едва ли прекратилась полностью.
Капитан Бен Уайт, офицер по ремонту 391?го из состава дивизиона полевой артиллерии, который обыкновенно придавался Боевой группе Б, пожаловался мне, что у его 105?мм гаубиц начались проблемы со снарядами. Хотя дивизия была снята с передовой, ее батареям приходилось время от времени вести огонь в поддержку 104?й пехотной дивизии, которая удерживала позиции вдоль реки Рер под Дюреном.
Пороховая камора в казенной части 105?мм гаубицы высверливается по нескольким диаметрам. Начальная часть каморы рассверлена на конус для удобства заряжания. Поперечник этой ее части должен быть достаточно велик, чтобы гильза свободно входила в камору, и в то же время достаточно мал, чтобы позволить стенкам гильзы разойтись при выстреле, обеспечивая обтюрацию (закупорку канала) и не давая выхода пороховым газам.
Перед гильзовой частью каморы находится свободное пространство — его поперечник меньше, чем диаметр гильзы, а размеры позволяют поместиться ведущему пояску снаряда. На следующих 5 сантиметрах камора опять рассверлена на конус так называемым снарядным входом: кпереди от ведущего пояска снаряд удерживают поля нарезки, а поперечник каморы уменьшается, пока не становится равен диаметру центрирующего утолщения (иначе говоря, калибру снаряда). Поля нарезки представляют собой, по сути, спирально закрученные выступы шириной приблизительно в 6 миллиметров, разделенные такой же ширины канавками и покрывающие всю внутреннюю окружность ствола. Глубина нарезки составляет приблизительно 3 миллиметра, а поперечник ствола в свободном пространстве изменяется на протяжении примерно 4 сантиметров. Нарезка ствола выполняется протяжкой через пушечный ствол специального дорна.
При подрыве порохового заряда сила взрыва толкает снаряд вперед, и мягкая кромка ведущего пояска врезается в снарядный вход. Этим создается обтюрация впереди гильзы и в то же время придается вращательное движение снаряду, увеличивая стабильность его траектории при выходе из ствола. Естественно, что снарядный вход, самая важная часть ствола, снашивается в наибольшей степени. Помимо расстрела, то есть механического износа под давлением ведущего пояска, снарядный вход подвергается и разгару, то есть коррозии под действием высокой температуры и давления пороховых газов. Кроме того, на него также оказывает химическое воздействие фульминат ртути, который используется в капсюлях. Точечная коррозия еще более ослабляет поля нарезки в снарядном входе — до такой степени, что они стираются в стволе на протяжении десятка сантиметров. В этом случае ведущий поясок проминался недостаточно, а это, в свою очередь, приводило к тому, что терялась обтюрация и снаряд вылетал из ствола по не вполне прямолинейной траектории. В некоторых случаях ведущий поясок был поврежден настолько сильно, что его при выстреле срывало, и снаряд начинал кувыркаться в полете, теряя высоту и скорость. Это могло привести к тому, что снаряд мог недолетом поразить наших же солдат.
При осмотре выяснилось, что стволы всех до единого орудий 391?го дивизиона полевой артиллерии находились в ужасном состоянии. В некоторых случаях нарезка была изношена на глубину 30, а то и 45 сантиметров! Я немедленно доложил об этом майору Аррингтону. Лейтенанты Ниббелинк и Линкольн отчитались, что сходная ситуация сложилась и в 67?м и 54?м дивизионах полевой артиллерии. При тщательном осмотре во всех случаях выяснилось, что стволы пушек крайне изношены и требуют замены. Майор вызвал капитана Семберу и потребовал немедленно запросить 54 ствола к пушкам калибра 105 мм. Но в отделе снабжения армии решительно отказались поверить нашим сообщениям, что стволы орудий действительно настолько изношены. Капитану Сембере заявили, что в дивизию направят «специалиста» по орудийным стволам из арсенала Рок-Айленд, в чине первого лейтенанта. Когда Сембера представил инспектора курьерской группе, я сразу его узнал, хотя и не был в то время уверен, что он узнал меня тоже. Вскоре мы отлично сработались. Прибывшим к нам лейтенантом оказался Джо Дортман, с которым мы на Абердинском полигоне вместе проходили курсы СПОР на летних сборах в 1939 году. Он был немного чудной, погруженный в учебу, страшно наивный парень и послужил нам мишенью для многих розыгрышей. По нынешним меркам, его бы назвали «ботаном». Я пересказал Линкольну и Ниббелинку историю, которая случилась со мной и Дортманом в Абердине, но попросил не болтать об этом — очень уж мы хотели выбить для дивизии сменные орудийные стволы.
