Очутившись на галерее, я посмотрела за стену. За нами лежал двор, граничащий с Гранатовым. Дерева, которое раньше здесь росло — я не запомнила, какое именно, — больше не было. Даже пень выкорчевали. На том месте, где когда-то росло дерево, вились сорняки и высилась гора земли и камней.
Я посмотрела на крышу. Кто-то содрал с нее медные листы. Идти пришлось очень осторожно; некоторые балки прогнили и покрылись плесенью.
Сердце у меня упало.
— Здесь никого нет! — прошептала я.
— Поэтому я и предложила войти через ворота.
— И все-таки… — Не знаю, что я рассчитывала здесь найти. Девочек-рабынь? Вероломство? Разбойников в своей комнате? Стало почти так же тяжко, как в Селистане, когда я увидела отца в хижине, умирающего Стойкого и доведенную до отчаяния Шар. Жена отца видела во мне воровку, которая хочет отнять у нее крошечное, мелкое будущее.
Здесь я научилась готовить, танцевать и узнала множество старинных историй… Во мне поднималась жалость, удивившая меня.
С ужасом приближалась я к Гранатовому двору. Ноги не шли. Мне хотелось остаться на безопасном расстоянии и не знать, что здесь произошло.
Я подумала: «Ты сбежала отсюда, оставив после себя остывающий труп. Чего же ты ожидала?»
Мой дом сгорел. Мое дерево срубили; оно лежало во дворе и гнило. Лошадиный фургон, правда, уцелел и казался почти таким же; видимо, пожар пощадил его. Здание, по крыше которого я пробиралась, было полностью разгромлено. Хорошо, что во дворе хотя бы не было трупов.
Танцовщица обняла меня. Я — бич этого города. Я пришла защищаться, нападать, бороться с несправедливостью, а не проливать слезы по ненавистной юности, от которой, живя здесь, я так стремилась убежать.
— Что здесь произошло?
Она крепче прижала меня к себе, затем отстранила на расстояние вытянутой руки.
— Его слуги взбунтовались, — тихо ответила она. — В тот день, когда ты встретилась с Правителем и чары, охранявшие его, развеялись, по городу разлетелись слухи о его падении. Стражники вломились во все дворы и зарезали здешних наставниц. Найденных девушек изнасиловали и тоже убили. Они пострадали из-за своей красоты. Нескольким девочкам помладше удалось бежать. Погибли и некоторые приходящие наставницы. Насколько я знаю, из них уцелела только госпожа Даная.
Я упала на колени; изнутри накатывали волны тошноты, как в ту ночь, когда я убила госпожу Тирей. Ах, богиня! Я ведь стремилась лишь найти выход отсюда, а не призывать смерть на дом, полный женщин. Девочки были невинными, как и я. И даже наставницы…
«Богиня, пощади их души, если сейчас еще не поздно, — взмолилась я. — Эти люди не поклоняются Колесу, как принято в южных странах, где знают тебя, но и для них должно быть какое-то утешение».
Дождь падал на меня, словно утешая. Волосы липли к голове. Как будто богиня возложила на меня руку. Я долго прислушивалась, надеясь, что она как-то направит меня. Но она не сказала ничего из того, что я хотела услышать. Молчание богини имело большее значение, чем любые слова.
— Во всем виновата я, — с трудом произнесла я, вытирая губы. Сердце у меня как будто разбилось на тысячу осколков. — Все из-за меня!
Танцовщица опустилась на колени рядом со мной.
— Зелёная! Во всем виноват Правитель в личине Управляющего. По его приказу стражники сурово охраняли девочек, как бесценные сокровища. С самими же стражниками обращались крайне сурово. Как только Правитель сгинул, девочки были обречены. Если бы кто-то другой уничтожил Правителя, а ты осталась на Гранатовом дворе, тебя ждала бы такая же участь.
— Все из-за меня, — упрямо повторяла я. — Я убила их всех несколькими словами!
— Они погибли. — Голос ее посуровел. — Вместе с Правителем и из-за него. Пойдем, нам надо идти. Здесь для тебя больше ничего нет.
