– Это удивляет вас? – спросил Энгус, пристально глядя на него.
– Если хотите, да. Я как-то не думал, что ученый-натуралист может быть таким... солидным человеком. Интересно, как ему удалось убедить кого-то дать ему закладную.
– Закладной не было. Он заплатил наличными. Мистер Акройд был чрезвычайно состоятельным человеком. У него была высочайшая репутация ученого. Здесь он не имел соперников. Его книги сослужили ему хорошую службу. А что касается его характеристики как «солидного человека», то, произнося эти слова, вы абсолютно правы: мне кажется, что сейчас только они, ученые-натуралисты, и остались солидными людьми. Кажется, только они и преуспевают – купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их. Мир перевернулся.
– Да, – вынужден был согласиться с ним Гэвин, – это так.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда Энгус ушел, Гэвин, зайдя в кабинет Тони, взглянул на все вокруг другими глазами. Впервые он увидел огромное количество книг, расставленных вдоль стен. На корешках многих из них стояло имя хозяина – Энтони Акройд. Эти книги всегда были здесь, но прежде Гэвин был слишком раздражен и не замечал их.
Он вернулся в гостиную и уселся в кресло. Гэвин был ошеломлен. В продолжение всей своей жизни он измерял успех деньгами. Получалось, что в соответствии с этим стандартом у Тони был гораздо больший успех, чем у него. Ему слышались последние слова адвоката: «Ученые-натуралисты... купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их...» Все, для чего он работал, утекало сквозь пальцы, а человек, которого он отказывался воспринимать всерьез, стал «солидным человеком».
И Лиз предвидела это и смеялась при мысли о том, что его планы рушатся. Он застонал, опустил руки на колени и спрятал в них голову. Все его проблемы навалились на него тяжелым грузом.
Через несколько минут в комнату вошла Нора. Она была готова порадоваться своему триумфу. Она ужасно злилась на Гэвина из-за того, что разочаровалась сама, и из-за того, что сделал он.
Утром, когда она проснулась, ей было не по себе. И это состояние не покидало ее целый день. В самые неподходящие моменты, когда она кормила или ласкала животных, ей вдруг казалось, будто бы настоящее исчезло и она снова в крепких объятиях Гэвина Хантера и снова ощущает его страстные поцелуи...
Правда, он тут же отступил, но с теми чувствами, которые она испытала в его объятиях, уже было невозможно расстаться. Она помнила эти ощущения. И если все это жило в ее памяти, значит, все это можно вернуть к жизни. Она не скрывала от себя, что хотела этого. Грубым откровением стало ее открытие его тайных попыток получить деньги за Стрэнд-Хаус.
Нора, продолжая злиться, пришла, чтобы встретиться с ним и насладиться своей победой. Но что-то произошло. Она остановилась в двери, растерявшись от увиденного. Гэвин почувствовал ее присутствие и поднял голову. На его лице она увидела перемену: стремление скрыться под маской смелого человека сменилось усталостью и смирением. У него было такое утомленное и напряженное лицо, будто он ни разу за всю свою жизнь как следует не выспался.
– Ты добилась своего, Нора. Я не представлял себе, что... Я просто не имел представления... Тебе следовало бы сказать мне раньше, что я обманываю себя.
– Было так много других вещей, о которых пришлось думать. Кроме того, мне никогда не приходило в голову, что ты ошибался. Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь естественным, что папа был не в состоянии заплатить приличную сумму. – Она подошла и села неподалеку от него на диване.
– Я не думал, что у ученых могут быть такие деньги. Кажется, я ошибался не только по этому поводу. Я представлял твоего отца... не знаю... – Он пожал плечами, не находя слов.
– Догадываюсь, ты считал его нахлебником, – сказала она, но без злобы.
– Более того, я считал его несерьезным человеком. Кажется, я ошибался.
– Потому, что у него было много денег? – спросила она, хмурясь.
– Это одна причина. Может быть, не единственная, но важная. Это значит, он не жил за счет Лиз, как я думал. Человек, который смог заплатить такую сумму без закладной, вызывает уважение, особенно если я... – Гэвин остановился, решив, что лучше не продолжать.
– Особенно если ты – что? – полюбопытствовала Нора.
– Ничего. Я просто сбился с толку. Не знаю, что говорю.
– Твои дела идут не очень хорошо? – осторожно спросила она.
Гэвин вздохнул.
– Ужасно, – признался он. – Я могу сказать тебе правду. Я в тупике, не знаю, что делать. Никакие другие обстоятельства не заставили бы меня зарабатывать деньги на Стрэнд-Хаусе. Но я уже испробовал все способы, и ни один из них не годится.
– Я считала, что «Хантер и сын» – огромная империя.
– О да, огромная. Это так. Только ее основание сгнило. Я боролся изо всех сил, чтобы сохранить красивый фасад, и вдруг мне стало все равно. Конец.
– Чему конец? – спросила она.
– Мне конец. Больше нет ничего, что я мог бы предпринять. Очень скоро мне придется начать распродажу.
Нора молчала. У нее были небольшие познания о большом бизнесе и смутное представление о том реальном положении дел, которое Гэвин пытался описать, но она поняла, что он научился уважать ее любимого отца. Она считала, что Гэвин уважал его совсем не за то, за что следовало бы, но она была благодарна за его стремление изменить свою точку зрения и стала мягче к нему относиться.
Она подошла к буфету и вернулась с бокалом бренди.
– Вот, – сказала она, – выпей.
– Пытаешься меня споить, да?
– Это улучшит твое состояние. Я помню.
– Ты хочешь сказать, помнишь, что это делает меня разговорчивым. Я говорю все то, чего не следовало бы.
– Неужели? Может быть, наоборот – ты говоришь, что следует?
– Что это значит?
– Это значит, тебе нужно рассказать кому-то о своих тяготах и проблемах, а для этого тебе нужно вначале расслабиться. Бренди поможет.
Гэвин усмехнулся.
– Я думал, что в качестве лекарства ты посоветуешь обнять животное.
– Бустер плохо разбирается в финансовых вопросах, – мрачно заметила она. – Кроме того, это дает результат только в том случае, если ты вкладываешь в это сердце.
– А ты считаешь, у меня его нет.
– Разве я сказала это? Не помню.
– Нет, ты сказала, что я человек, которого никто не любит. Лиз говорила, что у меня нет сердца. Странно, я путаю тебя с ней. В чем-то ты напоминаешь мне ее.
– Лиз во многом повлияла на меня. Правда, ей хотелось, чтобы это влияние было еще больше, – добавила Нора с печальной улыбкой.
– Что ты имеешь в виду?
– Она была так элегантна и красива. Даже когда чистила у животных, она старалась быть элегантной и следить за осанкой. И старалась научить меня этому секрету, но я ее разочаровывала.
– А что в тебе не так?
– Многое, как считала Лиз. Она говорила, что я не использую максимально все то, на что способна.
– Она не знала, о чем говорила.
– Возможно, она не знала, о чем и с тобой говорила, – предположила Нора. – Я считаю, что у тебя есть сердце, но ты к нему никого не допускаешь. Ты – как еж с иголками. Когда кто-нибудь осмеливается приблизиться, ты тут же их выставляешь.
