существование можно было назвать тенью, то теперешнее стало светом. В то время как госпожа Тирей держала меня в четырех стенах и не позволяла ни с кем видеться, матушки-наставницы повсюду водили за собой группку претенденток. Нас, тех, кто должен был проходить испытания — Лепестки, — набралось девять.
Другие девушки готовились вступить в другие ордена богини Лилии. Вскоре я узнала, что храм принимал и девушек из знатных и богатых купеческих семей; претендентки приходили не только из Калимпуры; они стекались со всего Селистана. Претендентка должна была отказаться от наследства и оставить все мирские дела. Ее жизнь посвящалась богине. Взамен она получала право жить в относительной роскоши и заниматься традиционно мужскими искусствами и ремеслами, например целительством и правом.
Знатные претендентки и претендентки из богатых семей не забывали о своем происхождении. Те из них, кто готовился вступить в орден Целителей или Юстициариев, гордо шествовали впереди всех на службах и праздниках. Иногда они появлялись при дворах знатных домов. В отличие от Медных Холмов в Калимпуре существовала вполне разумная система правления, хотя иностранцам трудно было разобраться в ней.
Совсем другими были Клинки. Из нашей девятки только одна девушка, Яппа, происходила из купеческой семьи; первое время она собиралась стать Юстициарием, но потом, уже на уровне второго Лепестка, перешла к Клинкам. Остальные девушки родились в нищете. Многие были подкидышами или внебрачными дочерьми незамужних матерей.
И конечно, среди нас была одна иностранка — я.
Хотя цветом кожи я не отличалась от прочих селистанцев, мое лицо со шрамами выделялось в толпе. Ребенка с такой внешностью, как у меня, наверняка утопили бы в реке. Девушку постарше выкинули бы на улицу и заставили попрошайничать. Более того, на родном языке я говорила с сильным акцентом. И самое главное, голова моя была устроена совсем по-другому.
Вначале моим товаркам пришлись по вкусу мои чужеземные познания. Бывшие беспризорницы не слишком хорошо умели готовить, но ценили вкусную еду. Хотя некоторые из девушек много времени проводили в храмовой кухне, мои особые таланты в области кулинарии вызывали всеобщее восхищение.
У нас были всевозможные уроки. На них-то пригодился мой жизненный опыт. Кроме того, мы тренировались с действующими Лилейными Клинками; они часто брали нас с собой в город.
Некоторые из экскурсий напоминали вылазки, на которые я ходила с Танцовщицей в Медных Холмах. Крыши Калимпуры оказались не такими проходимыми, как в моем прежнем городе, зато подземелья были гораздо более разветвленными. Под Калимпурой жило несколько кланов; члены кланов носили серую одежду с капюшонами и на поверхность выбирались только по ночам. В калимпурских подземельях размещались военные заводы и водоемы, хранилища зерна, темницы и кузницы. Там кипела жизнь.
Для меня походы в подземелья стали блаженством. Я отлично ориентировалась в темноте. Прыгала, бегала и падала я не хуже, чем матушка Шейла — она часто водила нас под землю, — и значительно лучше, чем большинство действующих Клинков. Вскоре матушка Шейла поручила мне тренировать других претенденток. Я часто вспоминала уроки, которые давала мне Танцовщица, и старалась так же воспитывать нужные навыки у своих учениц.
Поэтому по ночам я часто лежала без сна и думала о том, как объяснить то или иное упражнение подоходчивее. Кое-что я даже записывала или зарисовывала на бумаге, а потом отрабатывала во время спаррингов с Саммой.
В те первые месяцы я достала из сумки свой расшитый колокольчиками шелк. По пути из Бхопуры я часто забывала о нем от горя и отчаяния, но совсем его не забросила. При желании я могла бы возобновить отсчет дней — ведь мне уже приходилось делать так раньше. Товарки слегка поддразнивали меня, но постепенно привыкли засыпать под тихий звон крошечных колокольчиков.
