Свадебное платье жениха

могла только частично. Сара неоднократно пыталась втайне от собственного мужа спровоцировать выкидыш. Степень ее психологической потребности в аборте отражалась в жестокости способов, к которым Сара прибегала… В описываемый период также были зафиксированы две попытки самоубийства, что послужило еще одним свидетельством неприятия беременности со стороны молодой женщины, которая была все более и более склонна рассматривать будущего ребенка — в отношении его пола она была твердо убеждена, что это мальчик, — как нежеланного чужака, «вторгшегося в ее тело», и постепенно наделяла его явно вредоносными, жестокими, а то и дьявольскими чертами. Эта беременность чудом завершилась 13 августа 1974 г. рождением мальчика, которого назвали Францем.

Являясь объектом символической субституции, этот ребенок быстро отодвинул на второй план родительский траур и потенцировал на себе одном всю агрессивность Сары, проявления которой, исполненные особой ненависти, были явными и множественными. Первым из таких проявлений стал мавзолей, который Сара воздвигла в память о своей мертворожденной дочери в течение первых месяцев жизни сына. Магический и оккультный характер «черных месс», которым она, по ее собственному признанию, тайно предавалась в тот период, лишний раз демонстрирует и доказывает (если только в этом еще есть необходимость) метафизический аспект ее бессознательной мольбы: по ее же словам, она призывала свою «мертвую дочь, пребывающую на небесах», низвергнуть ее живого сына в «геенну огненную». […]

Софи спустилась по лестнице и отправилась за покупками — впервые за много недель. Перед уходом она глянула в зеркало и показалась себе ужасной уродиной, но прогулка по улице доставила ей удовольствие. Она почувствовала себя свободной. Она могла уйти. Так она и сделает, когда все будет в порядке, сказала она себе. Домой она принесла сумку с продуктами. Там хватало, чтобы продержаться несколько дней. Но интуитивно она знала, что все это не понадобится.

Он спал. Софи присела на стул у кровати. Она смотрела на него. Не читала, не говорила, не шевелилась. Ситуация сменилась на прямо обратную. Софи не могла поверить. Неужели все будет так просто? И почему именно сейчас? Почему Франц оказался повержен одним махом? Он совершенно разбит. Пребывает в грезах. Иногда начинает метаться, и она наблюдает за ним, как за насекомым. Он плачет во сне. Она ненавидит его до такой степени, что иногда все чувства будто стираются. Тогда Франц превращается в нечто вроде абстрактной идеи. В концепт. Она убьет его. Она уже его убивает.

Необъяснимо, но именно в тот момент, когда она подумала: «Я уже его убиваю», Франц открыл глаза. Словно кто-то повернул выключатель. Он пристально смотрит на Софи. Как мог он проснуться после той дозы снотворного, что она в него влила? Наверное, она ошиблась… Он протянул руку и крепко схватил ее за запястье. Она отшатнулась вместе со стулом. Он продолжал смотреть на нее и держать за запястье, не говоря ни слова. Потом сказал: «Ты здесь?» Софи сглотнула. «Да», — пробормотала она. Как если бы сон отпустил его лишь на мгновение, Франц снова сомкнул веки. Он не спал. Он плакал. Глаза его оставались закрытыми, но слезы медленно стекали с щек на шею. Софи подождала еще немного. Франц яростно повернулся лицом к стене. Его плечи дрожали от рыданий. Несколько минут спустя дыхание его замедлилось. Он начал тихонько похрапывать.

Она встала, прошла в гостиную, устроилась за столом и снова открыла тетрадь.

Ошеломляющий ключ ко всем загадкам. В тетради Франц в мельчайших деталях описывает комнату, которую он снял прямо напротив квартиры, где жили они с Венсаном. Каждая страница — как изнасилование, каждая фраза — унижение, каждое слово — жестокость. Все, что она потеряла, проходит перед ней здесь, на этих листках бумаги, все, что у нее было украдено, вся ее жизнь, ее любовь, ее молодость… Она встает и идет глянуть на спящего Франца. Курит, стоя над ним. Она убила всего раз в жизни — управляющего той забегаловки и вспоминает об этом без страха и угрызений. Но это еще далеко не конец. Мужчина, который спит перед ней на кровати, — вот когда она убьет и его…

В дневнике Франца появляется объемистый силуэт Андре. Через несколько страниц мать Венсана катится по лестнице в своем загородном доме и разбивается внизу, пока Софи пребывает в коматозном сне. Скончалась на месте… Андре летит в окно… До этого момента Софи боялась за свою жизнь. Но она никогда не осознавала в полной мере, какой ужас скрывается за темными кулисами ее существования. У нее перехватывает дыхание. Она закрывает тетрадь.

