агентство я сдался. На какое-то мгновение меня одолели сомнения. А потом мне пришла в голову одна мысль, как раз когда я шел по улице, где живет Софи. Я верю в знаки. Я зашел в здание прямо напротив них. Постучал к консьержке, толстухе с одутловатой физиономией. Я ничего заранее не придумал, может, поэтому все прошло отлично. Спросил, нет ли свободной квартиры. Нет, ничего не было. Во всяком случае, «ничего подходящего». Я тут же насторожился. Она повела меня в комнату на последнем этаже. Хозяин жил в провинции и каждый год сдавал жилье студентам. Я говорю «жилье», но на самом деле это была комнатушка с оборудованной в углу кухней и туалетом на лестничной площадке. В этом году один студент снял ее, но только что отказался, и у владельца еще не было времени снова дать объявление.
Комната была на седьмом, а лифт останавливался этажом ниже. Поднимаясь, я старался сориентироваться и, проходя по коридору, понял, что квартира Софи должна быть совсем рядом. Напротив! Прямо напротив! Когда мы зашли, я еле сдержался, чтобы не броситься сразу к окну. Все осмотрев (одного взгляда хватило, потому что смотреть там было решительно не на что) под разглагольствования консьержки, излагавшей мне правила коммунального существования, которые она устанавливала для «своих жильцов» (унылый список всевозможных обязательств и запретов), я подошел к окну. Окно Софи было точно напротив. Это уже не везение, а почти чудо. Затаив дыхание, я притворился, что пребываю в нерешительности. Комната была обставлена как попало, кровать раздолбана, будто поле битвы, но какая разница. Делая вид, что проверяю краны и поглядываю на потолок, не знавший побелки на протяжении поколений, я осведомился о цене. После чего заявил, что да, вроде все подходит, как дальше действовать?
Консьержка уставилась на меня, явно задаваясь вопросом, с какой стати человек, никак не похожий на студента, собирается жить в подобных условиях. Я улыбнулся. У меня это хорошо получается, и консьержка, которая давно забыла, что такое нормальные отношения с мужчинами, растаяла — я это сразу почувствовал. Объяснил, что живу в провинции, по работе вынужден часто бывать в Париже, но гостиницы меня не устраивают, так что на пару ночей в неделю эта комната вполне сгодится. И улыбнулся еще шире. Она сказала, что сейчас позвонит хозяину, и мы спустились вниз. Ее каморка, как и сам дом, дышала прошлым веком. Обстановка была соответствующая. Все пропиталось запахом мастики и овощного супа, от которого меня замутило. Я очень чувствителен к запахам.
С хозяином я поговорил по телефону. Он тоже завел волынку о правилах «благопристойности» (именно так!), которые необходимо соблюдать в доме. Старый козел. Я изобразил кроткого жильца. Когда консьержка опять взяла трубку, я понял, что он спрашивает, какое у нее впечатление и что подсказывает интуиция. Я сделала вид что роюсь в карманах, разглядываю фотографии, которые старуха выставила на комоде, и чудовищного писающего мальчишку в кепке. Я был уверен, что подобные штуки давно ушли в прошлое. Вроде бы я выдержал вступительный экзамен. Консьержка бормотала: «Думаю, да…». Как бы то ни было, в пять часов пополудни Лионель Шальвен стал жильцом вышеупомянутой комнаты, выплатив наличными непомерный задаток, три месяца квартплаты авансом, и получил разрешение еще раз осмотреть ее перед уходом, якобы чтобы измерить. Церберша одолжила мне портняжный сантиметр.
На этот раз она позволила мне подняться одному. Я сразу же направился к окну. Было даже лучше, чем я надеялся. Уровни этажей двух домов не вполне совпадали, и я смотрел на квартиру Софи немного сверху. Я сразу не заметил, что практически мог заглядывать в два окна ее квартиры. В гостиную и в спальню. На обоих окнах висели кисейные занавески. Я тут же схватился за карандаш и записал в своем блокнотике, что нужно купить.
Уходя, я оставил тщательно продуманные чаевые.
