ждать… Устроит еще скандал Михаилу Юрьевичу!
– Давайте телефон, я сама ей позвоню.
– Только, пожалуйста, не пугайте ее сразу, не говорите, что я жива! – взмолилась напуганная Ася. – Как бы это сделать по-тихому?
Марина сильно подозревала, что «по-тихому» это точно сделать не получится, но не стала пугать впечатлительную собеседницу. Записав номер, она пообещала перезвонить, как только договорится о встрече, и дала отбой. Открыв окно, высунулась и крикнула девочкам, чтобы шли в дом, – у нее к ним срочное дело. Заинтригованные дети сразу забыли постигшее их сегодня разочарование и помчались на веранду. Накинув халат, Марина спустилась туда же, по пути завернув к спальне, занимаемой Надеждой. Некоторое время она прислушивалась у двери, затем осторожно приоткрыла дверь и убедилась, что сестра Банницкого крепко спит – по всей видимости, после приема каких-то лекарств.
– Я опять должна ехать в Москву, – сообщила женщина своим юным подопечным и, заметив, что те скривились, поспешила схитрить, как хитрила когда-то ее мать с нею самой. – Остаетесь за хозяек, весь дом на вас. Это большая ответственность. Справитесь?
Девчонки недоуменно переглянулись – на их лицах было написано недоверие, смешанное со смутным предчувствием какого-то подвоха. Наконец Алина пожала плечами и сказала, что ничего трудного тут нет.
– Да как сказать, – озадачила ее мачеха. – Тетя Надя осталась до вечера, а может, и переночует. Тихо! – прервала она недовольный гул. – Ей очень плохо – можете вы это понять? В таком состоянии человека на улицу не выбрасывают!
– Так это человека, – неожиданно едко заметила Ульяна.
– Что ты сказала?
Девочка благоразумно не стала повторять своих слов. Марина, нахмурившись, привлекла ее к себе и обняла за худенькие плечи:
– Думаешь, я очень рада, что она здесь? Я много чему не рада, а молчу, терплю, хотя, между прочим, мне самой сегодня нездоровится. Она не останется здесь навсегда. Завтра уедет.
– Ты ее не знаешь, как мы! – вздохнула Алина, тоже приближаясь к женщине. – А что нам с ней делать?
– Ничего, – твердо сказала Марина. – Это единственная просьба. Лежачего не бьют.
Девочки снова переглянулись, но Марина ничего не смогла понять по выражениям их лиц.
– А ты поедешь к папе? – поинтересовалась Алина. – Почему нам нельзя с тобой?
– Потому, что я еду не к папе. Мне нужно повидать одного человека, немедленно.
– Ему что – тоже очень плохо?
Вздохнув, женщина покачала головой и взглянула на часы. Короткая стрелка приближалась к семи, вскоре Банницкий должен был уйти с работы, и, конечно, сегодня он поторопится приехать домой пораньше… «Странно, что он еще не позвонил узнать результаты теста! Получится, я сбегу у него из-под носа, чтобы не объясняться? Странно, конечно… Но Ася – вот что еще более странно! В конце концов, я имею право кое-что знать об отце моего будущего ребенка!»
– Я очень тороплюсь. – Она расцеловала девочек, причем Алина пыталась увернуться. Настроение у нее явно резко упало. – Позвоню с дороги, спрошу, как дела.
– Мы не маленькие и не одни тут! – Алина схватила со стола фрисби и выбежала в парк. Ульяна последовала было за ней, но с полдороги вернулась. Подскочив к Марине, она жарко выдохнула ей на ухо слова, смысла которых женщина сперва не поняла.
– Что такое, детка?
– Ты ведь не бросишь нас насовсем?
– А откуда такая идея? – Она пытливо заглянула в синие глаза девочки, и на миг ей стало жутко – до того Ульяна была похожа на женщину с фотографии пятилетней давности. «Где же была Ксения все эти годы, если ее роль играл кто-то другой?!»
– Ты сегодня поссорилась с папой? – игнорировала ее вопрос девочка. – Ты на него не смотрела!
– Глупости! – воскликнула Марина, проклиная детскую наблюдательность. – Просто я нездорова, говорю тебе! Не думай ни о чем таком, я обязательно вернусь!
