— Вы нарочно перепутали карточки, не так ли?
Мэтти в этот самый момент сделала глоток белого вина.
Она закашлялась, из глаз брызнули слезы, из носа тоже потекло.
Джек приподнялся и стукнул ее по спине. Они сидели рядом в сельском пабе, куда он привез Мэтти.
Слава богу, что он не сшиб ее с места!
Неужели была необходимость в таком сильном ударе? К тому же это совсем не помогло, она все еще продолжала кашлять, так что несколько посетителей паба обернулись и с сочувствием поглядели на нее.
Во всяком случае, их сочувствие было сильнее, чем у Джека Боучампа, который, казалось, видел в этом некое развлечение, о чем говорили веселые искорки в его карих глазах и улыбка.
— Вытрите нос, — наконец проинструктировал Джек, протягивая ей белоснежный носовой платок.
Мэтти так и сделала. Шумно. И это помогло.
Только ее глаза все еще слезились.
— Ну как, лучше? — спросил Джек, в то время как она вытирала слезы с лица. Наверняка потекла тушь!
— Да, лучше, — сообщила она глухо, поскольку смотрела вниз на то, что еще пять минут назад было белоснежным носовым платком, а теперь на нем виднелись коричневые разводы. О, ну, в общем-то, как она сейчас выглядела, беспокоило ее меньше всего!
И как она могла чувствовать себя лучше после того, что он только что сказал? Он прекрасно знал о том, что она перепутала карточки нарочно!
— Спасибо, — сказала она учтиво, сжимая в руке носовой платок. Мэтти сомневалась, что теперь, когда она сморкалась в платок и измазала его тушью, Джек захочет получить его обратно.
Джек Боучамп подъехал к их дому этим вечером ровно в девять часов. Мэтти уже стояла на дороге, ожидая его. Она не хотела, чтобы он приближался к дому: мать не должна была знать, с кем она проводит этот вечер.
Более того, Мэтти уверила мать, что вернулась с работы домой несколько часов назад, что ситуация с Джеком Боучампом улажена, что он принял ее объяснения о допущенной ошибке и теперь обязательно привезет Гарри в выходные. Осталось только убедить во всем этом Джека Боучампа.
Его замечание, кажется, положило конец ее оптимистичным планам.
Мэтти громко прокашлялась.
— Ранее я пыталась объяснить вам… что за выходные осознала свою ошибку…
— О, да, — сухо сказал Джек. — Но ваше следующее замечание относительно жены и четырех подружек, казалось, подразумевало что-то еще. — Он с насмешкой приподнял бровь.
Мэтти вздрогнула — она ясно помнила свое замечание.
— Разве вы так не думаете? — спокойно спросил он, прежде чем мелкими глотками опустошить бокал пива, которое заказал для себя.
Возможно, если бы она подумала перед доставкой тех цветов в субботу… Но это и было ее проблемой: она не думала, она действовала!
А вот теперь Мэтти задумалась над тем, что сделала. Задумалась и поняла, что повела себя очень непрофессионально. Ее совершенно не должно касаться, что кто-то из ее клиентов имеет несколько подружек. В ее обязанности входит только доставлять цветы и никого при этом не осуждать.
— Вот видите, Мэтти. — Джек наклонился к ней. Я тоже думал о беседе между вами и вашей мамой, которую случайно подслушал, когда зашел в вашу гостиницу вчера днем. Полагаю, вы обсуждали бабника и жадную свинью?.. Эту жадную свинью, которая имеет четырех подружек?
Сердце Мэтти упало еще ниже. Теперь, казалось, оно билось где-то в пятках.
Она облизала сухие губы и уставилась на вино, которым секунду назад поперхнулась.
Ничего не помогало! Этот человек все еще казался чертовски привлекательным. Мэтти преднамеренно оделась особенно небрежно — в потертые джинсы и белую футболку с надписью «Секси». Ей казалось, так уровень важности их встречи снизится. Но Джек Боучамп был одет так же небрежно — потертые джинсы, футболка игрока в регби, которая придавала ему весьма спортивный вид. На самом деле это он должен был надеть футболку с надписью «Секси» — как предупреждение женщинам остерегаться его.
О чем это она думает? Последнее, о чем Мэтти должна была сейчас размышлять, — это насколько привлекателен Джек Боучамп.
— Не знаете, как повежливее ответить? Ну и не надо! — произнес он. — Вчера вы ясно дали понять, что думаете по этому поводу.
— Хорошо, допустим, что это были вы — тот, кого я обсуждала вчера со своей матерью, — сдалась она. Но это не означает, что… не означает…
— Да? — подталкивал он.
Она впилась в него взглядом.
— Я допустила ошибку, признаюсь, — кисло признала она. — Каждый иногда делает ошибки. — Даже вы, мысленно съязвила она.
— Согласен, — спокойно подтвердил Джек. — Но какую из ваших ошибок мы сейчас обсуждаем?
Это был действительно хороший загородный паб, с этакой староанглийской атмосферой, которая казалась естественной, а не искусственно созданной. Рядом сидел очень привлекательный мужчина.
Короче, при других обстоятельствах Мэтти получила бы от всего этого удовольствие. При других обстоятельствах..
— Послушайте, я пришла к вам утром, чтобы извиниться за допущенную ошибку и… и…
— Да? — Джек бросил на нее насмешливый взгляд.
— А что вы имели в виду, когда сказали «какая из ваших ошибок»? — нахмурилась Мэтти.
— Ax! — Он улыбнулся. — Наконец-то вы поняли, что, возможно, допустили не одну ошибку.
Мэтти моргнула от негодования. Этот человек и был самой главной ее ошибкой! Но Джек, похоже, думает, чю она натворила что-то еще?..
— Вчера вы упомянули вашу семью, — медленно начала она. — Я предполагала, вы подразумевали жену и детей…
— Никакой жены. Никаких детей, — с расстановкой сообщил он. — Родители. И несколько родных братьев и сестер. С одной вы встретились утром.
Мэтти выглядела ошарашенной.
— И они — та семья, с которой вы в эти выходные едете в Париж? — Как она может поверить этому?
Париж был местом для влюбленных, а не для тридцатилетнего мужчины, который отправляется туда со своими родителями, братьями и сестрами!
Он кивнул, не обращая внимания на ее удивление.
— Моя самая младшая сестра — Александра; вы встречались утром, — напомнил он ей.
— Да… — согласилась Мэтти, все еще не веря его словам.
— Она помолвлена и хочет отметить это в ресторане на Эйфелевой башне.
Мэтти не знала, смеяться ли над нелепостью этого объяснения или завидовать, что кто-то может хотеть подобного и даже пытается реализовать это!
— Получается, что жены у вас нет, — предположила Мэтти.
— Как и четырех подружек, — твердо сказал Джек Боучамп.
— Хорошо, что не больше! — Мэтти не могла сдержать усмешку.
— Вы знаете, что я думаю, Мэтти? — начал он. — Я думаю, ваш отец должен был наказывать вас чаще, когда вы были маленькой девочкой.
С ее лица исчезла улыбка.
— Это было бы сложно… видите ли, он умер, когда мне было три года, — с расстановкой объяснила она.
Те нечеткие воспоминания об отце, что у нее остались, рисовали образ высокого человека, который обычно брал ее на руки и относил в кровать, человека, который часто смеялся… Она помнила, что ее мать в те дни тоже часто смеялась…
