Я отодвинулась, от табачного дыма меня воротило. Правда, меньше, чем от разговора с Мультивенко- старшим: я снова и снова придумывала аргументы, с помощью которых могла убедить Александра Владимировича в том, что честна. Глупо это, не нужно было надеяться на встречу.
– Ань, либо на площадке в подъезде кури, либо не кури вообще!
Видимо, из-за раздражения в моём голосе Анька сразу же затушила сигарету.
И вдруг меня понесло:
– Что значит – добить? Я за эти тексты ещё не садилась. У меня перевод горит, обещали заплатить триста долларов, но там тематика сложная – биохимия, патент. А времени не оставалось со всеми нашими событиями. Так что скажи лучше Храму, что я отказываюсь. Тем более ты зачем-то ему наврала, будто текст «Дайкири» написала я. А ведь ты ж сама его родила…
Мне совершенно не хотелось объяснять Аньке, что ничего общего ни с ней, ни с Храмом после подслушанного на лестничной площадке разговора я иметь не хочу. Просто было страшно. Так ошибиться в Аньке! Вот я идиотка, сама ей выложила все свои подозрения. Чернохрамову Храму ничего не сказала. И вообще всё это выглядит слишком подозрительно. Неужели Храм – убийца? Как-то не похоже на него. Как, впрочем, и на Аньку не похоже. Я оценивающе окинула взглядом подругу. И та возмущённо выпалила:
– Лейк, захлопнись! Понимаю: токсикоз, гормональные сдвиги и всё такое. Но штука евро тебе не помешает. Даже сейчас. Деньги имеют свойство быстро заканчиваться. Тащи бумагу и ручку, быстренько что-нибудь наваяем. Например, нетленку для «Сверкающих». Даже пару нетленок.
Вот совсем мне не хотелось что-либо ваять. Не верила я Андре. Ни на грош. Но сил спорить с Анькой не было, и я предприняла последнюю отчаянную попытку отделаться от текстов:
– В квартире – погром. Я – в полном раздрае. Перевод нужно было отослать две недели назад. Ань, отцепись, по-хорошему прошу! Не желаю ничего писать.
– Ну кисюнь, одно дело другому не помеха. Сейчас позвоню в клининговую компанию, которая всегда у меня в квартире убирает. Придут приятные мальчики и девочки, и через пару часов у тебя тут будет всё блестеть. Считай, это мой подарок тебе.
Андре, не слушая моих возражений, взялась за мобильный. Продиктовав по телефону мой адрес, подруга ослепительно улыбнулась:
– Завтра с утра приедут и всё тут вылижут. Где у тебя кофе? Давай я сварю. Вообще-то от тебя, Лейк, требуется только поучаствовать в мозговом штурме: кинуть мне пару необычных рифм, я сама быстро тексты напишу. А ты можешь параллельно своим переводом заниматься. Тащи всё сюда. Ты не против, если я в окошко курить буду?
Я только вяло махнула рукой, понимая, что сопротивляться Анькиному напору бесполезно. Пока подружка боролась с туркой, плитой и кофе, я притащила на кухню ручку и две стопки листков. Первая, огромная, – русский текст, распечатка. Вторая, совсем тоненькая, – мой перевод на английский, от руки. Вот как объяснить Аньке, что мне надо сосредоточиться для перевода. А ещё лучше – обложиться словарями и открыть программу-переводчик на компьютере. Английский я знаю лучше китайского, но хуже французского.
Хотя – да, компьютер приказал долго жить… Я сникла. Ладно, на худой конец всегда можно позвонить маме, она лучше всякой программы посоветует. Правда, мозги вынесет начисто. Так что это – на самый крайний случай. Попробую справиться сама.
Анька, прикурив и старательно выпуская сигаретный дым в открытое окно, что-то бормотала себе под нос, разливала кофе по чашкам. Так, на чём я там остановилась? «Сложная смесь ферментов» или «комплексный ферментативный препарат»… – Я задумалась.
Всегда, когда имеются сложности с английским, у меня из памяти выскакивают сначала китайские и французские варианты. Учитывая, что в английском более половины слов сходны с французскими, это иногда помогает. Но не всегда. «Смесь» по-французски «микстюр»; отсюда и русское «микстура». По- английски, если правильно помню, практически так же – «миксча». Как же перевести? «Камплекс инзайм миксча»?