Я очень доволен своей подзорной трубой. Продавец из «Астрономических принадлежностей» показался мне вполне компетентным. Этот магазин — место встречи всех астрономов-любителей, а заодно и всех любителей подглядывать, по крайней мере наиболее организованной и обеспеченной их части. На эту мысль меня навело его предложение купить прибор ночного видения, который подсоединялся к подзорной трубе и позволял продолжать наблюдения ночью, а в случае необходимости делать цифровые негативы. Просто идеально. Теперь моя комната отлично оборудована.
Консьержка весьма обескуражена тем, что я не отдал ей дубликат ключа, как положено делать всем постояльцам, но мне совершенно не хочется, чтобы она совала нос в расположение моего генштаба. Особых иллюзий я не строю, вполне возможно, что он у нее и так имеется. Поэтому я установил хитрую систему, которая не позволяет достаточно широко распахнуть дверь, и угол комнаты остается вне поля зрения. Неплохой ход. Вряд ли она подыщет повод поделиться со мной этой новой для нее трудностью.
Я повесил на стену большую белую доску с фломастерами и пробковую доску, поставил столик. Перенес туда все, чем уже обзавелся. Купил новый компьютер, на этот раз ноутбук, и небольшой цветной принтер. Единственная трудность в том, что я не могу приходить туда так часто, как мне бы хотелось, во всяком случае поначалу, чтобы не возбудить подозрений и не свести на нет историю, которую я сочинил, чтобы заполучить комнату. Через некоторое время скажу, что у меня изменился график работы и смогу бывать здесь чаще на вполне законных основаниях.
У меня не было приступов паники с тех пор, как я повстречал Софи. Время от времени перед сном я чувствую некоторую напряженность. Раньше это было предвестником ночного кошмара, который почти всегда вырывал меня из сна в холодном поту. Хороший признак. Думаю, Софи поможет мне выздороветь. Но как ни парадоксально, чем спокойнее я себя чувствую, тем сильнее ощущаю присутствие мамы. Сегодня ночью я разложил на кровати ее платье и смотрел на него. Оно уже немного поблекло, и ткань не такая бархатистая, как прежде, и, несмотря на все чистки, если посмотреть немного издали, видны темные разводы. Было так много крови. Эти пятна долгое время не давали мне покоя. Я бы хотел, чтобы к платью вернулась та его идеальная свежесть, какой оно сверкало в день свадьбы. Но в конце концов, я даже доволен, что они еще там, пусть еле заметные, потому что они служат напоминанием, побуждая действовать дальше. В них вся моя жизнь. Они воплощают мою надежду и концентрируют волю.
На ее платье я и уснул.
Этой ночью Софи и Венсан вернулись. Я позволил застать себя врасплох. А так хотелось бы быть на посту и встретить их. Но, когда я проснулся утром, их окна были уже распахнуты.
Не страшно, к их приезду все готово.
Завтра утром Венсан очень рано уезжает, и Софи должна проводить его в аэропорт. Я не стану вставать, чтобы посмотреть, как они отбывают. Достаточно того, что я узнал из электронной почты Софи.
Сейчас ужасно жарко, и я иногда сижу в одних трусах и майке. Не хочу открывать окна, когда слежу за ними, поэтому жара очень быстро становится невыносимой. Я принес вентилятор, но его жужжание раздражает. Приходится потеть на своем наблюдательном посту.
Но плоды наблюдения вознаградили меня с лихвой. Они не предполагают, что их могут видеть, и не остерегаются. Во-первых, их квартира на самом верху, а в здании напротив, то есть в моем, всего четыре окна, которые выходят на их комнаты. Два из них наглухо заделаны. Мое окно всегда закрыто, и создается впечатление, что в комнате никто не живет. Слева от меня обретается странный тип, то ли музыкант, то ли что-то в этом роде; он предпочитает темноту и вылезает из дома в совершенно дикое время, но соблюдает все предписанные правила. Два-три раза в неделю я слышу, как он украдкой пробирается к себе.
Когда бы они ни вернулись, я всегда на посту.
С особой тщательностью я отслеживаю их привычки. Привычки — это то, что меньше всего изменяется, это опора, поддержка и основа. То, в чем нелегко усомниться. Именно над этим я и должен поработать. Пока что я довольствуюсь мелочами. Например, засекаю время, которое уходит на некоторые действия. Так, если Софи отправляется в ванную принять душ и привести себя в порядок, то остается там минимум двадцать минут. На мой взгляд, невероятно долго, но что взять с женщины. И еще, она выходит
