ребенка и бросил. Но никаких доказательств не было, актеров, кроме танцора, среди знакомых Инны не оказалось. Кроме того, девушки сами относились к этой истории, как к сказке, которую Инна придумала, чтобы покрасивей подать свой грех.
– Нос крючком, отец, которого она скрывала, – рассуждал следователь. – Попробуем работать отца- араба. Мог он в силу личных амбиций убить мать и украсть дочь?
– Зачем ему ребенок? – возразил помощник. – И к чему убивать мать?
– Вспомни, чем она занималась. Стриптиз не мог его порадовать. Где он раньше был, почему не появлялся, почему никто его не знает, кто он? Выкупа за девочку не требуют, хотя мать Алексеевой – женщина состоятельная. Может, хотят подождать, но что-то мне говорит, что это не шантаж.
– Я вот о чем думаю… – предположил помощник. – У Алексеевой был ребенок, Гарина была беременна. Работал вроде один человек. Двойной папаша?
– Но фоторобот так никто и не опознает.
– А кому мы его показывали? Вахтеру? Он только и мог сказать, что вроде похоже… Показывали во дворе, где жила Алексеева, ее знакомым. А вахтер вроде признает. Один он того человека видел. Видимо, качество неважное.
– Все утверждают единогласно – это не муж Селяниной. Да я и сам это вижу, – вздохнул следователь. – А хотелось бы мне, чтобы это был он.
Ариф его очень заинтересовал. Его жена утверждала, что тот находится в Сирии. В сирийском посольстве говорили, что он не продлевал свой паспорт и никуда из России не выезжал, согласно документации. Один из сотрудников выяснил, что недавно в посольство дважды являлась его жена и просила узнать, не прислал ли ей муж денег из Дамаска.
– Как же так получается? – спросил следователь этого парня – расторопного, старательного, говорящего по-русски, как коренной москвич. – Человек одновременно в двух местах?
– К сожалению… – Тот пошуршал бумажками, поднял брови. – Ничего не нахожу. Такое случается. У него паспорт был просрочен на год. Мы бы взяли с него штраф и выслали на родину, если бы он к нам пришел. Но билеты он должен был сам оплатить… Если же у него не было денег… Могу предположить, что он рискнул – так некоторые делают. Он мог просто взять билет до Дамаска и на паспортном контроле сунуть взятку. Почему он не пришел продлить документы? Это не составило бы проблем.
– Где он все-таки?
– Если в Москве, то у него нет документов, либо живет по чужим, – снова завздыхал парень. – Тогда у него будут неприятности.
Одиннадцатого июля следователь снова встретился с Селяниной. Он вызвал ее в управление, та явилась в назначенное время. Выглядела все такой же уставшей, издерганной, держалась скованно. Нарядное легкое платье составляло странный контраст с ее измученным серым лицом. Девушка сказала, что ее подвез тот самый родственник мужа, у которого она живет.
– Ничего нового не вспомнили? – спросил ее следователь.
– Ничего.
Он закурил, она тоже попросила разрешения курить, сидела очень прямо, с напряженной спиной и отсутствующим взглядом. Следователь смотрел на нее и гадал – что ее так гнетет?
– Как ваш супруг?
– Вероятно, хорошо, – скупо ответила она, не моргнув глазом.
– Он все еще не приехал?
– Нет.
– Он в Дамаске?
– Наверное, в Дамаске.
Следователь ухватился за это «наверное»:
– Вы точно не знаете, где он теперь находится?
– А в чем дело?
– Мне стало известно, что он не продлевал паспорт и не мог законным путем покинуть Россию. Вы что- то можете добавить?
– Насколько я знаю, он в Дамаске, – монотонно повторила она.
– То есть он незаконно покинул страну?
– А как он мог сделать это незаконно?
– Оказывается, мог. Вы не вспомнили ничего о человеке, к которому Инна обращалась, чтобы занять денег?
– Вы все еще думаете, что это он ее убил? – с трудом выговорила девушка.
Следователь открыл ящик стола, протянул ей фоторобот.
– Посмотрите внимательно.
Лена вытянула шею, вгляделась – жадно, настороженно. Она так и пожирала глазами черно-серое изображение.
– Узнаете? – спросил следователь, выждав минуту.
– Никогда не видала.
– Это не ваш знакомый?
– Даже ни на кого не похож.
– Этот человек увез девочку.
– Оксану? – Она все еще вглядывалась в фоторобот. – Он… Не русский?
– Верно. Араб.
– Араб… – протянула она, откидываясь на спинку стула. – Нет, среди моих знакомых такого нет… А кто составил фоторобот?
– Нянька девочки, соседка вашей подруги.
– Александра?
– Именно.
– Скверная баба… – Эти слова, казалось, вырвались у девушки невольно, она прикусила нижнюю губу, замолчала.
– Скверная? Почему же? – Следователь положил фоторобот на стол так, чтобы девушка все время видела его.
– Очень жадная. И я представить себе не могу, как она могла отдать ребенка незнакомому человеку с такой внешностью! – горячо сказала Лена. Впервые ее лицо по-настоящему оживилось, видно было, что она говорила искренне, что эта тема ее действительно волнует. – Я уверена, что он ей дал денег!
– Я, представьте, того же мнения. И очень опасаюсь, что женщина исказила фоторобот.
– А зачем?
– Если он дал денег – ей невыгодно, чтобы его нашли.
– Верно… – Девушка снова померкла, ссутулилась. – Но тогда вам никогда его не найти.
– А как вы думаете, мог быть тот человек, к которому Инна обратилась за деньгами, отцом ребенка? – внезапно спросил следователь. – Инна говорила вам, что отец ее ребенка араб?
И по тому, как изменилось лицо девушки, как она попыталась скрыть свое смятение, понял – попал в точку.
– Я вас хочу предупредить, – заметил следователь. – Если вы что-то скрываете, тем самым губите ребенка.
Девушка зарыдала – так внезапно, будто что-то в ней сломалось. Следователь терпеливо ждал, надеясь, что эти слезы означают ее решение все рассказать.
Сколько таких слез он видел!
– Простите… – Лена старательно вытерла лицо платочком.
– Так что вы мне можете сообщить? Вы что-то вспомнили?
– Нет.
Такого ответа он не ожидал. А девушка сделала несколько затяжек, погасила сигарету и подняла на него покрасневшие усталые глаза:
– Если бы я могла вам помочь!
– Если бы вы хотели! – поправил он ее уже совсем недружелюбно. – Простите, но я же не мальчик. У
