустилась вниз. На кухне Элизабет помогала миссис Поттон готовить ужин, а друг-морячок помогал ей, вернее, путался под ногами: Кристина еще в холле услышала, как племянница смеется над какой-то его оплошностью.
– Тетя Кристина, мы сами справимся, – сказала девушка, когда Кристина появилась в дверях. – Не утруждайте себя, если, конечно, вам не хочется поучаствовать в готовке.
– Точно справитесь? – с сомнением проговорила Кристина. – Нас будет много за столом.
– Вот и миссис Поттон так сказала, – улыбнулась девушка. – Она твердо уверена, что пирога на всех не хватит.
– Своим придется обойтись крохотными порциями.
– Ой, только Лесли не давайте слишком много, он и так огромный.
Лесли тут же отверг все обвинения, и они с Элизабет принялись поддразнивать друг друга. Выйдя из кухни, Кристина расставила стулья в столовой и прибрала в холле, хотя по сравнению с обычными днями он просто сиял чистотой. Она понимала, что придумывает предлоги, чтобы не идти в гостиную, где ее ждет Гарри. Наконец, собравшись с духом, она отправилась туда.
Гарри и Соня сидели рядышком на диване. Они сразу же оборвали разговор, едва Кристина вошла, и она догадалась, что они говорили о ней. Наверняка Соня пересказывала во всех подробностях все то, о чем шла речь наверху.
– Кто хочет выпить коктейля перед ужином? – предложила Кристина. – Кажется, у нас остался джин, хотя и его мало.
– С удовольствием, – первым отозвался Гарри и встал. – Помочь тебе приготовить? После Голливуда я стал спецом по коктейлям.
– Боюсь, у нас только джин и апельсиновый сок, – сокрушенно сказала Кристина. – Сейчас трудно
