Если нужно, Егор сможет разорвать себя на части, ибо все, что он делает, честно, без дураков. Для него неважно количество булавок на куртке или припанкованный хаер. Это все атрибутика, которая может быть, а может и не быть.
Важна суть, по которой снимается мерка твоего творчества. А вот с сутью у Егора все в порядке. Неважно, сколько альбомов он записал: два или сто. Важно, что ни один его альбом не лжет. Почему рокеры ненавидят попсу? Да потому, что она насквозь лжива. И еще потому, что рокеры сами не вполне честны перед самими собой. Единицы могут говорить с толпой честно, но с каждым годом этих единиц становится все меньше.
Егор уважал Янку. Это был бы отличный тандем, если бы Янка осталась живой. Искренняя до боли музыка Янки была созвучна тому, что делал Егор с ГО. Но Янка ушла, и вряд ли что-нибудь подобное их недолгому дуэту произрастет в этим мире. И Егор бредет один по дороге, где стоят кресты на могилах его друзей.
Егор отлично знает цену всему происходящему. На своих весах он давно отмерил ценность тех, кто некогда волновал умы. Этот ряд выстроен очень точно, от Гребенщикова до Липницкого. Ему не по душе комфорт и респектабельность. Потому что это фальшь, а рок не может быть фальшивым. Если не болит, значит ты здоров и ничего тебя не беспокоит. Боль — это индикатор. А в нашем мире боль ощущается ежесекундно. И вот вопрос: ну где у Гребня боль? Такого умиротворенного и благостного человечка Вселенная еще не знала. Отсюда у Егора и неприятие всех благодушных. По сути, большой дурень Липницкий опаснее Ленина. Тот хоть искренне кого-то ненавидел. В любых поступках должна быть искренность. Потому Егор для многих странен. Он чувствует боль, потому и матерится, потому и орет, потому и творит. Когда Егор успокоится, это будет означать одно из двух: либо он умер, либо мы.
ЕГОР ЛЕТОВ: 'ЭТО ЗНАЕТ МОЯ СВОБОДА'
— Как ты расцениваешь политическую ситуацию, сложившуюся на должный момент в нашей стране?
— Ситуация плачевная. Удручающее впечатление оставляют действия оппозиции, как центристского так и радикального толка. Население, похоже, впало в глубочайшую социально-политическую депрессию в самой патологической форме. Наш народ постигло какое-то стариковское бессилие, безропотное смирение, уныние, опустошение. И, видимо, это надолго. И речь идет не о месяцах и годах, но о тягостных десятилетиях. Летнее политическое затишье плавно, но верно переросло в замогильное беззвучие, изредка прерываемое всплесками смехотворного мышиного копошения на потеху правящей хунте.
— В чем ты видишь причины этой пассивности?
— Это последствия чудовищного поражения, которое мы потерпели в октябре 1993 г. Мы проиграли из-за политической близорукости, преступной нерешительности и попросту трусости большинства наших лидеров. Когда в ночь с 3-го на 4-ое власть пошатнулась — необходимо было использовать ВСЕ средства, ВСЕ методы, не страшась неизбежного кровопролития, и взять контроль над ситуацией — дабы раз и навсегда остановить бесконечные кровавые разливы, затопляющие нашу землю все эти годы по вине правящего оккупационного режима. Но оружие не было роздано — и безоружная гражданская армия была послана на штурм Останкино, где истинные пассионарии и пали в первую очередь. А назавтра тех, кто остался в живых, хладнокровно добивали в Белом доме. При этом не пострадали ни один депутат, ни один оппозиционный лидер. Народ устал и разуверился в своих славных вождях, за которых пролил столько крови. Увы, момент упущен. Очевидно придется начинать все сначала. С нуля. Создавать подпольные ячейки, комитеты, «пятерки». Печатать и распространять литературу, вести агитацию, выпускать газеты, клеить листовки и т. п. — действовать, используя положительный опыт и учитывая досадные промахи первых русских революционеров — Нечаева, Бакунина, Ленина и других первопроходцев. Бережно, терпеливо и решительно готовить НОВУЮ РЕВОЛЮЦИЮ — подлинную, сокрушительную и бесповоротную.
— Вновь коммунистическую?
