— Когда вы его видели в последний раз? — спросил он.
Элиза пожала плечами:
— Вскоре после того, как это случилось. Он дал мне крупную сумму, помог стать респектабельной дамой для утех, так сказать. — Смех Элизы перешел в неудержный припадок кашля, который ей удалось остановить, когда она откашлялась и сплюнула. — И с тех пор я его больше не видела.
— И больше не увидите. Он уже десять лет как мертв.
— Тогда какое ты имела право приходить сюда и ворошить прошлое? Барышня, тебе бы лучше оставить все в покое, — сказала Элиза, с упреком глядя Серену. — Прошлого не воротишь.
— Как нам проверить, что вы говорите правду, а не разыгрываете скверную шутку? — спросил Николас.
— Значит, тебе не терпится увидеть доказательства, — сказала Элиза. — Подождите здесь.
Она исчезла в глубине мрачного дома, но вскоре вернулась, сжимая в руке какой-то предмет, завернутый в грязную тряпку, и протянула его Николасу.
Как только Николас развернул тряпку, Серена заметила, что сомнение на его лице сменил ужас.
— Николас, что это?
— Медальон. Портрет моего отца. Боюсь, что больше не осталось никаких сомнений.
— Он говорил, что дарит мне это в знак своей любви, — сказала Элиза. — Поскольку это не драгоценная вещь, мне не удалось ее продать. Я оставила медальон на память.
— Скорее как страховой полис, — с презрением заявил Николас. Он бросил монету на землю перед ногами Элизы. — Это за ваши старания. От меня вы больше ничего не получите, вам и так уже сполна заплатили.
Серена прижалась к нему, ее лицо побелело, она вся дрожала.
— Я не знала. Я бы не стала… что же я наделала?
— Давайте покинем это ужасное место, — с горечью сказал Николас. — Уже то, что мы находимся здесь, оскорбительно для меня.
Он взял Серену за руку и увел ее.
Элиза пожала плечами, подняла монету и громко захлопнула дверь своего дома.
Серена так дрожала, что с трудом преодолела короткий путь до постоялого двора.
— Мне так жаль, Николас. Поверьте, я не имела ни малейшего понятия, что может обнаружиться, — с отчаянием в голосе сказала она. Ей стало невыносимо видеть мрачное лицо Николаса. — Его лучший друг! Неудивительно, что отец не захотел мне открыть правду. Мне не надо было ворошить прошлое. О боже, я почти сожалею, что не он оказался виновным в убийстве. Простите меня.
— Теперь вы говорите глупости. Вам не за что извиняться. Это я виноват, страшно виноват, и мне стыдно за то, что мой отец заставил вас жить на континенте. Мой отец вынудил вас вести такую жизнь. Это мой отец до сих пор не давал вам возможности осуществить законное право на наследство. И по злой иронии судьбы именно я настоял на том, чтобы узнать правду. — Николас с горечью рассмеялся. — Можно сказать, что я стал творцом собственной погибели.
— Николас! Вы не должны так думать. Мой отец сам сделал выбор. Вашей вины тут нет.
Николас печально взглянул на нее:
— Что вы теперь собираетесь делать?
— Делать?
У нее был смущенный вид.
— Вы ведь желаете восстановить доброе имя отца?
Серена стала еще бледнее.
— Николас, я не собираюсь ничего делать, — ответила она. — Это случилось тридцать лет назад. Вряд ли сейчас это кого-нибудь волнует. Даже скандал забывается, если он случился больше недели назад.
— Вы не должны так говорить ради того, чтобы поднять мне настроение.
Серена сердито топнула:
— Я сама делаю выбор и отвечаю за его последствия. Перестаньте брать всю вину на себя, это оскорбительно.
— Серена, столь необычный взгляд на жизнь поражает меня. Вы удивительная женщина!
— Мне хотелось бы поверить вашим словам. Прямо сейчас я не чувствую себя удивительной. Скорее, чувствую себя усталой и сбитой с толку. Вы не отвезете меня домой?
— Да, пожалуй, это будет лучше всего. Мы поговорим об этом завтра, после того как выспимся и сможем подумать о последствиях.
— Тут не о чем говорить. Теперь мы знаем правду, и больше никто ничего не узнает. Папа был бы такого же мнения. Как и я, он сам делал выбор. Он не стал бы добиваться правды. Он также не захотел бы, чтобы вы возмещали ему убытки за своего отца, даже не зная, что мы… друзья.
Николас взял руку Серены и горячо поцеловал ее:
— Друзья. Наконец-то вы удостоили меня такой чести. Благодарю вас.
В тот вечер Серене предстояло разыгрывать фарс с Эдвином. Дядя не смог бы разыскать для нее лучшего кавалера. Но цели Эдвина и его отца не совпадали. Жизнерадостная Джорджиана приходилась Эдвину больше по вкусу, нежели вселяющая благоговение кузина, вот почему он так ревниво сопровождал ее. Они договорились встретиться с Джорджи и Мелиссой в театре. Эдвин застал Серену одну в гостиной нижнего этажа, она стояла перед холодным камином. К его ужасу, кузина плакала.
— Кузина Серена, я не хотел вам мешать. Прошу прощения, — сказал Эдвин, пятясь назад к двери.
Серена подскочила, тыльной стороной руки смахнула слезы.
— Все в порядке. Я не буду плакать при вас. Я забыла о нашей встрече. Боюсь, вам придется ехать без меня. Я не готова составить вам компанию.
— Что так расстроило вас? Это как-то связано с братом Джорджианы?
Этот вопрос застал ее врасплох.
— Нет, с какой стати?
Эдвин покраснел:
— Просто так. Джорджи говорила… только я думаю, что она ошибается.
— Что сказала Джорджи? — спросила Серена таким тоном, что Эдвин вздрогнул.
— Она говорила, что между вами что-то происходит, — запинаясь, ответил он.
— Тогда скажите Джорджи, что она сильно ошибается, — колко ответила Серена. — Если хотите знать, я расстроена своим папой.
— Убийцей, — догадливо сказал Эдвин.
— Он никого не убивал!
— Приношу извинения. Я лишь повторяю то, что говорит мой отец.
— Ну и хорошо же он думает о своем брате! — с чувством сказала Серена, вспоминая, что именно дядя подстроил все так, чтобы в нее стреляли.
У Эдвина был озадаченный вид.
— Мой отец досаждает вам этим? Похоже, это давняя история, не понимаю, почему она должна вас расстраивать.
— Я знаю, что отец невиновен, но никак не могу доказать это. — Серена села прямо и вытерла глаза платком. — Вы правы, это дело прошлое. Отправляйтесь в театр и извинитесь за мое отсутствие. Прошу вас, только не говорите, что я была расстроена.
Серена рано легла спать, надеясь, что отдых поможет ей восстановить душевный покой. Однако среди ночи у нее появились более мрачные мысли, и она долго не могла уснуть, думая о том, какую боль причинило Николасу сегодняшнее открытие. Лучше было бы, если бы она не стала разыскивать эту страшную женщину. Николас, бедняга Николас — ей было невыносимо видеть его несчастным. Всего два дня назад они вместе лежали в гостиной нижнего этажа. К своему несчастью, Серена снова воскресила в памяти те любовные ласки. Воспоминания разожгли ей кровь и наполнили сердце тоской. От ощущения неутоленного желания она металась среди спутавшихся простыней.
Она лежала, чувствуя жар и жалея себя, и прислушивалась к приглушенным звукам Лондона,