Тем летом на Абердинском полигоне собралось полторы сотни кадетов артиллерийско-технической службы с девяти разных курсов СПОР. Нас перетасовали, чтобы мы успели перезнакомиться с товарищами из других университетов. Трое моих соседей по палатке приехали из Университета штата Калифорния в Беркли, из Университета Цинциннати и из Корнелльского; мой приятель Барнетт из соседней палатки прибыл из Технологического университета Джорджии. Дортман тогда учился в Мичиганском технологическом институте и жил через несколько палаток от нас. На всякий вопрос инструктора во время занятий у него первого находился верный ответ. Кроме того, он был весьма самонадеян и скоро начал здорово действовать на нервы всем нам.
В столовой нас разместили за столами по восемь мест каждый, и так вышло, что Дортман оказался за одним столом со мной и Барнеттом. Днем график занятий у нас был очень плотный: утром мы слушали лекции, а после ланча, разбившись на небольшие группы, посещали различные участки полигона. События учебного дня служили хорошей пищей для вечерних бесед.
Как-то вечером Барнетт полюбопытствовал, чем я занимался в тот день.
— А, — ответил я, чуть усмехнувшись, — нас водили в крысиный питомник на южном краю полигона.
Барнетт подмигнул мне в ответ:
— Ого! И чем они там занимаются?
— Кто-то сумел вывести породу особо башковитых крыс, — отозвался я, — и теперь их сурово натаскивают.
— Да на что же, — возмутился Дортман, — можно натаскивать крыс?
Я поднял ставки:
— Крыс используют для чистки стволов противотанковых пушек перед стрельбами.
— Что значит — используют для чистки? — переспросил Дортман.
Было похоже, что он готов клюнуть, поэтому я немедленно продолжил:
— В общем, вывели специальную породу белых крыс — их разводили специально под определенный вес, размер, цвет и особенно качество шерсти. Взрослых крыс тренируют в разных лабиринтах, чтобы те научились выполнять команды. А уже натасканных окунают в чистящий раствор и засовывают в казенник 37?миллиметровки. К дулу пушки солдат подносит кусок сыра. Крыса пытается добраться до сыра и по пути тщательно чистит изнутри ствол, оттирая его от нагара и космолиновой смазки. Прежде чем крыса добежит до дула, солдат убирает сыр, и крыса плюхается в свежую ванночку с раствором, а потом ее снова загоняют в казенник. Иной раз требуется два-три прохода, чтобы отмыть ствол, — если, конечно, крыса не успеет ухватить кусок сыра. Если солдат не успеет отдернуть приманку от дула, животное застрянет и, покуда не сгрызет свою добычу, уже никаких пушек чистить не станет! А вот если крыса выполнит задание до конца, то она получит сыр уже как награду.
Дортман выслушал меня с ошеломленным видом. Я и сам малость обалдел при мысли, что мою байку приняли всерьез. Так нагло я еще в жизни не врал!
Наши соседи по столу, кажется, готовы были уже лопнуть со смеху. Я решил, что нужно срочно разрядить обстановку, и продолжил:
— Помнишь, на прошлой неделе нас водили на стрельбы из большой 14?дюймовки? А знаешь, Дортман, как ее чистили после этого? Для этого у них есть особая порода кроликов, только вместо сыра под дулом орудия подвешивают пучок морковки. Мне рассказывали, что на то, чтобы отчистить ту пушку, ушло 6 кроликов и 110 кило морковки!
Последняя фраза была, кажется, лишняя — Дортман, по-моему, догадался, что его разыграли. Несколько дней после этого он ходил надутый и шарахался от меня, решив, должно быть, что я ума лишился. Помирились мы, однако, еще до того, как покинули лагерь, и расстались уже добрыми приятелями. С тех пор я не встречался с Дортманом, пока он не прибыл к нам осматривать артиллерийские орудия.
Как только Дортман приехал в расположение 391?го дивизиона, я отвел его к Бену Уайту, и мы вместе отправились на одну из батарей, чтобы осмотреть пушки. Дортман привез с собой специальное
