места. – Ячейки в другом корпусе, вы быстро не найдете. В следующий раз сразу идите туда.
«Следующего раза не будет, – думала Маша, идя следом за ней и затылком чувствуя молчаливое присутствие Андрея с невестой. – Я и этот-то раз не знаю, как объяснить!»
О том, что их мать весь последний год оплачивала содержание банковской ячейки, они узнали только несколько дней назад, в больнице, во время свидания перед операцией. Мать велела Маше достать из тумбочки файл с бумагами и болтавшимся на дне латунным ключом и забрать его себе.
– А если что-то со мной случится, не тяните, идите туда сразу и все заберите, – внушала она сбитым с толку, расстроенным детям. – Ячейка оплачена до конца месяца, если опоздаете, начнут начислять пени. Да и вообще… Пора.
Она махнула рукой, словно отстраняя что-то, и Маша, поймавшая взглядом этот жест, содрогнулась от дурного предчувствия. Мать как будто отвергала саму жизнь, устав от болезни, безрезультатных операций, рецидивов и терапии. Так раздраженно отгоняют назойливую муху, которая упорно подлетает и садится вновь все на то же место.
– Сюда. – Выведя троицу во двор, служащая остановилась у турникета, рядом с будкой охранника. – Я уже позвонила, сейчас встретят и проводят. Только… Вас будет трое?
– Это мой брат. – Маша по-прежнему старалась не встречаться с Андреем взглядом. – Мы пойдем вместе.
– Но там хранилище, понимаете? – с некоторым пафосом произнесла та. – А доверенность на одно лицо.
– В ячейке хранится наследство. – Маша с трудом подбирала слова, все они казались ей какими-то неподходящими. Она еще не привыкла говорить о матери в прошедшем времени. – И нам велели прийти за ним вдвоем.
– Ну что ж, – служащая смерила Андрея взглядом, словно прикидывая, может ли он представлять какую-то угрозу для безопасности банка, – тогда давайте и ваш паспорт. Но третье лицо пусть останется здесь.
Зоя, обозначенная таким термином, заметно заволновалась и прижалась к жениху, взяв его под руку:
– Андрюш, а почему мне нельзя? Ты как, справишься один? Ты такой бледный… Знаете, – обратилась она к служащей через его голову, – он только вчера похоронил маму, и просто сам не свой! Я бы хотела его сопровождать! Я его жена!
Служащая, видимо, заколебалась, пытаясь найти компромисс между долгом и сочувствием к ближнему, но тут Андрей, доселе угрюмо молчавший, очнулся и рывком высвободился от объятий невесты:
– Не надо меня сопровождать, я в порядке! И вообще раз доверенность на Машу, пусть идет она одна!
– Ты с ума сошел! – Потрясенная Зоя перешла на зловещий шепот: – Ведь у тебя даже описи наследства нет! Если так, стой здесь, я с ней пойду!
– Извините. – Маша едва владела собой, и хотя пыталась говорить спокойно, ее голос заметно садился и дрожал. – Похоже, мы должны пойти туда все вместе. Видите, дело идет о разделе наследства, и мне, кажется, не доверяют. А если со мной пойдет только брат, потом можно будет сказать, что я его обвела вокруг пальца, что-то сунула себе в карман.
– Маша, прекрати!
– Я вас очень прошу, – она даже не обернулась на окрик брата, – пустите нас всех.
И женщина, слушавшая их препирания с неприязненно сдвинутыми бровями, уступила. Все трое сдали паспорта охраннику и вошли в хранилище в сопровождении уже другой служащей, вооруженной внушительной связкой ключей. Та была слегка удивлена таким наплывом народа, но вопросов не задавала. Они прошли длинным душным коридором, ведущим в подвальное помещение, девушка остановилась перед низкой бронированной дверью, отперла замок и повернула запирающий вентиль. В ту же секунду под потолком заработал кондиционер, в застоявшийся воздух хлынула холодная свежая струя. За дверью обнаружилась маленькое помещение, все стены которого были заполнены рядами металлических ячеек. Взяв у Маши ключ, девушка взглянула на номер, выбитый на латунном брелоке, и нашла в своей связке его двойника.