— Я не уверен, что она придет именно под этим именем. Коммунисты вчерашних и позавчерашних поколений ориентированы на прошлое, зовут назад, а не вперед — и потому дело их изначально гиблое, проигранное. Скажем прямо — именно эти ветхие поколения и сдали практически без единого выстрела советскую власть, ПРОСРАЛИ ее самым позорным образом сначала при горбачевской ползучей контрреволюции, затем в августе 91-го, а осенью 93-го оказались уже слишком стары и слабы для вооруженного сопротивления и активных боевых действий. Исключение могут составить лишь непримиримые доблестные анпиловцы, которых, однако, не так уж и много по сравнению с пугливыми полчищами седовласой сталинско-брежневской парт-номенклатуры. Горький конфуз, постигший ГКЧП наглядно продемонстрировал постыдное неумение и откровенную неспособность партийно- государственной верхушки распоряжаться всей полнотой власти. Я бы сравнил социализм и демократию как мироустройство муравьев и мироустройство тараканов. После крушения первого и, наблюдая за мучительным издыханием второго, неизбежно напрашивается вывод о грядущем, неотвратимом рождении НОВОЙ ИДЕОЛОГИИ НОВОЙ РЕЛИГИИ, НОВОГО ПОРЯДКА. На политическую сцену шагнут поколения, осатаневшие от зловония разлагающейся системы, компьютерного тоталитаризма, хронической лжи средств массовой дезинформации, кровавой охлократии, безысходного всенародного уныния. На смену коммунистическому мироустройству рабочих и крестьян и «демократическому» режиму трусов и подонков придет наконец яростная цивилизация ГЕРОЕВ. Пламенная цивилизация ХУДОЖНИКОВ, ТВОРЦОВ, ПОЭТОВ. Вавилон падает. Западная система выдохлась, исчерпала себя, ее гниение дошло до немыслимых рубежей. Конец не за горами. В момент ее крушения мы обязаны выступить единым фронтом, единой ЖИВОЙ, МОЛОДОЙ СИЛОЙ дабы нанести ей последний, решительный и убийственный удар в самое уязвимое место. И когда она рухнет, на ее обломках мы собственными руками построим СВОЕ ослепительное будущее. Нас не так много сейчас — но наши ряды неуклонно пополняются единомышленниками, соратниками, добровольцами. Наша армия растет как лавина. Мы обречены на победу. Рано или поздно, но наш час пробьет.
— Каковы твои политические прогнозы на ближайшее будущее?
— Если не произойдет чуда, то к власти придут центристы типа Руцкого или Жириновского, чьи экономические и политические программы мало чем отличаются от тех, которые проводят нынешние кремлевские «победители», ибо в той же степени рассчитаны на обывателя и развитие капитализма в России. НАШИ во всяком случае в ближайшее время не победят, и для этого есть немало оснований. Во- первых, всеобщее слякотное вялотекущее безволие, самоубийственное скорбно-тупое бесчувствие, усугубляемое СМИ, пьянством, блядством, повсеместным и чуть ли не поголовным воровством и бандитизмом. Во-вторых, раздражающе-обидное разобщение оппозиционных сил. Наиболее радикальные (истинно красно-коричневые — такие как Баркашов, Анпилов) настойчиво вытесняются с политической арены серо-розовыми Зюгановыми и Жириновскими. При этом среди самих радикалистов вместо необходимого объединения в общий фронт осуществляется печальное размежевание и раздор, тоскливое разбредание по собственным душным и тесным, «самостийным» углам, что влечет за собой естественное перерождение пока еще боеспособных организаций и движений в мизерные, безопасные для власть имущих секты, вроде всевозможных западных национальных фронтов и красных бригад. В-третьих, молодежь категорически, вопиюще отказывается участвовать в политической жизни, чем обрекает себя, нацию и государство на дальнейшее позорное прозябание, вырождение и в конце концов — вымирание. Меня потрясает равнодушие масс. Складывается такое впечатление, что наши граждане живут в каком-то смрадном бреду и в своем полусонном смирении дошли уже до животного состояния так называемых 'добровольных заключенных', чего в свое время добивались от полит- и военно-пленных экспериментаторы в гитлеровских лагерях. Наши же силы разрозненны и неорганизованны. Реально вмешаться в ход событий сейчас способны лишь крайние националисты, но и они тоже в последнее время сознательно или
