– Никогда не поздно, Имоджен. – Джо стало стыдно за то, что он кричал на нее, за то, что разбередил ее боль. Он коснулся ее рук, безвольно лежавших на столе и холодных как лед. Сжав ее пальцы, он постарался согреть их. – Где-то есть могила. Я думаю, если ты хочешь обрести душевный покой, то должна найти это место. Я точно должен его найти.
Слезы покатились по ее щекам, закапали на жакет. Она сидела совершенно прямо, словно высеченная из мрамора. Ни рыданий, ни дрожи, только бесконечные крупные слезы.
И, к своему ужасу, Джо почувствовал, как его глаза тоже наполняются слезами. Он скрежетнул зубами, мучаясь от бессилия что-либо изменить.
Джо не знал, сколько времени прошло, пока он овладел собой. Наверное, много, так как моджен вдруг вскрикнула и он понял, что слишком сильно сжимает ее пальцы.
– Прости, – пробормотал Джо, выпустив ее руки, и искоса взглянул на нее. – Кажется, пора убираться отсюда.
Имоджен кивнула и, пока он расплачивался по счету, ушла в дамскую комнату.
Джо решил подождать Имоджен на улице. Было то таинственное время дня между закатом и темнотой, когда воздух напоен ароматом растений: цветов, травы, листьев. Тишину нарушало лишь журчание воды.
Лежит ли его дочь в таком же тихом месте? Растут ли цветы на ее могиле или задохнулись в сорняках... как он задыхается сейчас от тоски и горя?
Когда Имоджен вышла из ресторана, Джо стоял на горбатом мостике, опершись о перила, и следил за медленна вращающимся мельничным колесом.
– Может, прогуляемся? – спросил он. – Вдоль берега есть тропинка, и еще не поздно. Или ты хочешь вернуться домой?
– Нет, Джо, – горько усмехнулась она. – Теперь я могу приходить и уходить, когда хочу.
Джо взял ее за руку и повел вниз по каменным ступеням к тропинке. Он остановился под ивой, притянул Имоджен к себе, а потом, как и накануне, наклонился и поцеловал ее долгим, неспешным, полным нежности поцелуем. И, прижавшись грудью к его груди, раскрыв губы под его губами, она утонула в поцелуе, словно то было самым естественным поступком на свете.
Джо на мгновение оторвался от нее. Его глаза спрашивали: «Ты уверена?»
И ее взгляд смело ответил: «Я никогда не была так уверена, как сейчас!» Пусть много лет назад все началось для них так же: с сочувствия, с желания утешить. На этот раз все иначе. Она больше не неопытная девчонка, слепо ступившая на стезю страсти, абсолютно не представляя, куда это ее заведет. Она много страдала и сознает, сколько может вынести, как сознает, что Джо – единственный мужчина на земле, который смог бы залечить острую боль ее потери.
Джо погрузил пальцы в ее волосы, жадно впился в губы. Он совершенно потерял голову. Боже милостивый, как могло случиться, что ее власть над ним не ослабла за прошедшие годы?
У нее был вкус меда и шелка, невинности и соблазна.
Страсть терзала его, мысли как сумасшедшие метались в мозгу. Сколько еще он сможет терпеть? Где найти уединенное место? Где спрятаться, чтобы утонуть в ее нежной плоти, почувствовать дрожь ее тела и найти собственное освобождение?
Его пальцы, словно по своей воле, ловко расстегнули пуговицы жакета и нашли нежные, теплые груди. Имоджен застонала, бессильно повиснув на нем.
Вокруг не было ничего подходящего, кроме раздвоенного ствола старой ивы. Прислонившись к дереву, Джо снова притянул Имоджен к себе, впился губами в грудь, напрягшуюся под тонким шелком.
Джо гладил ее бедра, ноги. Ее юбка задралась почти до талии, и наконец между ними не осталось никаких преград. Он был так близок к цели, он был настолько близок к раю, что изысканная пытка чуть не убила его. Имоджен положила конец безумию, отпрянув от него. Не жестоко, не так, как он сам – накануне, чтобы доказать свою неуязвимость, а нежно. И ее слова пристыдили его своей искренностью и честностью.
– Кажется, я знаю себя недостаточно хорошо, хотя думала иначе, – сказала она, тяжело дыша. – Я не могу сопротивляться тебе, так же как и в восемнадцать лет.
Не в силах выдержать его взгляд, она стала приводить одежду в порядок. Джо дрожащими руками поправил лацканы ее жакета.
– Последние два дня вымотали нас. В подобных обстоятельствах люди способны на неадекватные реакции. Я точно зашел слишком далеко. И вчера, и сегодня. Прости меня.
– Хочешь сказать, что сожалеешь о поцелуе?
Поцелуе? Да он чуть не изнасиловал ее!
Тусклые фонари отбрасывали таинственные тени на ее лицо, подчеркивали линию губ, такую нежную, что он едва сдержался, чтобы не поцеловать ее снова. А ее глаза... как он мог лгать под этим чистым безыскусным взглядом?
– Да. Зря мы...
– Почему? —
Господи, неужели она всегда такая? Докапывается до самой сути, до правды, которой ей лучше бы не знать?
– Я не слишком романтичен. Я не могу дать тебе то, что ты ищешь, Имоджен.
– Откуда ты знаешь, чего я ищу? Даже если я и рассказала тебе о своем прошлом, ты понятия не имеешь о том, чего я жду от будущего.
– Я знаю, наши дороги не могут пересечься. Прошлое тому подтверждение. Если бы наш ребенок