– Ну ты гляди! – предупредила ее Ульяна и неожиданно поцеловала – впервые по собственной инициативе. Звук ее шагов давно затих на веранде, куда она устремилась вслед за сестрой, а женщина все еще стояла посреди столовой, трогая место на щеке, куда пришелся торопливый поцелуй. В этот миг ей вовсе не хотелось куда-то ехать, с кем-то встречаться и что-то выяснять. «Если бы можно было запереться в этом особняке, жить, как устрица в раковине, пять лет подряд, десять, пятнадцать… И никаких вопросов, никаких теней из прошлого – только эти дети, которые будут взрослеть на глазах, и мужчина, который тебя любит, и свой собственный ребенок, которого ты будешь возить по парку в коляске, и эти сосны вокруг дома – такие красивые, строгие, спокойные… – Она с трудом прогнала эту сладкую трусливую мысль. – Да, но за все это надо заплатить неведением, а я так не могу. Цена-то, пожалуй, невелика, но проценты на нее могут нарасти космические! Разве я смогу спать спокойно, зная, что в любой момент может явиться эта Ася и обвинить моего мужа чуть ли не в убийстве?! В убийстве… Очную ставку надо устраивать между ним и Асей, а не между Асей и компаньонкой… Это бы все разом объяснило. Вот только…» Вот только она боялась ничуть не меньше, чем актриса, боялась произнести хоть слово, могущее открыть Банницкому, что ей уже многое известно об этом деле. «А бояться его я не должна! Я не смогу с ним жить!»
…Наталье она дозвонилась без труда, сразу, как вернулась в свою комнату. Марина очень боялась, что та пошлет ее к черту, даже не выслушав, но бывшая компаньонка, видимо, была слишком ошеломлена ее звонком да к тому же явно пребывала в хорошем расположении духа. На встречу согласилась сразу – разумеется, Марина не сказала, что ее ожидает.
– Я работаю в кафе. – Наталья назвала адрес и, смутившись, добавила, что названия у кафе нет. – Приезжайте после восьми, если хотите.
Она даже не спросила, в чем дело, видимо, вычеркнув Марину из списка интересующих ее людей. Все время короткого разговора на заднем плане слышался громкий мужской голос – кто-то тоже говорил по телефону. Женщина дала отбой и перезвонила Асе. Та, узнав о том, что вот-вот увидит старую приятельницу, вдруг отчаянно струсила и попробовала было отложить встречу, но Марина напомнила ей о своем условии:
– Вы должны доказать, что пять лет прожили в этом доме как Ксения, или никаких денег я добывать не собираюсь!
Она торопливо оделась, еще раз заглянула в спальню, где неподвижно лежала Надежда – казалось, та ни разу даже не пошевелилась во сне, – и, найдя шофера, заявила, что немедленно едет в Москву.
– Вот по этому адресу. – Она сунула ему листок, где был записан адрес кафе. – Когда там будем?
– Часа через полтора, смотря что творится в Москве, – ответил водитель, возвращая листок. – А когда обратно?
– По обстоятельствам, – сухо ответила Марина, и понятливый шофер больше ни о чем не спрашивал. Раздвинулись решетчатые ворота, машина выехала с территории особняка, по обочинам дороги замелькал строевой сосновый лес, оранжево-розовый от пронизавших его вечерних лучей солнца. Затем свернули на большое шоссе, где поток встречных машин с каждой минутой становился все плотнее. Усталые, пыльные, они медленно ползли из Москвы, застревая в пробках, мимо которых свободно летел в Москву черный «Ниссан»… И все это время женщина боролась с искушением приказать шоферу поворачивать домой, к детям – потому что этот угрюмый кирпичный особняк, замерший среди вековых деревьев, уже стал ее домом, а светловолосые своенравные девочки уже были в какой-то мере ее детьми… «А я еду в Москву, чтобы испытать все это на прочность. Разве не глупо?» Но не ехать она уже не могла.
В это время рыжая, ярко накрашенная женщина набрала номер на мобильном телефоне и возбужденно закричала:
– Ника, ты? Ну ни за что не угадаешь, кто мне сейчас звонил! Только подумай – эта стерва хочет меня видеть! Какая-какая! Невеста Михаила Юрьевича! Как тебе это? После того как она выставила меня из дома, будто карманную воровку!
– А что ей нужно? – изумилась подруга.
– Не сказала, но просто умоляла о встрече! – Наталья явно была польщена этим и самодовольно
