них уже есть. Тони только что выпустил сольный альбом, и он все еще может придумывать отличные риффы - вся сложность только в том, чтобы собраться и начать работу. Нам сейчас непросто сесть вчетвером и отобрать хорошие риффы, просто потому, что у всех разные вкусы: рифф, который нравится мне, может прийтись не по душе, скажем, Оззи. Раньше мы делали так: собирались и просто начинали импровизировать, а потом выбирали риффы, которые нравились нам всем, и работали с ними. Так было с самого начала, даже до того, как мы назвали группу „Sabbath'. Нам всем нравились песни, над которыми мы работали, - будь по-другому, это были бы уже не мы».
Тони, давно уже признанный мастер своего дела, при описании своих достижений, как всегда, сдержан. Как-то он сказал, удачно выразив свое расслабленное отношение к славе и богатству: «Я думаю, у каждого есть свой собственный стиль - я имею в виду конкретную манеру игры музыканта. Я с трудом могу представить себе человека, идеально копирующего чью-то другую манеру игры, потому что для этого ему все равно придется по-своему извлекать звук из собственного инструмента. Каждый должен стараться развивать свое звучание и, уже отталкиваясь от него, сочинять музыку. Мы играем душой, наша музыка идет от сердца… Мне кажется, что лучше и быть не может. Сейчас наша музыка рождается сама собой. Все получается так, как нужно, вовремя и к месту. Я и раньше (даже в семидесятых, когда мы играли вместе с Оззи) придумывал риффы, которые никого не брали за душу, - слушатель мог подумать: „Ну, этот рифф вроде бы ничего' - и сразу же выкинуть его из головы. Кое-какие из этих риффов казались мне очень неплохими, при этом остальные часто не въезжали в них с первого раза. Мне кажется, в то время уйма хорошего материала пропала только потому, что никто не оценил его с первого раза».
Даже производители музыкального оборудования обратили внимание на изменения в потребностях Айомми и Батлера: в восьмидесятые, когда «Sabbath» переживала не самые лучшие дни, они, наоборот, не спешили предлагать музыкантам свои лучшие инструменты и технику. Айомми: «Я использую эксклюзивные гитары „Gibson SG', которые компания изготовила персонально для меня, - серия „ Iommi'. У них по двадцать четыре лада на грифе, причем толщина каждого лада специально уменьшена. Кроме того, у „Gibson' есть очень неплохая модель „Epiphone' - она мне очень нравится, и обычно я использую ее на сцене. Больше всего меня в ней радует весьма невысокая цена. Еще эти ребята сделали мне на заказ совершенно шикарную „Les Paul', но „SG' мне нравится больше - она полегче, плюс я люблю деки с двойными округлыми «рогами». У меня полно гитар „Gibson', - честно говоря, даже не могу сказать, сколько их точно. Целая куча лежит в специальном хранилище, и еще штук тридцать дома.
Кстати, „Laney' сделала для меня специальный усилитель, который так и называется - „Iommi'. Я его просто обожаю. Из педалей на сцене я использую только „квакушку' и эхо-педаль, дисторшн идет напрямую через усилок. Меня не очень смущает, что все звучит немного непохоже на классическое звучание „Sabbath', - я все равно играю как Тони Айомми. Раньше я использовал педаль, которая искажала гитарный звук перед тем, как он проходил через усилитель, так и получался дисторшн. Я предлагал многим производителям сделать вместо нее специальную кнопку прямо на усилителе, но никто, конечно, и слушать меня не хотел. Все в один голос твердили, что усилитель должен давать чистый звук. А теперь такая штука есть в каждом усилке».
Касаясь текущего положения дел в «Sabbath», Айомми разделяет общие идеи музыкантов: «Я бы с радостью записал новый альбом. Пару лет назад мы сочинили несколько песен, и мне они кажутся неплохими. Более того, даже Оззи был готов с ними работать - но все слишком заняты. Честно говоря, я не очень хотел бы брать инициативу на себя - это привлечет ко мне много лишнего внимания… Я и так тридцать пять лет жил, будто снимаясь в сериале „Семейка Осборнов'. И потом, это же Оззи! Может, они там что-то и приукрасили, сделали немного жестче, но в целом в том шоу была очень верно показана вся наша жизнь - тотальный хаос!»