Пришивая колокольчики, я думала о детях. Федеро украл меня с особой целью… точнее, и не украл даже — он ведь заплатил за меня отцу. Здесь, в Калимпуре, я видела стайки уличных детей. Они перетаскивали тяжести, продавали фрукты, передавали записки и поручения, помогали владельцам повозок. Насколько они были свободными? Сколькие из них жили с родителями?
Я не забывала обещания, данного самой себе еще в Медных Холмах. Сумею ли я когда-нибудь спасти всех детей? Сумею ли помочь хотя бы кому-нибудь из них? Как мне найти и победить богача, окруженного стражниками и решетками?
Если не считать трудных мыслей, тяжелее всего я привыкала к тренировкам Клинков. Отличалась я только в подземельях; в остальном мне недоставало познаний и навыков, которые требовались от претендентки моего возраста.
— Когда я нападаю, нагибайся, — посоветовала матушка Ваджпаи.
Сегодня на ней было простое платье, как на всех, хотя и подпоясанное в талии. Подол юбки она приподняла и подоткнула. Мы спустились в один из дворов на нижнем уровне храма — Клинки устраивали там тренировки с оружием. Если оружие не требовалось посвященным, его могли брать для занятий претендентки. Как правило, после тренировок все мы уходили в синяках.
Ко мне матушка Ваджпаи проявляла особый интерес.
Самма, Яппа и еще три претендентки в тот день занимались в нижнем дворе. Шипели фонари, горевшие на газе, переработанном из сточных вод; сырой каменный зал был ярко освещен. Пол в зале был усыпан соломой, а в углах лежали муслиновые валики, набитые ватой.
Я, как мне казалось, незаметно перемещалась в сторону, надеясь застать матушку Ваджпаи врасплох. Дрались мы по правилам.
— Можно наносить только разрешенные удары и применять разрешенные приемы, — предупредила меня перед боем матушка Ваджпаи.
— Когда мы будем драться без правил? — спросила я Самму позже.
Та со смехом объяснила, что бои без правил — последний Лепесток, пройдя который мы станем полноправными Лилейными Клинками.
Итак, до поры до времени нас ограничивали правилами — почти как на Гранатовом дворе. Девять лет предстояло сражаться по правилам, а несколько последних месяцев — без правил. Так я еще могла бы жить.
Я осторожно попятилась, не сводя взгляда с ног матушки Ваджпаи и не меняя стойки. Еще Танцовщица, швыряя меня на камни, учила: стойка — это все.
И все же я едва не пропустила удар. Матушка Ваджпаи ринулась на меня внезапно и замахнулась правой рукой. Рука ее казалась лезвием меча. Я нарочно упала, надеясь уйти от удара. Я собиралась перекатиться на другой бок и быстро вскочить. Такой прием у меня срабатывал почти всегда, ведь я была маленькой и юркой.
Возможно, все вышло бы и на этот раз, сражайся против меня другая наставница или девушка постарше. Я несомненно победила бы в поединке с другой претенденткой — ведь все остальные двигались и соображали гораздо медленнее меня. Но матушка Ваджпаи отлично изучила все мои приемы и уловки. Когда я попыталась уклониться, она левой рукой сильно ударила меня в правый висок.
Морщась от боли, я упала на пол. Перед глазами поплыли красные пятна. Какое-то время я даже дышать не могла. Когда я пришла в себя, то услышала голос матушки Ваджпаи. Она говорила:
— …из центра. Всегда следите за глазами противника. Очень, очень немногие умеют наносить удары не глядя. — Она опустила голову и, улыбаясь своими серебряными зубами, блестящими при свете ламп, посмотрела на меня. — Способен ли кто-нибудь из вас перенести такой удар, какой только что перенесла Зелёная?
Девушки зашаркали ногами, но последовать моему примеру не захотел никто.
Матушка Ваджпаи протянула мне руку и помогла встать.
— Мы не всегда деремся по правилам, — сказала она мне, доверительно понизив голос, как будто не хотела, чтобы другие ее слышали. — В тренировочном зале если ты соблюдаешь правила, то ждешь того же и от противника. На улицах города тебе предстоит сражаться совсем с другими противниками. Они будут нападать на тебя из засады и вряд ли станут драться по правилам.
