Тэд Таббс был разодет в пух и прах. Он принял ванну и побрился так тщательно, что на его подбородке осталось несколько маленьких порезов. Он был во всем своем лучшем. Он не только надел чистую рубашку, но также пристегнул к ней воротничок, чего обычно никогда не делал. Более того, он надел свой единственный галстук (черный, больше подходящий для похорон) и — вместо резиновых сапог — старые, но тщательно начищенные черные кожаные ботинки.
Все это венчал костюм. Единственный его костюм, цвет которого наиболее точно можно определить как небесно-голубой. Он купил его еще в молодости. Застегнуть пиджак оказалось делом безнадежным. Но, отпустив хлястики на спине, он смог застегнуть хотя бы жилет. Что касается брюк, то почти все пуговицы на ширинке были на месте. А там, где верхние пуговицы никак не хотели сойтись, он приспособил коротенькую бечевку, и все это прикрылось жилетом.
Словом, человек был во всем своем великолепии. А что же поросенок?
Туз прямо-таки сиял. Фермер Таббс полил его из шланга, намылил, всего выскреб, а потом ополоснул. Когда же Туз просох на солнце, фермер достал большую бутылку растительного масла и протер им всего поросенка.
Черная метка выделялась отчетливее, чем когда- либо, на вычищенной до блеска щетине. Туз гордо прошел за своим хозяином в приемную, а потом их проводили в комнату для гостей.
Фермера Таббса спросили, чего бы он хотел выпить.
— У вас есть еще до эфира немного времени, — сказали ему. — Так что мы можем предложить вам что-нибудь освежающее.
Был воскресный день, и Тэд выпил, как обычно, свою кварту сидра перед ланчем, но после поездки он ощущал жажду, и ему подумалось также, что выпивка может придать ему отваги.
— Спасибо, — сказал он. — Я бы выпил полпинты скрампи.
— Простите? — сказали они.
— Это сидр, — сказал он. — Даммерсетский сидр. Мы из Даммерсета, где растут яблоки для этого сидра. А поросенок выпил бы пинту пива.
Сидр, который им принесли, оказался противным, водянистым, сладковатым пойлом, но Туз пивом остался доволен. Они налили его в миску, и поросенок все выпил. Но он помнил слова Ненни: «Все хорошо, что в меру», и когда ему предложили еще пинту, он хрюкнул один раз.
— Он больше не хочет, — сказал фермер Таббс. — И я тоже не хочу.
Какое-то время они оставались в гостиной (откуда все, кроме них, ушли). Фермер Таббс все больше и больше нервничал. Сладкий сидр не помог ему. Туз, напротив, был на верху блаженства. От пинты пива он стал веселым и беззаботным, и ему не терпелось появиться перед камерами. Его не тревожила мысль, что он предстанет перед взором многих миллионов людей, потому что он не осознавал этого. Он думал только о Кларенсе и Меган, надеясь, что Кларенс не забудет включить телевизор, и сожалея, что милая старая Ненни не увидит его.
Так что когда за ними пришли в гостиную и сказали Тэду, что пора идти на сцену, Туз поспешил впереди своего хозяина. Идя вплотную за провожатым, который вел их на передачу «Бывает и такое», он услышал, как женский голос произносит:
— А теперь, леди и джентльмены, позвольте представить вам…
«Это меня», — подумал он и, протолкавшись через какие-то занавесы, очутился на сцене как раз в тот момент, когда женщина, стоявшая к нему спиной, закончила:
— Фермера Таббса!
Аудитория в студии разразилась оглушительным хохотом, так как на сцене появился здоровенный боров.
Хестер Янтцен (это была она) в изумлении прикрыла рот рукой, и новый залп смеха раздался, когда на сцене появился подталкиваемый сзади фермер Таббс, выглядевший (если не принимать во внимание его одежду) как брат-близнец поросенка.
