Меня слегка трясло.
Через несколько минут ко мне присоединились решительная Мила и почти трезвый, хотя и изрядно помятый, с темными кругами под глазами, Алексей. Не знаю уж, какие методы протрезвления она к нему применяла, но он пришел почти в норму за считанные минуты.
– Прощу прощения, – произнес он. – Сами понимаете, на радостях, что уж там… чего себе не позволишь, а? У вас ко мне дело, я так понял. Насчет денег?
– Нет.
– А что же тогда?
– Вы знаете, сейчас я сформулирую, – проговорила я, глядя на часы. Было без трех десять. Три минуты до назначенного Родионом срока.
– Конечно, конечно! Мы подождем. Я и так ждал слишком…
И тут раздался звонок в дверь. По моей спине, если быть откровенной, сползла лавина холода.
– Кого это еще? – буркнул Ельцов.
– Черрт! – воскликнула Мила. – Это, наверно, снизу. Ты воду не выключил, когда голову под кран совал. Я его, этого соседа, уже несколько раз заливала.
В дверь названивали все настойчивей.
– Ладно, – вздохнул Алексей, – иди открой этому… соседу.
Мила направилась в прихожую.
– Кто там?
– Мы из милиции, Людмила Викторовна, – ответил ей густой мужской бас. – Я вас ненадолго отвлеку. Пара минут, и все.
– Из милиции? Что вас… прорвало. Ходите и ходите!
– Извините. Работа такая. Думаете, мне доставляет большое удовольствие этот визит?
– Ну ладно уж, – смилостивилась Таннер-младшая и, щелкнув замком, потянула на себя дверь. – Сейчас… одну минуту. Погодите.
Но стоило Миле провернуть последний замочек, как дверь разверзлась, словно по ней грохнули из стенобитного оружия. Бедную Милу буквально приплющило к стене, и она, полуоглушенная, медленно, со стоном сползла на пол.
В квартиру ввалился высокий, внушительного вида мужчина со смуглым надменным лицом.
За его спиной, кажется, находился еще кто-то.
Услышав шум, я выглянула в прихожую и увидела неожиданного визитера. Разумеется, я тут же узнала пришедших.
– Добрый вечер, Владимир Сергеевич, – поздоровалась я. – Что ж вы Милу-то так неаккуратно, а?
Да, это был он, Гриф.
– А, здравствуйте, Мария, – почти дружески проговорил Туманов, закрывая за собой дверь. – Это хорошо, что вы пришли. Меня загодя предупредили, что вы здесь. Кстати, без моего на то желания предупредили, что со мной случается крайне редко.
– Кто предупредил?
– А вы не догадываетесь?
– До… догадываюсь.
– Вот и прекрасно. Родион Потапович, она в самом деле догадывается.
Я не стала анализировать, сказаны эти слова с легкой иронией или же со злой издевкой, поскольку в этот момент из-за мощной спины Туманова вынырнула знакомая фигура.
– Босс?!
– Привет, Мария. Боюсь, я тут набедокурил маленько, всем досадил. Тебе – что столько времени отсутствовал. Владимиру Сергеевичу – тем, что несколько отклонился от его первоначальных планов. А вот госпоже Таннер, – он склонил голову в сторону ошеломленной неожиданным визитом и падением Милы, – самим фактом своего появления. А хуже незваного гостя, как известно, хуже только незваный татарин, – тут же извратил он поговорку. – Да. Логически так оно и получается. Ладно. А где?..
– А я за дверью, – прозвучал высокий женский голос. Дверь приоткрылась. – Да все не решусь зайти.
И вслед за голосом в прихожей показалась женщина, завернутая в легкую ветровку – явно не по плечу.
Это была Ксения.
– Но ты же… в СИЗО… – пробормотал Ельцов.
– Ты что, думал, я там всю жизнь гнить буду, Леша? Меня выпустили под подписку о невыезде. Да я никуда и не денусь, вот так.
– Ксения! – прервал ее Туманов, разглядывая Ельцова. – Впервые вижу его так близко, – наконец проговорил он. – Так из-за этого зяблика ты всех нас поставила на уши? Да как-то и не верится… как-то и не верится, что я согласился.
– А пройдем в комнату, если хозяева не возражают, – проговорил Родион.
Туманов пожал плечами:
– Ну хорошо. Тем более что есть о чем поговорить. Правда, Ксения?
Та промолчала.
Все присутствующие: и гости, желанные и нежеланные, и хозяева – все прошли в гостиную и расселись в креслах и на диване. Один Ельцов сел прямо на пол, на ковер. Его щеки и подбородок дрожали, лицо посерело, на лбу выступили крупные капли пота.
– Ты не ожидал видеть меня здесь, правильно, Алеша? – спросила Ксения.
– Но… Ксюша…
– Я тебе больше не Ксюша!!!
– Разрешите, господа, я скажу, – произнес Родион Потапович, – все же именно я, в некоторой степени, явился инициатором этого неприятного общего рандеву. И я должен пояснить.
– Ну, говори, Родион Потапыч, говори, – махнул рукой Туманов.
– Да не надо нам ничего говорить! – наконец проклюнулась Мила Таннер. – Что вы можете нам сказать, вломились в дом, как последние ублюдки… я вот ментов вызову!
– Не надо ментов.
– Ну так охрану!
– И это лишнее. Тем более что охрану в подъезде я временно заменил, – сказал Туманов.
Мила повернула к Ксении искаженное злобой лицо и медленно, внятно, с паузами произнесла:
– Что ты сюда приперлась, сука? Завидуешь мне? Бесишься, что Алексей не попал в ловушку? Что моргаешь? Правда глаза колет? Ну как? Убийца!
– Убийца? Знала бы ты, кто убийца… – проговорила Ксения. Таннер-младшая в ярости вскочила, но мой щуплый босс с неожиданной силой удержал ее и усадил в кресло:
– Я вот знаю, кто убийца. И Ксения знает, и Владимир Сергеевич. А вот Мария. – Он повернулся ко мне. – Ты, Мария, не знаешь кто.
– Но я как бы… прочитала.
– Мой факс? Это хорошо. Владимир Сергеевич, разрешите?..
– Да уж рассказывайте, чего уж там.
– Так вот, Мария, – обратился он ко мне. – Ты помнишь тот звонок, когда нас великодушно предупреждали о том, чтобы мы не лезли в это дело? Конечно же, помнишь.
– Ну да.
– Прекрасно. Ведь с этого все началось. Точнее, продолжалось. В один прекрасный день, когда я входил к тебе в здание больницы, меня схватили чуть ли не с крыльца отделения, где ты лежала, и запихнули в джип. А вскоре я предстал пред ясны очи присутствующего здесь Владимира Сергеевича.
– А как же письмо? – пробормотала я. – Это… «вынужден оставить Москву по причинам…».
– А письмо доставили уже задним числом. Чтобы не волновалась Валентина, да и ты… Эх, да ладно, что уж. Когда письмо легло в мой ящик, я уже усиленно работал. На Туманова.
– Да, я уже поняла…
– Владимир Сергеевич дал мне сперва понять, что я скорее всего труп. Однако же Ксения оказалась
