ответственная, выстраданная, немыслимая и дорогая мне работа. Создав эту штуку я снова 'вышел за флажки', за свои собственные, во всяком случае, флажки. Я особенно имею в виду заглавный опус. Песенка про дурачка составлена по большей части из обрывочных образов, словосочетаний и строк, которые я полубессознательно записывал, валяясь в энцефалитной горячке, которая предательски и достоверно посетила меня после очередной поездки на Урал. Связующим звеном явилось несколько переработанное древнерусское заклинание на смерть.
Ходит покойничек по кругу,
Идет покойничек мертвее себя.'
Стихотворение «Ночь», будучи написанным в ночь с 9 на 10 мая, умопомрачительно и благодарно посвящается Александру Введенскому — поэту и соратнику.
Этот очень важный и дорогой для меня альбом. Это мои, может быть, последние веселые и отчаянные патроны. И песенка про дурачка, и про плюшевого мишутку (песенка для Янки), и про мыша и камыша, и про червячков, и про отряд, так и не заметивший потерю бойца, и про прыг-скок, предпринимаемый из каленой стали в чудовищные дали… Перец, соль да сахар.
1. СПИНКА МЕНТА: Эрекция Лейтенанта Киреева (1987). Песни 1986 года, изредка 1987.
2. СПИНКА МЕНТА: Кучи в Ночи (1987). По большей части песни 1987 года.
3. ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ: Кончились Патроны (1988). Песни 1987-88 годов.
Все три — записаны на 3 душных и потных февральских дня 1988 года, опять же — втроем, с Кузей Уо, едва-едва оклемавшимся от двухлетних сапогов, хэ-бэ, байконурских ракетных шахт и пронизывающих степей.
Это — лучшее, на мой взгляд, из уже созданного, и, скорее всего — из всего, что когда-либо создастся Димой 'Черный Лукичем'. Сама песня конбунтарского, незримого и необозримого, безобразно- крамольного воинства. Изобилие больной и перекошенной психоделии, наивного, незамысловатого панка и просто — хороших песенок. Все это звучит весьма коряво и карнавально.
Запись имеет несколько неказистый вид по причине подло-планомерного выхода из строя в процессе работы всей используемой аппаратуры.
1. Пограничный Отряд Гражданской Обороны (1988). На общем фоне, возможно, несколько невразумительный и нелепый альбом моего старого, еще школьного приятеля и соратника по ПОСЕВУ, а впоследствии, — по паре выступлений весной 1988 года (вместе с Селивановым и Манагером) на новосибирских сценах. Некоторое время он являлся лидером полумифической, как и ПОГО, группы СУИЦИД, а сейчас он — активный, добровольный и постоянный член омской группы КЛАКСОН-ГАМ. Альбом хоть и страдает чрезмерно-наивной обличительностью, но по-своему злобен, энергичен и вонюч — в самом положительном смысле слова. Этакая вязкая, гремучая смесь мрачнейшего, чуть ли не готического, тяжелого грязного пост-панка и нарочито дубового гаражного панка образца 1977-80 годов, проникновенно украшенная роскошными гитарными соло в спонтанном исполнении Кузи Уо, а также — несоответственной общей суровой стилистике манерой вокала. Автор проекта — Женя 'Джон Дабл' Деев.
1. АНАРХИЯ: Паралич (1987). Все песни 1987 года.
2. АРМИЯ ВЛАСОВА: Армия Власова (1988). Все песни 1988 года. Эти альбомы должны были быть «выпущены» еще ажно в январе 1988 года, ибо именно тогда мною лично были наиграны и записаны практически все дорожки. Беда в том, что сам Манагер натуральным образом не смог тогда спеть свои странноватые песни под свои же собственные закрученные, невозможные, «эшеровские» гармонии. Однако, эти альбомы все-таки были закончены и выпущены в октябре 1989 года. По правде сказать, сам Манагер их считает этаким несерьезным, тщетным баловством, «полупиратством», ибо сам представляет себе эти песни совсем в ином виде. Более того, им заготовлен целый список своих «потенциальных» 8-ми альбомов, для которых у него уже есть конкретные названия, обложки и пр… Так что Паралич и Армия Власова, по сути, записаны по моей собственной и крайне настырной инициативе и являют собой, в некотором роде, сборники песен, мною лично щепетильно и ревностно отобранных на мой же собственный взыскательный вкус.