[…] Исключительно благодаря хладнокровию Йонаса, его психической и физической устойчивости и той неоспоримо положительной роли, которую он играл в жизни своей жены, ненависть Сары к сыну так и не повлекла за собой судебно-медицинских последствий. И тем не менее следует отметить, что ребенок в тот период был объектом тайного жестокого обращения со стороны матери: она упоминала о щипках, ударах по голове, выкручивании рук, ожогах и т. д., как и о том, что она тщательно следила, чтобы результаты подобного обращения не были заметны. Сара объясняла, что была вынуждена бороться сама с собой до предела сил, чтобы не убить этого ребенка, который на тот момент представлялся ей средоточием всего зла, причиненного ей жизнью.

Как мы уже говорили, позиция отца явилась той решающей защитой, которая и позволила ребенку выжить при наличии матери — потенциальной детоубийцы. Пристальное наблюдение со стороны отца вынудило Сару выработать шизоидальную линию поведения: в сущности, ей удалось за счет огромных затрат психической энергии постоянно вести двойную игру, демонстрируя все признаки любящей и внимательной матери ребенка, чьей смерти она втайне желала. Это тайное желание проявлялось, например, в разнообразных снах, в которых ребенок был обречен разыскивать и подменять собой ее родителей в лагере Дахау. В других онирических видениях маленького мальчика кастрируют, расчленяют, а то и распинают, или же он погибает, утонув, сгорев в огне или попав под машину, как правило — в страшных мучениях, которые оказывают на мать живительное, а еще точнее, освобождающее воздействие.

Постоянный обман и своего окружения, и самого ребенка требовал от Сары Берг неослабного внимания. Можно предположить, что именно эта постоянная необходимость притворяться, скрывать, сдерживать свою ненависть к сыну и истощила ее психическую энергию, приведя к фазе окончательной необратимой депрессии в 1980-х гг.

Как ни парадоксально, но ее собственный сын перейдет от статуса жертвы (неосведомленной) к статусу палача (невольного), поскольку само его существование станет, независимо от его поведения, тем реальным спусковым механизмом, который повлечет смерть матери.

Двадцать часов спустя Франц встал. Глаза у него набухшие. Во сне он много плакал. Он появился в дверях спальни, когда Софи курила, глядя в небо. Учитывая, какими снотворными препаратами она его накачала, проделать подобный путь он мог только на силе воли. Софи окончательно взяла верх. За последние двадцать четыре часа она выиграла медикаментозную гонку, в которой они противостояли друг другу. «Ты просто герой», — холодно заметила Софи, пока Франц ковылял по коридору в направлении туалета. Он дрожал на ходу, его пробивал внезапный озноб, сотрясавший его с головы до пят. Ей бы ничего не стоило зарезать его прямо сейчас… Она подошла к туалету и посмотрела на него, сидящего на унитазе. Он так слаб, что проломить ему голову любым тяжелым предметом было бы плевым делом… Софи курит и серьезно его разглядывает. Франц поднимает глаза.

— Ты плачешь, — констатирует она, делая глубокую затяжку.

Он отвечает неловкой улыбкой, потом встает, держась за перегородку. Качаясь, тащится в гостиную, ближе к кровати. Они снова сталкиваются в дверях спальни. Он, словно в нерешительности, склоняет голову, цепляясь за дверной косяк. Смотрит на эту женщину с ледяным взглядом и колеблется. Потом опускает голову и, не говоря ни слова, растягивается на кровати, широко разбросав руки. Закрывает глаза.

Софи возвращается на кухню и достает дневник Франца, который она засунула в первый попавшийся ящик. Снова принимается читать. Переживает несчастный случай с Венсаном, его смерть… Теперь она знает, каким образом Франц проник в больницу, как в обеденный час забрал Венсана, объезжая на каталке