Даниель оторвалась от книги и тяжело вздохнула. Она всегда преклонялась перед бесстрашными женщинами, такими, как Мэтти О'Шоу. У этой женщины была фантастическая сила воли. С помощью этой силы люди меняют свою жизнь, преодолевают все невзгоды. Даниель считала, что Коди Уокер тоже обладает этой силой. Ведь ему удается справляться с целой армией непослушных подростков. Ее скауты боялись его неодобрения, вставали каждое утро по первому сигналу и стойко переносили все тяготы пути, они внимали ему, затаив дыхание, и радовались его появлению, гордились его похвалой и смеялись его шуткам. И слушали его песни.
Коди, несомненно, был их героем: высокий, красивый, сильный, такой, каким хочет стать каждый мальчик, такой, за которого мечтает выйти замуж каждая девушка.
Кто-то из девочек звонко рассмеялся, и этот смех гулким эхом разнесся по равнине. И Даниель подумала, как хорошо, что они с Линн все-таки поехали в это путешествие. Здесь, чтобы залечить душевные раны, достаточно просто посмотреть на бескрайнее голубое небо. Так, наверное, поступала и Мэтти О'Шоу.
Даниель заметила, что и ее отношения с дочерью изменились в лучшую сторону. Линн стала ласковей и мягче. И другим девочкам это путешествие пойдет на пользу. Жизнь без телевизора, телефона и музыкального центра оказалась не так уж плоха. По крайней мере им всем было о чем поговорить кроме нарядов и компакт-дисков.
Ветер ласково шелестел ее юбкой, и Даниель, словно ощущала рядом с собой незримое присутствие Мэтти О'Шоу. Ей очень нравилось вот так шагать по прерии, и мысленно она поблагодарила Коди за то, что он не разрешил ей ехать в фургоне. Фургонами, кстати, правили только женщины и девушки, самыми молодыми из которых были Молли и девочка по имени Брук Уоррен. За остальные фургоны отвечали такие же «общие мамочки», как Даниель: Кэти Маккуин, Пэт Кертис, Викки Золлер, Брэнда Винчестер, Сэнди Берк, Бев Маршалл и, наконец, Барбара, мать Джун Мэтсон. Все они выросли на ранчо, и им и в голову не приходило, что это не женское дело – управлять лошадьми.
Фургоном с провизией правила женщина средних лет, которую все открыто называли Мегерой, и она ничуть не возражала. На ее плече было вытатуировано ее настоящее имя: Роуз. Роуз была немногословна и постоянно жевала табак.
В конечном счете лишь Даниель и Джой Лоутон, еще одна «мамочка», которую тоже не подпустили к лошадям, шли позади. Они сразу понравились друг другу. И подружились. Обе разведены, обе обмануты, обеим пообещали замечательное путешествие.
Но вообще-то грех скулить: здесь чистый воздух, рядом щебечет дочь, так что в итоге все не так и плохо. Но когда они подошли к Сладкой реке, ее уверенность мгновенно улетучилась. Во все времена путешественникам, которые направлялись в Орегон, Калифорнию или хотя бы к поселениям мормонов, речку нужно было переходить вброд. Весна выдалась на удивление влажная, и вода в реке с таким кротким названием сильно поднялась. Она так бурлила и шумела, что путешественники в нерешительности остановились на берегу, переминаясь с ноги на ногу.
Даниель тоже застыла на месте, с ужасом уставившись на кипящую воду. Что-то первобытное было в ревущем потоке, неукротимое и завораживающее. И манящее и отталкивающее одновременно. «Неужели разумно переходить реку прямо здесь?» – невольно подумала она, но промолчала. Если Коди узнает, что она боится, он ее засмеет. Она глубоко вздохнула.
Наверное, можно спуститься вниз по течению и поискать более спокойное место для переправы. Но Коди невозмутимо заявил:
– Мы перейдем здесь.
И все же, когда Молли вызвалась стать первой, Коди не смог скрыть неудовольствие. Он вдруг испугался. Вдруг вспомнился тот несчастный случай, унесший жизнь Рэйчел. Страх предательски завладел всем его существом, ему хотелось взять Молли на руки, все сделать за нее, но он сдержался. Не далее как вчера дочь обвиняла его в том, что он пытается вырастить ее «в барокамере». И он убеждал ее, что это не так.
Костяшки пальцев у него побелели, когда он изо всех сил натянул удила. «Черт возьми, – подумал он, – почему Молли так упряма?» Конечно, если он только заикнется о том, что будет сам управлять лошадьми, она мигом обидится. Нечто подобное уже произошло, когда дочь решила научиться объезжать лошадей. Тогда Коди пришлось побеседовать с ней и объяснять, почему он ни за что в жизни не позволит ей принять участие в родео.
– Хорошо, – наконец согласился он, – только очень медленно и аккуратно. И никакого выпендрежа. – Он склонился к дочери и поцеловал ее в лоб.
Этот жест был полон такой нежности и любви, что у Даниель заныло под ложечкой. Она не знала, каким мужем был Коди, но отец он потрясающий.
Молли радостно издала воинственный клич, натянула поводья, и повозка медленно въехала в воду. Колеса скрипели, лошади тихо ржали.
«Течение слишком сильное, – испугалась Даниель, – такое сильное, что кажется, будто фургон сейчас развалится». У нее даже дыхание перехватило. Славная Молли, безрассудная, храбрая, милая девочка, которая тайком угощала ее конфетами и развлекала болтовней, отважно правила своим фургоном. Даниель пристально следила за повозкой.
«Не дай Бог, с ней что-нибудь случится…»
Даниель даже думать об этом боялась. Молли была похожа на солнечный лучик.
Она вдруг рассердилась на Коди – зачем он позволил?
Внезапно ведущая лошадь резко остановилась, и Молли едва сумела удержаться на козлах. Даниель в ужасе замерла. Но девочка ловко подстегнула кобылу – и уже через минуту, мокрая от брызг, ослепительно улыбалась на противоположном берегу, подставив свою очаровательную мордашку ласковому солнышку. Раздались оглушительные аплодисменты. Молли не торопясь слезла на землю и сделала реверанс.