Анька продолжала бубнить себе под нос, потом потребовала от меня рифмы к словам «дорого?й», «роман» и «этажи».
Отделавшись словами «родной», «сам» и «скажи», я все-таки решила взять помощь мамы. Не хотелось выслушивать нотации и поучения, но словосочетание «комплексный ферментативный препарат» встречалось в тексте практически в каждой фразе. А в патентах требуется точность формулировки – знаю из собственного опыта. Вот почему мне почти никогда не попадаются нормальные, лёгкие тексты?
Дозвониться маме удалось только с третьей попытки. Желая увильнуть от очередной лекции из области этимологии, я звонила с мобильного:
– Мам, извини, что дёргаю. Как правильнее перевести… – поведала я о возникших затруднениях скороговоркой. – И если можно, ответь побыстрее, у меня деньги могут кончиться, с мобильного звоню.
– Лиюшка, ты ничуть не меняешься, – вздохнула мама. – Опять у тебя «редокс-потеншиал».
Я стиснула зубы. Начинается. «Редокс-потеншиал» – нарицательное выражение, которым мама любит меня «приласкать» в подобных случаях, когда перевод в лоб, без знания специфики.
Впервые это выражение я услышала в глубоком детстве, когда папа, давясь от хохота, рассказывал, как он дивно повеселился на международной конференции биохимиков, проходившей в Москве в Большой химической аудитории МГУ. Докладчики были русско– и англоязычные. Для удобства советских учёных пригласили переводчика-синхрониста. И всё шло замечательно, пока тот не стал выдавать шокировавшие аудиторию фразы типа: «Потенция красного быка равнялась сорока милливольтам» или «Имелась очень высокая потенция красного быка». Сам переводчик всё больше менялся в лице, с изумлением и растерянностью поглядывая на докладчика. Недоумение аудитории сменилось лёгкими смешками, потом гомерическим хохотом после слов ошарашенного толмача: «Только когда потенция красного быка на нуле, происходит взаимодействие».
Биологи и химики поняли, что синхронист просто перевел в лоб «Редокс-потенциал»[5]. Синхрониста быстро поменяли, но я возненавидела его лютой ненавистью. На всю жизнь. Когда мама желает в очередной раз «пролечить» меня и мою лень, она постоянно припоминает эту «краснобычью потенцию». Вот и сейчас:
– …Читать надо в оригинале чаще. Правильнее всего будет «инзаймс камплэкс препарейшн», хотя допустимо и «камплэкс препарейшн оф инзаймс».
Наконец мама ответила на мой вопрос. На десятой минуте. Вздохнув, я попрощалась с ней. Дальше должно быть легче.
– Лейк, а к слову «ложе» какие рифмы есть? – Анька что-то усердно строчила.
– «Себе дороже», – буркнула я, погружаясь в перевод ненавистного текста. Но пообещала ведь – значит надо делать.
– Ага, это идея. Пусть в конце песни влюблённые в мужика дурочки убивают его. – Андре кровожадно прищурилась. – Когда узнают, что он переспал с ними, со всеми сразу.
– Ань, ты с дуба рухнула? – вздрогнула я. – Тебе мало сплетен про харакири, решила ещё и «Сверкающих» подставить? Забудь ты наконец про Стаса!
– Нет, решено. Это будет хитяра. И клип сразу же просится – в самом конце девчонки тащат покойника закапывать…
Мы с Анькой переглянулись. Хм, как странно, оказывается, проявляется сублимация – Андре так же, как и я, не могла забыть последние события. Но виду не подавала.
– Решено, бабника в тексте песни в последнем запеве мочим, – Андре с прищуром посмотрела на меня. – А что у нас из рифм к слову «смерть»?
– Нет сил уже терпеть! – рявкнула я. – Отстань, мне ещё всю ночь перевод делать, а руки уже трясутся. Спасибо тебе за приятные воспоминания.
– А это идея, «терпеть»… – снова забормотала Анька. – Нет сил уж бабника терпеть, он на себя накликал смерть… Нет, лучше так: не надо бабника терпеть, его подружкой станет смерть… Или…
Я, заорав, бросила в Андре толстенный англо-русский словарь Мюллера.
Через какое-то время Анька начала исчёркивать свои листы, я – свои.
Ненадолго воцарилась блаженная тишина. Вот никогда не задумывалась, что сочинять тексты для