Хестер Янтцен отвела ладонь от губ и улыбнулась, показав, как заметил Туз, ряд прекрасных зубов. На ней было шелковое платье изумрудно-зеленого оттенка, которое абсолютно не сочеталось с небесно- голубым костюмом фермера, и он выглядел еще более несуразно, и казалось, что могут произойти и другие несуразицы, потому что фермер Таббс не понимал, почему все над ним смеются, и какой бы ни была причина, это ему не нравилось. Он и без того нервничал и ощущал дискомфорт из-за своих слишком тесных одежд, а тут еще жара от софитов в студии, и его красное лицо стало еще краснее.
Мисс Янтцен, профессионал до кончиков покрытых лаком ногтей, овладела ситуацией. Легко шагнув вперед, она взяла фермера за большую потную руку и произнесла опять с ослепительной улыбкой:
— Добро пожаловать на передачу «Бывает и такое», мистер Таббс. Как хорошо, что вы пришли и привели с собой вашего знаменитого поросенка, Туза Треф.
Она повернулась к камере.
— Многие телезрители, — сказала она, — уже прочли в газетах о Тузе, питомце фермера Таббса. У нас в передаче «Бывает и такое» принимали участие необычные животные, но никогда, думается, не было такого большого.
Она собралась было похлопать Туза, который смирно стоял посреди сцены, но блеск масла на его щетинистой спине удержал ее, не говоря уж о его размерах. Его зубы, заметила она, были даже больше, чем ее собственные.
— Да он громадина, мистер Таббс, — сказала она со смешком. — Сколько он весит?
— Десять скоров, — буркнул фермер.
— Десять скоров? Что это значит?
Фермер Таббс вынул большой, в горошек, носовой платок и вытер пот со лба. «Уж эти лондонцы, — подумал он сердито, — ничего-то они не знают».
— Вы не знаете, что значит «скор», молодая леди? — сказал он.
— Почему же, знаю — два десятка.
— Ну вот, кое-что мы выяснили, — сказал фермер Таббс. — Один скор — это двадцать фунтов, значит. Десять помножить на двадцать будет двести фунтов. Не так уж трудно, правда ведь?
Взрыв смеха.
Теперь-то все смеялись над ней, а не над ним, он это понял. Он почувствовал, что может быть собой доволен, а мисс Янтцен почувствовала, что ее гость понемногу освоился в непривычной для себя обстановке.
— Какая я глупая! — сказала она. — Расскажите нам еще о нем. Мне говорили, он любит пиво. Не хочет ли он сейчас выпить?
— Он уже выпил пива там, за сценой, — сказал фермер Таббс. — Этого покамест достаточно.
Хестер Янтцен надела одну из своих самых шаловливых улыбок.
— Ну хорошо, — сказала она. — Мы не хотим, чтобы этот маленький поросеночек хотел пи-пи всю дорогу домой.
— Не волнуйтесь, молодая леди, — сказал Тэд Таббс. — Он приучен вести себя должным образом, как вы и я.
Когда ей удалось перекрыть хохот зрителей в студии, Хестер Янтцен сказала:
— Я слышала, что Туз Треф, кроме того, что пьет пиво, делает и другие необычные вещи, как, например, сидит в кресле и смотрит телевизор.
— Он
— Я вижу. Люди даже не представляют, какие свиньи сообразительные. Кажется, сэр Уинстон Черчилль сказал: «Собака смотрит на человека снизу, кошка смотрит свысока, а свинья посмотрит вам в глаза и увидит равного себе».
— Он кое в чем разбирался, этот старый Уинни, — сказал фермер Таббс. — Посмотрите-ка Тузу в глаза, молодая леди, и вы поймете, что Черчилль имел в виду.
Мисс Янтцен заставила себя игриво подойти к Тузу Треф. Они уставились друг на друга, и она первая отвела взгляд.
— У него чрезвычайно умные глаза, — произнесла она слегка дрогнувшим голосом. — Расскажите нам, мистер Таббс, что Туз еще может делать?