Несмотря на все сомнения в собственном мастерстве, Гизер - тоже очень уважаемый в индустрии басист. Список его оборудования впечатляет: «Я использую бас-гитары „Lakland' с усилителями „Ampeg SVT'… это можно понять, послушав мою музыку. Гитары сделаны на основе басов фирмы „Fender' - серий „Precision' и „Jazz'. Звучат совсем как старые „Fender' - я не очень люблю звук новых гитар этой фирмы. У меня целая коллекция басов „Fender', поэтому я точно знаю, что мне нужно, - то старое звучание, как в шестидесятых. В нем есть необходимая острота. Раньше я всегда использовал „Precision' с таким широким грифом, но теперь я оценил и грифы басов серии „Jazz'. На сцене я их постоянно меняю, потому что для разных песен мы по-разному настраиваем инструменты - где-то опускаем настройку на полтора тона, где- то - на один, иногда - на полтона. В зависимости от того, какая настройка мне нужна, я использую определенные инструменты».
Корме того, Батлер рассказал, что некоторые производители изготовили оборудование специально под его нужды: «Мне нравятся бас-гитары „Spector', но эта контора обанкротилась, поэтому я больше не заказываю у них инструменты - перешел на „Vigier', где мне помогли подобрать именно то, что нужно. Когда „Fender' предложила мне использовать свой „Fender Precision', я им сразу сказал, что мне нужно, чтобы там было двадцать четыре лада. Эти кретины мне ответили: „Ну нет - бери что дают'. А в „Vigier' просто спросили, что мне нужно, - я им объяснил, что это базовое требование, и попросил переделать специально для меня».
Можно с уверенностью говорить о том, что Айомми выпустит еще как минимум один альбом. Ему очень понравилась работа над первым сольником, который вышел в 2000 году. Как Айомми объяснил Диджею Джонсону в интервью для «Cosmik Debris», стиль звучания своего первого альбома он изобрел совершенно случайно: «Когда я только начал сочинять для него материал, я придумал около двадцати песен, пытаясь нащупать стиль, в котором хотел бы выдержать весь альбом, - все эти песни были совершенно разными. В итоге я [плюнул на это и] снова вернулся к сочинению риффов. Потом я стал потихоньку записывать готовый материал, но тут случилось воссоединение „Black Sabbath', турне и все дела - пришлось отложить все это до лучших времен.
Времени на работу толком не было, потому что все наши силы уходили на мировое турне „Sabbath'. Приходилось записывать сольник в перерывах между концертами и после окончания турне… было круто. Когда только запускаешь проект,™ думаешь: „О боже, придется работать с этими людьми', причем „этими людьми' могут быть самые разные музыканты. Можно общаться с ними сколь угодно долго, но, пока не проверишь их в работе, нельзя делать никаких прогнозов. В моем случае все они оказались просто супер. Мне очень понравилось абсолютно все. Каждый из этих людей оказался милым, приятным в общении, настоящим джентльменом. Мы отлично провели время, славно повеселились, и это чувствуется и в самой работе. Нам всем очень понравилось работать друг с другом».
Интересно, почему же тогда Айомми не выбрал этот же подход, работая над следующим альбомом?
Что касается Шэрон, она продолжала пожинать плоды успеха, свалившегося на нее в последние годы. На момент написания книги ей было всего 48 лет, самый возраст для бизнес-леди, к тому же за годы работы в музыкальной индустрии она успела накопить немалый опыт. Незадолго до разрешения многолетнего конфликта с отцом, Шэрон призналась в одном интервью, что в шоу-бизнесе она начала работать с самого юного возраста: «Я многому у него [Дона Ардена] научилась и успела понять, что его методы не работают.
Каждый артист, с которым он когда-либо имел дело, - просто каждый - рано или поздно от него уходил, начиная с самого Джина Винсента. Я же не просто работаю! Еще ребенком я начала буквально жить музыкальным бизнесом. Я помню разборки с Джином Винсентом. Один раз такое дерьмо прокатывает, но нельзя так поступать постоянно, просто нельзя. Это работает до тех пор, пока тот талантливый паренек, которого ты нашел, еще уязвим, потому что не знает жизни. Это длится два-три года, а потом он понимает, что к чему, и уходит. Артисты очень быстро умнеют… Это не менеджмент, а какое-то варварство!.. Начиная с пятидесятых, мой отец вел себя как чертов преступник - он находил всех этих ре бят и превращал их в рок-звезд, а потом все, что они заработали, переходило ему. Он мог снять для них жилье, дать машину, денег на одежду и развлечения - и все, ни цента больше. Они на него фактически батрачили».
Ну а Оззи? Оззи будет продолжать делать то, что он всегда делал, - балансировать между образом сумасшедшего, которого он играет на публике, и добропорядочного семьянина, в которого он превращается дома. О своих детях он неизменно отзывается с восхищением, вот, например: «От первого брака у меня есть дочь, сын и приемный сын… На обложке альбома „Diary Of A Madman' - мой сын. Он просто копия меня.