– У вас маленькая ячейка, – прокомментировала она.
Маше показалось, что Зоя испустила еле слышный вздох. «Ну, конечно, она бы предпочла большую! Интересно, можно кого-то ненавидеть сильнее, чем я ее сейчас?»
Вставив оба ключа в замочные скважины соответствующей ячейки, девушка повернула их в разные стороны, открыла дверцу и отстранившись, показала присутствующим маленький металлический ящичек:
– Пожалуйста. Осмотреть содержимое можно вот тут, на столике. Я буду ждать снаружи, когда закончите, позовете. – И вышла в коридор.
Маша смотрела на ящичек, не торопясь его открывать и даже слегка перед ним робея. Она впервые задала себе вопрос, что может в нем находиться? Все эти дни она если и думала о некоем наследстве, хранящемся в банковской ячейке, то отстраненно, как о чем-то абстрактном. Сейчас, когда эта абстракция воплотилась в виде железного ящичка, похожего на крохотный гроб, ей стало не по себе. Видимо, Андрей испытывал те же чувства. Он окончательно стушевался и даже отступил к самому выходу, словно готовясь сбежать.
Тяжелое молчание нарушила Зоя. С притворной непринужденностью она обратилась к жениху:
– Ну, что же так стоять? Посмотрим?
«Наверное, я способна ее ударить, – сказала себе Маша, протягивая руки и осторожно доставая ящичек из ячейки. Он оказался неожиданно легким, и это придало ей смелости. – Одно хорошо, мы с ней часто общаться не будем. Но плохо то, что Андрей…»
Она поставила ящичек на стол, под яркий мертвенный свет белой люминесцентной трубки. Подняла глаза на брата. При этом освещении он показался ей очень бледным. Таким она видела его лишь однажды, в детстве, когда он отравился несвежими пирожками и целую неделю не мог проглотить ложки воды, чтобы его тут же не вывернуло наизнанку.
– Тебе плохо? – борясь со своей обидой и возмущением, спросила Маша. – На тебе лица нет!
– Открывай скорее, и пойдем отсюда, – хрипло выдавил Андрей. – Не знаю, что со мной такое. Может, клаустрофобия начинается.
– Да открывай же, – Зоя протянула нетерпеливые руки к ящичку, но жених неожиданно ударил ее по пальцам:
– Не лезь! Маша, не тяни, хочется скорее с этим покончить.
– Ты?.. – В Зоином голосе задрожали слезы, на которые она вообще была щедра. – Ты меня ударил?! Ударил меня?!
«А может, и не будет у них свадьбы через неделю, – пронеслось у Маши в голове, в то время как она непослушными пальцами пыталась сдвинуть железную крышку. – Может, Андрей ее остановит. Кажется, он просто не понимал, на чем она настаивает. Ну, вот…»
Коробка открылась, и три головы разом склонились над ней. На дне лежал длинный узкий предмет, завернутый в смятый лист белой бумаги. Маша достала сверток, осторожно раскрыла его и извлекла на свет тяжелый массивный браслет из сероватого металла, украшенный крупными красными пластинами. Больше в свертке ничего не было, за исключением лаконичной надписи, украшавшей самый центр листа.
– «Маше», – вслух прочитал Андрей и выпрямился. – Я же говорил, ты могла пойти сюда одна.
– Мама оставила это мне? – Держа браслет двумя пальцами, девушка рассматривала его на расстоянии вытянутой руки, словно маленькую змейку, которая вполне может оказаться ядовитой. – Не помню у нее такого.
– Он тебе что, не нравится? – Брат тоже не сводил глаз с браслета. – Примеришь?
– Не знаю. – Маша приложила браслет к запястью, разглядывая блестящие красные камни. – Это серебро, кажется. И кораллы. Какие большие! И такой яркий красный цвет! Прямо карминовый. Я всегда думала, что они какие-то розовые. Нет, мне точно нравится!
– Тогда надевай!
– Погодите, – слабым сорванным голосом вмешалась Зоя, со времени вскрытия ящика не издавшая ни
