– Что вы называете позором? – спросил следователь. Дело о самосожжении попало в те же руки, что и дело об убийствах и похищении девочки. Все уголовные дела, заводимые на арабов или как-то связанные с арабской диаспорой, теперь попадали к нему. Мелкие кражи, угоны машин, нарушения паспортного режима следователь сразу отметал. Но два дела положил на стол. Одно касалось убийства и ограбления арабского склада одежды. Пятого июля на этом складе был задушен продавец. Владелец склада указал, что при этом была похищена довольно крупная сумма денег. Второе убийство и ограбление также произошло на арабском складе, десятого июля. Также был убит не хозяин, а сторож – племянник хозяина, оставшийся на складе после закрытия. Ему перерезали горло. Хозяин указал, что понес материальный ущерб на сумму в полторы тысячи долларов. Деньги были похищены из запертого ящика стола. Следователь уже пытался выяснять связи между всеми этими людьми, но пока все сводилось к шапочным знакомствам. Ничего удивительного – все арабы так или иначе были знакомы друг с другом, держались тесно. Но вот – самосожжение. И погибла арабка, которая открыла ему дверь в тот вечер, когда он пришел поговорить с Селяниной. Следователь прекрасно помнил эту девушку. Маленькая, некрасивая, веселая. Свидетели самоубийства показывали, что девушка все сделала сама. Мухамед в это время сидел в машине. Свидетелей оказалось трое – две старухи из разных квартир на первом этаже, которые с утра приклеивались к окнам из-за недостатка впечатлений, и женщина со второго этажа, которая в этот миг снимала развешенное на балконе белье. Она опасалась, что вот-вот начнется дождь. Все женщины показали, что девушка сама взяла у хозяина машины канистру, а когда он сел за руль, отошла к «ракушке», облилась бензином и бросила спичку себе под ноги. Измышления и догадки прочих свидетелей, которые находились в это время поодаль, следователь в расчет не принимал. Те считали, что во всем, конечно, виноват наглый араб, владелец белого «Вольво», из-за которого чуть не погорели все машины во дворе.
– При чем тут позор? – повторил следователь. Мухамед решился. Видно было, что признание давалось ему с трудом. Он медленно и виновато заговорил:
– Эта девушка, моя гостья… Я в какой-то мере несу за нее ответственность. Я знал, зачем она приехала в Москву, и, конечно, должен был ей отказать…
– Зачем же она приехала в Москву?
– У нее здесь был… Любовник.
– Она что – была не замужем?
– Нет. Ей было уже тридцать лет, но жизнь как-то не сложилась. Я не стал бы ее осуждать, я не ортодоксален…
«Гляди, какие мы слова знаем!» – усмехнулся про себя следователь.
– Но ее любовник… Он был женат.
– Несчастная любовь, значит?
– Не все так просто. Вы, наверное, знаете, о ком я говорю. – Мухамед назвал имя. – Этот человек вчера был арестован.
– Что? – Следователь был ошеломлен. Он не ожидал услышать имя Ибрагима. – Эта девушка приехала к нему в Москву?
– Да. У него семья в Сирии. Там они не могли бы встречаться. Она решила в Москве увидеться с ним… – Мухамед тяжко вздохнул. – Все это ужасно. Я ее жалел, хотя она вела себя непорядочно. Но виноват все же он. Во-первых, он женат. Он не имел права соблазнять девушку. Потом… Он вообще не слишком порядочный человек. Может украсть, обмануть. Я рассказал ей, что Ибрагим арестован, узнал от знакомых… – Мухамед вновь вздохнул. – Она была подавлена. Я пытался ее образумить. Сказал, что Ибрагим не тот человек, с которым может общаться незамужняя девушка. Просил Фатиху выбросить этого парня из головы. Он ведь явно что-то украл.
– Мы арестовали его по обвинению в похищении ребенка, – жестко ответил следователь. – Вы знали об этом?
– Что?! – Мухамед так и подскочил.
– Не знали? Он также сознается в двух убийствах. Говорит, что убил мать похищенной девочки и еще одну девушку. Вы обо всем этом слышали. Мы приходили к вам тогда вечером и говорили об этом с Селяниной.
– Да, она была потрясена смертью подруги… – протянул Мухамед. – Но зачем он это сделал? Вы не ошиблись? Это он? Мерзавец! Зачем он убил их?! Зачем ему девочка?
– Вы знакомы с Ибрагимом?
– Я с такими людьми не общаюсь.
– Но вы его знаете?
– В Москве все друг друга знают.
– Вы говорили, что он что-то крал? Можете припомнить случаи?
– О, много… Но мы на него не заявляли в милицию. Мы как-то стараемся поддерживать порядок сами. Но убийство…
– Фатиха что-то знала о делах любовника?
– О, не знаю.
– Как она себя вела вчера вечером, после того как все узнала?
– Была очень расстроена. Но я не удивлялся.
– Когда она приехала в Москву?
– Недавно. Дней десять назад.
– Она виделась с Ибрагимом?
– Я не знаю.
– Почему она поселилась у вас?
– Позвонила из Дамаска и попросила принять ее на некоторое время. Я хорошо знаком с ее отцом, мне было неудобно отказать. В этом нет ничего необычного.
– Но вы знали, что она едет, чтобы встретиться с любовником?
– Да.
– А ее семья разве не знала, зачем девушка едет в Москву?
– Что вы! Она это скрывала!
– Откуда же это знали вы?
Мухамед замялся.
– В чем дело? Вы не хотите говорить? – спросил следователь, в возбуждении засовывая в рот сигарету. – Боитесь опозорить мертвую?
– Боюсь, что вы это всем расскажете. Я буду выглядеть ее сообщником.
– Сообщником?
– Да. Я не один знал, что она любовница Ибрагима. – Мухамед, казалось, был смущен. – Знали еще несколько человек. Но все молчали. Даже близким друзьям не говорили. Такие вещи лучше сохранять в тайне. Зачем портить девушке жизнь? Мы надеялись, что она образумится. Ей сватали трех женихов на родине. Фатиха всем отказала, потому что любила этого негодяя. Для ее семьи известие об этом было бы ударом.
– Откуда же вы узнали?
– Случайно. Она училась в Москве, Ибрагим в то время приезжал… Тогда и сошлись. Я случайно это узнал, некстати вошел в комнату, кое-что увидел. И конечно, сразу понял, зачем ей нужно в Москву, когда она позвонила и попросила принять ее.
– Она могла быть его сообщницей?
– Фатиха была чистая девушка, несмотря на эту историю, – запротестовал Мухамед. – На мертвую все можно свалить, но я утверждаю – она не могла ни украсть, ни предать. Ни тем более убить. Нет, это невозможно!
– Как вы думаете, насколько был с нею откровенен Ибрагим? Она могла знать об этих убийствах?
– Не знаю… Она вообще в последние дни была очень подавлена. Мне иногда казалось, что она сходит с ума. Было тяжело смотреть. Я и теперь не могу прийти в себя! Какая смерть! – причитал Мухамед. – И все это придется сообщить ее отцу. Я даже слов таких найти не смогу. Единственная дочь! Умница, в Москве училась…
– Вернемся к сегодняшним событиям. Как все выглядело?
