– Тебе больно? – спросила она.
Больно? Ее щека прижалась к его груди, ее волосы ласкали его щеку… В этот момент он чувствовал только боль желания в набухшей плоти.
– Да, – выдохнул Гарри.
Он не лгал. Заглушая боль желания, он снова надел рубашку.
Джекки села на корточки. Меж ее глаз залегла маленькая складка. Гарри протянул руку, чтобы разгладить ее.
– Не надо хмуриться. Со мной все в порядке.
Она посмотрела на него. При свете огня ее глаза казались огромными.
– Ты уверен? Тогда почему Мэйзи живет с твоей кузиной? Почему ты так несчастен?
– Несчастен?
Он немного отстранился, сделал глоток кофе, чтобы собраться с мыслями, – Ты собираешься это отрицать?
– Нет, не собираюсь, но ты сама сказала, жизнь вносит свои коррективы. Мои ранения были обширными, и их нельзя было лечить на месте. Но я не соглашался, чтобы меня отправили домой без Мэйзи.
Проблема заключалась в том, что у меня не было на нее никаких документов. Никаких прав. Нужно было еще одно чудо.
– И оно произошло.
– Когда речь уже шла о жизни и смерти, глава медицинского подразделения послал за консулом, чтобы тот попытался вразумить меня. Этот жалостливый человек не просил меня объяснить ситуацию.
Он предложил зарегистрировать мою малышку. Он не спросил у меня имя ее отца, просто спросил мое и вписал его. Когда он спросил имя матери, я думал, что все пропало. И я… дал Мэйзи имя моей матери.
Когда все закончилось, он вручил мне копию свидетельства и поздравил меня с моей дочерью.
Их взгляды встретились.
– Она моя, Джекки. В прямом смысле этого слова. Я бы пошел на большее, чем ложь, чтобы Мэйзи осталась со мной.
Ему было важно убедить ее, и поэтому он сказал слова, которые никогда не произносил вслух:
– Я любил ее, Джекки. И люблю. Я не мог отдать ее в сиротский приют, даже в самый лучший.
– Конечно, не мог. И ты привез ее сюда, в Хай-Топс.
– Я хотел так сделать. Но дело в том, что, когда меня отправили домой, я очень долго пролежал в больнице. Пересадка кожи – дело нешуточное. Тут появилась Салли. Она приютила Мэйзи, нашла няню. Ей доставляло удовольствие наряжать ее, словно куклу.
– Это и похоже на игру в куклы, – заметила Джекки. – Но Мэйзи – живая девочка.
– Какой-то папарацци пронюхал это и сделал несколько фотографий Салли с маленькой темнокожей девочкой. Через несколько дней поползли слухи. Никто и не подумал сказать мне об этом.
– Значит, она только сделала вид, что удочерила сиротку-беженку?
– По ее словам, она пошла на это, чтобы защитить меня и Мэйзи. Кроме того, в то время так поступали многие известные люди. Это был хороший пиар.
– Ты, наверное, сильно ненавидишь ее?
Он покачал головой.
– Нет, я просто знаю ее как облупленную, вот и все. Поэтому она всячески избегает меня.
– А Мэйзи?
– К тому времени, когда я достаточно окреп, она уже привыкла к своей новой жизни. Я был от этого не в восторге. Но не мог же я забрать девочку с собой на другой конец света, где шла война, где царили голод и разруха, где на каждом шагу подстерегала опасность.
– Ты мог бы остаться с ней дома.
– Может, я бы так и поступил, если бы все сложилось по-другому. Но меня слишком долго не было в жизни Мэйзи. Она забыла меня. Относилась ко мне, как к незнакомцу.
– Она не забыла тебя, Гарри. Она думала, что ты бросил ее, и наказывала тебя за это.
Он выдавил из себя улыбку.
– Так удобно думать, Джекки, но тебе не кажется, что это всего лишь беспочвенные мечтания?
– Возможно. Но ты должен задать себе один вопрос. Если Мэйзи забыла тебя, тогда почему она сказала мне, что будет врачом, когда вырастет?
Его сердце бешено заколотилось.
– Когда? Когда она тебе это сказала?
– По дороге сюда. Я спросила ее, хочет ли она стать моделью, как ее мама, и она в два счета поставила меня на место. Она хочет стать доктором, как…
