– Эмили? Что она сказала?
– Когда я собралась, она сказала, что я выгляжу...
– Incantevole?
– Что это значит?
– Восхитительно, – сказал он, и что-то в его голосе подсказало ей, что враждебность если не ушла совсем, то значительно поутихла.
– На самом деле она сказала, что ты захочешь на меня наброситься.
– Вот как. – Лоренцо кивнул. – Понятно. А когда я привел тебя сюда, ты решила, что она права.
Джесс послала ему виноватый взгляд.
– Дурацкое положение. С того вечера, как мы познакомились, я не раз давала тебе повод думать, что при первой же возможности я разделю с тобой постель. Не буду скрывать, я хочу этого...
– Но не сегодня вечером.
– Да, поэтому-то я и занервничала и начала болтать всякую чушь про Байрона.
– В отличие от поэта, я бы сначала угостил тебя ужином, клянусь. – Он взял ее за руку и взглянул ей прямо в глаза. – Ты очень соблазнительная и страстная женщина, Джессами. Я и не ожидал, что ты окажешься девственницей. Почему ты решила, что должна мне это сказать?
Он посмотрела на их скрещенные руки.
– Потому что ты вряд ли хочешь, чтобы между нами были недомолвки. А после этой ерунды про Байрона слова вырвались сами собой. Я подумала, что в Италии, возможно, даже женщины моего возраста могут быть...
– ...девственницами, – закончил он за нее.
– Вот именно. После твоего горького опыта с Ренатой я хотела, чтобы ты все узнал заранее, а не... – Она осеклась, снова вспыхнув.
– А не в экстазе нашей первой ночи, – добавил он, и глубокие ноты его голоса вызвали дрожь во всем ее теле. – Ты замерзла, – спохватился он, но она отрицательно покачала головой.
– Нет, ни капли. Это ты так на меня действуешь. Обними меня, Лоренцо. Пожалуйста.
Его зрачки стали огромными.
– Тогда пойдем внутрь, здесь мне кажется, будто весь мир смотрит на нас.
В гостиной Лоренцо снял пиджак и замер. Джесс поняла, что она должна сделать первый шаг. Она открыла объятия и пошла ему навстречу. С улыбкой, от которой Джесс почувствовала себя как в раю, он прижал ее к себе, наклонив темноволосую голову. Внезапно в животе у Джесс заурчало, и Лоренцо, засмеявшись, отстранился.
– Ты голодна!
Она кивнула, хихикая, как школьница.
– Да, только сейчас я захотела есть.
– Только сейчас? – Он вопросительно изогнул бровь.
– Я не смогла бы проглотить ни кусочка, когда ты на меня сердился.
Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
– Ты тоже на меня сердилась, Джессами.
– Я же извинилась. – Она закусила губу.
– Мне недостаточно слов, чтобы залечить мои раны.
Она обвила его шею руками и с таким страстным раскаянием поцеловала его, что Лоренцо отодвинулся, задыхаясь.
– Мы должны поесть, – нетвердо проговорил он, – пока ты не вынудила меня повторить подвиг твоего сумасшедшего Байрона. Но сначала, – он сделал ударение на последнем слове, – я скажу тебе, что единственная причина, по которой я привел тебя сюда, связана с тем, что ты сказала мне в самолете.
– Что я сказала? – Она вопросительно взглянула на него.
– Ты сказала, что предпочитаешь мои поцелуи в уединенном месте, Джессами. Поэтому вместо ресторана я решил привести тебя сюда. – Он, не отрываясь, смотрел ей в глаза. – Но только чтобы целовать и ласкать тебя, не больше. Ты мне веришь?
– Да, – в голосе Джесс звучало глубокое раскаяние, – конечно.
Лоренцо торжественно усадил ее за стол.
– Наш ужин в холодильнике на кухне. Сегодня я за официанта. – Он вышел из комнаты и вернулся с подносом. Потом достал две тарелки, потом открыл бутылку вина. В его глазах плясали веселые искорки. – Как насчет того, чтобы выпить сегодня prosecco?
– С удовольствием. – Джесс лучезарно улыбнулась, когда он наполнил ее бокал.
– За что мы выпьем? – Он сел за стол, не сводя с нее глаз.
Она на секунду задумалась, потом подняла свой бокал.
– За правду – при любых обстоятельствах!
– Sempre la verita[12], – эхом отозвался он.
Даже если бы у Джесс совсем не было аппетита, еда все равно показалась бы ей соблазнительной. Она с усердием принялась за салат из ветчины с инжиром, приправленный мятой и базиликом. Лоренцо с одобрением наблюдал за ней.
– Наконец-то я вижу, как ты ешь.
– Я делаю это часто, иногда даже слишком, – туманно пояснила она, – поэтому мне никогда не стать такой, как Лео или Кейт.
– Почему ты хочешь походить на них? – нахмурившись, спросил он.
– Они могут есть все, что угодно, и не толстеть. – Она улыбнулась с философским видом. – А я тут же округляюсь, стоит переусердствовать с едой.
– Округляешься? – повторил он, словно бы смакуя это слово. – Мне нравится такая перспектива. Я люблю, когда у женщины в нужных местах округлости, как у тебя, amore.
Итак, она снова была для него amore. Джесс с энтузиазмом принялась за основное блюдо – филе семги, приправленное майонезом, с анчоусами и каперсами. Наконец она откинулась на спинку стула с довольным вздохом.
– Это было чудесно, – подытожила она и встала, чтобы собрать тарелки, жестом остановив Лоренцо. – Нет, позволь мне. Я должна загладить свою вину. – Она покачала головой. – Когда я думаю, что ты для меня сделал...
– Пожалуйста, не начинай опять. – Он помолчал, внимательно всматриваясь в нее. – Джессами, когда я в самолете говорил о своей награде, неужели ты правда подумала, что я хотел получить ее сегодня? Как расплату за билет на самолет и медицинские счета твоей подруги?
– Нет! Такая мысль не приходила мне в голову... Я расстроилась сегодня совсем по другой причине.
– Расскажи мне, – потребовал он.
– Это трудно выразить словами.
– Попробуй!
– Я действительно очень хотела поужинать с тобой в гостиничном ресторане, – призналась она, краснея. – Мне приятно было сознавать, что все будут на нас смотреть и понимать, что ты... что я... – Она осеклась и подняла на него глаза.
– Что ты моя? – мягко спросил он.
Джесс побледнела, ее темные испуганные глаза стали огромными, встретив его взгляд.
– Ты так обо мне думаешь?
– Да, – просто сказал он. – Я почувствовал это в тот момент, когда тебя увидел. Я не знаю, как это объяснить.
– Мудрые мужчины и не пытаются это сделать, – хрипло пробормотала она.
Внезапно между ними повисло молчание.
– Это опасно, – оборвал ее Лоренцо, – ты была права. Нам надо было поужинать в ресторане.
– Теперь я рада, что мы этого не сделали.
– Почему?