3. ЦЫГАНЯТА И Я С ИЛЬИЧА: Гаубицы Лейтенанта Гурубы (2LP) (1989). Ноябрь 1989 года. Циничнейшая, обидная, безобразная, злостная, идиотская и издевательская работа. Стиль, в котором она выполнена, именуется и подается Манагером как 'мелодичное мышление' и воспринимается им самим не иначе, как исключительно свой собственный: аналогов и конкурентов на мировой арене по силе самовыражения и по глубине патологического погружения в «веселье» бытия не имеющий. Я с превеликим удовольствием принимал участие в работе и был столь увлечен, что напрочь позабыл о своих обязанностях звукотехника и т. п. В результате имеют место быть некоторые досадные упущения, как-то: искажение по высоким частотам, дичайшая противофаза и прочее лихование. Альбом содержит самое чудовищное и бредово-болезненное до патологии из всего, что я слыхал — 'Песню Гвоздя'.
Альбом завершает наша с Кузей Уо 20-минутная вокальная композиция — 'Стачка Шахтеров В Кузбассе'. Это тоже в своем роде замечательное и внушительное произведение.
Арджуна-Драйв (1990). Блевотворный злокачественный апофеоз. Апогей 'мелодичного мышления'. Сусальная распупыренная мамлеевщина. Сизоокие лупатые трахи и поползновенные трулялюши. Кукольные шашни и прочая эквилибристика.
1. Не положено (1987). Январь 1988 года. В оригинале это — коротенький 20-минутный акустический альбомчик. Это, вообще, первая Янкина запись. Некоторые песни больше нигде не повторяются, хотя в целом это — подборка впоследствии известнейших, солиднейших и популярнейших «хитов» ('Особый Резон', 'Фальшивый Крест', «Берегись» и др.). Как я уже говорил, это — акустика (я лишь подстукивал и подыгрывал на электрической гитаре — надеюсь, ненавязчиво). Это самый мой любимый из Янкиных альбомчиков, несмотря, а, может быть, и благодаря отсутствию постпанковых аранжировок, моих «фирменных» пошумелок и атонального рева, которые теперь привычны и свойственны Янкиному аккомпанементу. Альбом очень живой, честный и энергичный и отличается заметным отсутствием эстетства и утонченности, которые все более и далее прорываются в ее последних опусах. Здесь пока еще нет давления на жалось, которое, как мне кажется, прослеживается и местами попросту сквозит во всем ее последующем творчестве и которое, по-видимому, имеет упорное стремление трансформироваться в конце концов — в некий отрешенный, обреченный и бессильный бабий плач.
В конце 1989 года без согласия на то автора, я, как мне кажется, резонно добавил к уже записанному еще несколько песен из ее акустического фирсовского «бутлега», а также — из своего «архивного» студийного запаса — дабы довести общее время звучания альбома — хотя бы до получаса, т. к. из-за первоначальной краткости он практически не распространялся, либо имел хождение в качестве дописок. Сама Янка гневно отказывается от этого полученного дополненного, полупиратского варианта.
2. Ангедония (1989).
3. Домой! (1989). Первые «нормальные» электрические альбомы. Оба записаны вместе с четырьмя ОБОРОНОВСКИМИ, поэтому на них лежит как бы некое звуковое подобие. Я задействован в качестве продюсера, аранжировщика, звукотехника и, в ряде случаев, в качестве музыканта (бас, гитары, шумы). Раздражающую меня этакую весьма скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, так заметно присутствующую в Янкином материале и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией, что мне в той или иной степени, как мне кажется, и удалось. Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное (а, может, и совсем несвойственное), зато получилось нечто общее, грозное и печальное, что в моем понимании — выше, глубже, дальше и несказанно чудесней изначального замысла. Я крайне доволен тем, что все-таки родилось путем сложения наших, может быть, и противоположных, векторов. И я еще раз повторюсь: все громче и чаще раздающиеся в последнее время многомассовые нарекания в мой тщедушный адрес — что, мол, я изгадил Янкины песни,