Я понимала, что она права, но мои ноги отказывались слушаться. Все, что я могла найти в комнатах Гранатового двора, было стерто огнем и дождем после тех первых, кровавых и мятежных, дней. «А может, все к лучшему», — подумала я. Встреча с призраками, бродящими внизу, грозила стать для меня очень неприятной.
Увиденное настолько оглушило меня, что я не смогла спуститься по водосточной трубе. Мы добрались по крыше до главных ворот; в углу, заросшая листвой, приютилась крошечная лесенка. Хотя она почти вся заросла, а некоторые ступени обломились, по лесенке можно было спуститься. Мы вышли в узкий переулок; он вел к центральной башне без окон на фасаде.
Задрав голову, я попыталась представить себе тех, кто когда-то жил в башне. Они ведь тоже что-то чувствовали, о чем-то думали… Почему же они так зверски лишили жизни беззащитных девочек и женщин? Стражники показались мне похожими на тех четверых, что сегодня попытались отнять у меня мешочек с деньгами. Перестав охранять Управляющего и исполнять его волю, они превратились в злобных зверей, решивших, что сила в любом случае делает их правыми.
Интересно, задумывались ли они о том, что случится с ними самими, когда они состарятся и ослабеют? Что будет с их женами и детьми? Неужели мир принадлежит только сильным?
Если добавить в мой список мертвецов женщин и девочек из дома Управляющего, список удвоится.
Не сразу я поняла, что Танцовщица дергает меня за руку.
— Пойдем под землю! — предложила она. — Неплохо будет убраться от дождя.
— Дождь — всего лишь вода. — Я криво улыбнулась. — Меня учили, что вода смывает грехи.
— Мой народ не верит в грех, — серьезно ответила она. — Есть только определенные условия и право выбора. Когда страшная беда постигла этот дом, тебя здесь не было и ты не могла ничего решать.
Я кивнула, потому что она надеялась на такой ответ. Мы повернули за угол. Вдруг краем глаза я заметила какое-то шевеление и посмотрела на вход в центральную башню. Там кто-то стоял, хотя я не видела его отчетливо за пеленой дождя.
Я постучала двумя согнутыми пальцами по плечу Танцовщицы, подавая ей условный знак — «иду на разведку». Развернувшись, я подбежала к неясной фигуре.
Танцовщица выругалась; я сообразила, что воспользовалась условным языком Лилейных Клинков, который она не знала. Тем не менее моя бывшая наставница последовала за мной.
При моем приближении фигура как будто отступила, хотя не двинулась с места. Вскочив на крыльцо, я увидела Управляющего — Правителя. Лицо у него стало пепельно-серым, как старая тряпка. Увидев меня, он удивился и, выставив перед собой руку, попятился в тень.
Его не стало.
— Что здесь? — спросила Танцовщица, поравнявшись со мной.
Дрожа, я с трудом ответила:
— Только что здесь был Управляющий! — В самом деле, что тут странного? — Он ведь был мертв задолго до того, как я произнесла нужные слова! Конечно, он мертв и до сих пор.
«Как бог», — вдруг поняла я. Призраки и боги не так уж сильно отличаются друг от друга. Они являются тем, кто в них верит… Наверное, точно так же происходит и с тульпами.
— Чары. — Танцовщица потрогала мое лицо, вгляделась мне в глаза в сером вечернем свете.
Глядя на стены из серовато-голубого камня, я кивнула. Мне очень хотелось с ней согласиться.
За следующие несколько дней мы с Танцовщицей обошли весь город. Мне хотелось посмотреть Медные Холмы при свете, не охваченные мятежом. Хотелось больше понять, что же здесь творится. На деньги, оставшиеся после того, как мы заплатили за проезд, мы стали покупать разные необходимые вещи.
— Нельзя откладывать визит во Временный совет надолго, — предупредила она. — Если бы не отсутствие Федеро, я должна была бы явиться туда уже сегодня!
— Где он? — спросила я.
Мы с ней пришли на Портовый рынок, где ели водянистое северное карри из какой-то комковатой
