уловках, которыми пользовался Гэвин по ее же собственному предложению. Поэтому она тут же подыграла мальчику. Показывая заповедник, Нора просила Питера выводить разных животных, как будто они были главными героями фильма.
Краем глаза она с восторгом отметила, что скованность в отношениях между отцом и сыном проходила. Гэвин оставался мягким, добрым мужчиной, каким был прошлой ночью. Питер отвечал ему улыбкой и один раз даже громко засмеялся.
Но тут Нора удивилась: чему она радуется? Чем лучше Питер чувствует себя с отцом, тем быстрее приближается та минута, когда она потеряет его. Скоро, возможно, преграды рухнут, и отец с сыном вновь обретут друг друга. Тогда она потеряет их обоих. Но нет, уверяла себя Нора, предстоит пройти еще длинный путь.
Вечером, когда Питер лег спать, она увидела, что Гэвин просматривает запись по телевизору. Она остановилась в дверях, чтобы взглянуть на экран, и была удивлена, увидев только себя. Она держала Мака, улыбаясь этой маленькой обезьянке. Тут появился Питер. Но, к ее удивлению, Гэвин нажал на пульте кнопку перемотки, и кадры замелькали один за другим, пока она не появилась вновь. Теперь уже крупным планом. Гэвин остановил кадр и стал внимательно изучать ее лицо. Сердце Норы бешено билось. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но ничто не могло помочь ей справиться с волнением.
Услышав чье-то дыхание, Гэвин резко повернулся, но увидел лишь краешек одежды Норы – она торопливо покинула свой наблюдательный пост. Ее щеки горели от только что увиденного. Нет, это ошибка. А может, прихоть? Да, вот что это было. Мимолетная прихоть Гэвина – поразглядывать ее лицо. Он, наверное, рассердился, что она видела его. А может быть, все и не так.
Она стала обходить заповедник в последний раз, надеясь, что к тому времени, когда она вернется домой, он уже будет спать. Но, закрывая последний загон, она поняла, что Гэвин стоит рядом. Его почти не было видно в темноте.
– Я волновался, не случилось ли с тобой что-нибудь, – сказал он.
– В этот час я всегда здесь, – ответила она, радуясь тому, что голос не выдавал ее. Пульс же учащенно бился.
– Но ты не всегда проводишь здесь два часа.
– Двух часов не прошло.
– Нет, прошло. Посмотри на часы.
Она взглянула на циферблат и удивилась. Неужели прошло два часа, пока она гуляла здесь под деревьями, думая о нем? Но ведь она и животных проверяла.
– Я... – в замешательстве начала Нора, но тут же смутилась и переключилась на другое: – Некоторые животные сильно волновались, и мне пришлось провести с ними больше времени, чем обычно...
– Да, понимаю. – Гэвин сделал вид, что не замечает ее увиливаний. Ей следовало бы просто сказать, что она видела, как он рассматривал ее изображение на экране, но она предпочла такой ход...
– Сегодня был хороший день, правда? – весело защебетала Нора.
– Хороший, благодаря тебе и твоей замечательной идее. Я смотрел запись. На самом деле... По правде говоря, больше смотрел на тебя, чем на Питера...
– Неужели? – игриво воскликнула она, а внутри у нее все замерло.
– Да. Мне хотелось понять твой секрет, понять, что в тебе есть такое, что заставляет Питера быть с тобой. Я подумал, что смогу научиться этому у тебя.
– Понятно. – Она была рада, что темнота скрывает ее огорчение.
Гэвин вздохнул.
– Но у меня не получается. Ты даешь ему что-то такое, чего у меня нет. И я не знаю, что это.
– Гэвин, ты часто обнимаешь Питера?
Он удивился.
– Он не хочет, чтобы я это делал.
– Ты этого не знаешь. Он мог бы обнять тебя в ответ. Он мог бы почувствовать, что тебе это нужно в такой же мере, как и ему.
Он подошел ближе и с усмешкой посмотрел на нее.
– Ты говоришь так, будто я одно из твоих больных животных. Неужели ты не можешь говорить с человеком, не ставя при этом диагноза?
– Думаю, нет. Это получается само собой. Здесь заповедник. И здесь не отказывают ни одному обиженному существу. А через какое-то время ты узнаешь, что большинству здешних обитателей причинили боль.
Она почувствовала, как он вздрогнул от услышанного, но сдержал себя.
– И вы лечите зверье таким образом? Обнимая?..
– Есть только один способ лечения, – прошептала она. – Надо просто любить.
– В этом твой секрет, Нора? – тихо спросил он. – Поэтому все существа приходят к тебе за успокоением?
– Не все, – ответила она, глядя на него.
– Нет, все. – Произнеся эти слова, он слепо потянулся к ней и прижал к себе так, что их губы соприкоснулись.
Она не сопротивлялась его объятиям. Ответив ему поцелуем, Нора еще крепче прижала его к себе. Теперь она поняла, что стремилась к этому с прошлой ночи. Тогда он обнял ее, чтобы успокоить, и это ему удалось, но ей этого оказалось недостаточно. Она хотела большего. Сейчас ей предлагали это «большее», и она схватила его с бесстыдной жадностью, упиваясь лаской его губ и отвечая тем же. У нее вырвался глубокий вздох, когда она почувствовала, как его руки все крепче сжимают ее. Его страсть была у него на губах, в жаре его тела, в нетерпеливых движениях рук.
– Нора... – шептал Гэвин ей в лицо, – Нора... – и вновь целовал ее.
Этот мужчина, долгое время сдерживавший свои эмоции, на какое-то время потерял самообладание и дал ей почувствовать всю глубину, своей страсти, до самого ее донышка. Вот такого мужчину она хотела. Такого, который скрывался за железной отталкивающей маской, – настоящего мужчину. И сейчас у нее есть возможность встречи с таким мужчиной...
Но вдруг она поняла, что все это ускользает из ее рук. Нору обдало холодом. Гэвин не просто сам отстранялся от нее, он и ее отталкивал от себя.
– Гэвин... – шептала она, почти умоляя.
– Это не совсем разумно, – сказал он таким тоном, который потряс Нору.
– Да, но...
– Но сейчас мы можем быть разумными, – торопливо говорил он. – Еще не поздно прийти в себя и вспомнить, что мы до сих пор по разные стороны баррикады. Ты ведь это собиралась сказать?
– Да, – мрачно призналась она. – Думаю, именно это я и собиралась сказать. Как нам обоим повезло, что ты так осторожен.
– Мне всегда нужно быть таким. Это очень поможет мне в моей карьере.
– А в твоей жизни? – спросила она с горечью. – Осторожность обогатила твою жизнь, Гэвин?
– Она удержала меня от некоторых ошибок.
– Целовать меня – тоже ошибка?
– Быть вместе с тобой было бы ошибкой. Для тебя это тоже было бы ошибкой. Я... я не очень хороший человек.
– Иногда это так, к сожалению.
– Желательно, чтобы это было чаще. Продолжай думать обо мне плохо, Нора. Так безопаснее. Это дружеский совет того, кому ты нравишься.
– Довольно! – закричала она. – Уходи отсюда, и хватит морочить мне голову!
Он сразу же ушел. Нора видела, как исчезла в темноте его фигура. Она еле сдержалась, чтобы не бросить в него чем-нибудь. Хорошо бы, если б удар пришелся по голове и вправил ему мозги, подумала она.
Сзади затряслась проволока. Это Мак перелезал на другую сторону. Нора вздохнула и пощекотала ему живот.
– Почему я не такая, как ты? – прошептала она. – У тебя только одно на уме: поесть и поспать. В твоей
