Мама обо всем догадалась и пригрозила Эве, что пожалуется отцу. Больше у меня с ней не было сложностей.
— И твой отец так ни о чем и не узнал? Алекс снова расхохотался.
— Он был слишком занят, стараясь ублажить Эву и повлиять на нужных людей. — Алекс помолчал. — Наверное, мне повезло, что отец был увлечен своей второй женой — на меня практически не обращали внимания. Я проработал у отца несколько лет, окончил университет, стал дизайнером, а потом махнул в Италию. Дизайн автомобилей стал моей первой любовью. — Он снова помолчал, глядя на Хоуп. — Слушай, — неожиданно спросил он, — как тебе удалось выжить в вашем гадюшнике?
— О чем ты? — растерялась она.
— Ты что, всегда распускаешь слюни, когда тебе заливают про чье-то трудное детство? Учти, я знаю, что сочувствуют лишь для того, чтобы потом сыграть на этом!
— Ты предлагаешь мне стать такой же беспринципной и толстокожей, как ты?
— Я по крайней мере не раскисаю от каждой байки!
— То есть ты всегда ждешь, что тебя обманут, — коротко заключила она. — Ну, не знаю… Люди, конечно, не святые, но не верить никому…
— То есть святые все же попадаются!
— Ты, конечно, можешь смеяться, если хочешь, — Хоуп была уязвлена его насмешливым тоном, — только я знаю, что прежде всего людям надо верить.
— Господи, да ты романтик из прошлого века!
— А вот и нет!
— А вот и да!
Они расхохотались одновременно. Хоуп завороженно смотрела, как вокруг глаз Алекса разбежались морщинки, отчего лицо смягчилось и помолодело. Сейчас он выглядел так, что ничего не стоило забыться и…
— Откуда ты знаешь, что я не выдумал трогательную историю о несчастном детстве, чтобы заманить тебя в постель?
Смех замер у нее на губах — вот и говори потом, что людям надо верить!
— Я думаю, ты для этого слишком высокомерен. Кроме того, как насчет пушечного выстрела? Он непонимающе уставился на нее.
— Ты обещал, что не подойдешь ко мне и на пушечный выстрел, — тихо напомнила она.
— Ах, вот ты о чем! Я и забыл.
— И на том спасибо — хоть что-то приятное за утро! Я позвоню Адаму, чтобы приехал за мной. — Хоуп отодвинула тарелку с недоеденным тостом: смотреть на него и то было противно.
— Не звони, мне все равно надо в город — запастись провизией. В прошлый раз, когда после оттепели река прорвала дамбу, три дня подряд приходилось перебираться вброд. Только сначала покормлю птиц. — Он достал из холодильника тарелку с накрошенным мясом. — Или, может, ты пожертвуешь им на завтрак свою Дафну?
Хоуп содрогнулась, вспомнив острые когти и загнутый клюв.
— Так у тебя их несколько?
— Кроме сокола, есть еще ястреб и сова. Один из моих друзей устроил соколярню милях в двадцати отсюда. Там у него нечто вроде богадельни для больных и раненых птиц. Как-то раз он уговорил меня отправиться с ним на охоту — и вот теперь у меня поселились трое из его питомцев. Все почти как у тебя с Дафной.
— Вряд ли. Слишком жестоко.
— Что именно? Держать птиц или позволять им самим добывать себе корм? Соколиная охота — один из древнейших видов спорта. Птицы погибли бы, если бы Джим не подобрал их. Отношения «хозяин — слуга» с хищной птицей невозможны. Они могли бы прожить и на воле и признают меня лишь потому, что я им по душе. Хочешь пойти посмотреть?
Он сказал — и сам удивился своему предложению.
— Ну ладно, — любопытство у Хоуп пересилило страх.
Позади каменного дома прятались от ветра несколько деревянных строений.
— Осторожнее на льду, — предупредил Алекс, пока Хоуп с черепашьей скоростью, ковыляла по скользким булыжникам.
Снег быстро таял, превращаясь в жидкую грязь, но утром Алекс успел расчистить дорожки. Хоуп смотрела, как он кормил двух птиц — по сравнению с хрупким, легким телом их громадные когти казались еще страшнее. Да, жестокие создания, но все равно очень красивые.
— С Гекатой ты уже знакома, а это Просперо.
— Какой маленький! — изумилась Хоуп.
— Вот, надень. — Он натянул ей на руку кожаную рукавицу. — Прислонись ко мне, — посоветовал он, и Хоуп автоматически повиновалась. — Ты вся дрожишь, надо было надеть пальто.
— Можно подумать, — ты дал мне время!
— Теперь подними руку над головой. Птица всегда садится на самую высокую точку, так что в противном случае она просто приземлится тебе на голову.
Хоуп недоверчиво посмотрела на Алекса, но послушалась.
Бесшумно развернув огромные крылья, сова покинула насест и, скользнув под потолком, описала плавный полукруг, демонстрируя белоснежное оперение.
— Она движется совсем неслышно! — восхитилась Хоуп.
— У сов мягкие перья, поэтому они смертельно опасны для своих жертв. Осторожно, она тяжелая, — предостерег Алекс за секунду до того, как когти заскребли по кожаной рукавице.
— Откуда она прилетает? — тихо спросила Хоуп, не в силах отвести взгляд от великолепной птицы.
— По ночам она охотится, а гнездо у нее на другой стороне дома. Подержи, пока я ее покормлю. Сможешь?
— Какая красавица, Алекс! — благоговейно прошептала Хоуп.
— Да. — Он имел в виду не сову.
Глава 7
— Готово? — Хоуп приоткрыла один глаз, с опаской глядя на зятя.
— Порядок.
— Я ничего не чувствовала, — удивилась она, критически посмотрев на бледную ногу и пошевелив пальцами. — Как жужжит эта твоя штуковина, — пожаловалась она, покосившись на пилу, которую только что отложил Адам.
— Ты просто трусиха, — поддразнил он. — Надеюсь, ты в курсе, что обычно я оставляю эту рутину ассистенту?
— Благодарю за честь.
— Ты кошмарная пациентка. Это у вас семейное.
— Анна еще хуже! — возразила Хоуп.
— Я и говорю, семейное. Ты сейчас прямиком в Лондон?
— Не терпится поскорее избавиться от меня? — притворно возмутилась она.
— Давай-давай, плати черной неблагодарностью за мои труды!
Хоуп усмехнулась.
— Вообще-то вещи у меня уже уложены, но я думала заехать на ферму, посмотреть, как идет ремонт. Завтра утром у меня пробы на роль.
— В Вест-Энде? Неужели не нервничаешь?
— Еще как! — призналась она. — Но все равно интересно.
Предложение поработать в театре было заманчиво, тем более что ее всегда тянуло на сцену. По правде говоря, ей до сих пор не верилось, что представилась такая возможность.
— А я всегда считал, что, когда на моем операционном столе лежит с аппендицитом какая-нибудь известная актриса, ее роль в это время исполняет кто-нибудь из второго состава, — протянул Адам.
— Так оно и есть; но у дублерши начались приступы тошноты по утрам, которых никто не ожидал, —
