– Помощника… Сообщника, вы хотите сказать! – Елена с вызовом встретила испытующий взгляд следователя. – Только почему-то вахтерша не видела, как он уходил вместе с Кирой.
– Он мог задержаться, чтобы прибрать квартиру, – невозмутимо заметил следователь.
– Да? Отлично! – Разволновавшись, Елена заговорила быстро и запальчиво, забыв о том, что нужно держать себя в руках. – Почему же его все-таки не видели потом? Ушел же он оттуда, в конце концов! Через час, через два!
– А кто говорит, что его не видели? Возможно, он хорошо известен вахтершам, и ночной, и дневной, так что они не обратили на него внимания! Или он даже живет в этом подъезде и вообще мимо них не проходил.
– Вы думаете на соседей? – неожиданно для себя перешла на шепот Елена, ошеломленная этим предположением.
– Я обязан думать на всех и каждого, пока не найду настоящего преступника, – пожал плечами Журбин. Взял стакан с окончательно остывшим чаем, сделал глоток и поморщился. – Куда более интересный для меня вопрос – как это профессор попал в квартиру так, что никто его не заметил? Правда, ночная вахтерша призналась, что вечером отлучалась на несколько часов, уезжала в больницу к сыну. Но как его могла не заметить Кира, находясь в той же квартире?!
– Да, все выглядит так, будто она врет, – в отчая– нии подтвердила Елена. – Они там были в одно и то же время… И все же, получается, кого-то из них там не было. Она до сих пор настаивает на своих показаниях?
Следователь задумчиво кивнул:
– Да, и это притом, что практически созналась в убийстве. Вообще, эта девица состоит из противо– речий, вы заметили? Вот зачем она хотела вас ви– деть?
– Не могу даже предположить, – развела руками женщина. – Она мне доверяет, уж не знаю почему.
– Значит, если я устрою вам встречу в ближайшее время, придете?
– Конечно! – Елена не скрывала радости, но к этому чувству примешивалась тревога. Она никак не могла понять причины той снисходительности, с какой объяснялся с нею следователь.
– Ну и договорились! – хлопнул в ладоши тот, будто шумно ставя точку. – Мне очень интересно, что вам собиралась рассказать наша красавица.
Елена пошла к выходу, но, не доходя до двери пары шагов, остановилась и обернулась. У нее на языке вертелся вопрос, который, она знала, не надо было задавать… И все же произнесла его:
– Вы ведь не верите в то, что она убила отчима?
Журбин ответил не сразу. Несколько мгновений он молча смотрел на Елену, будто пытаясь решить, не зашел ли он в своих откровениях слишком далеко. Потом медленно склонил голову.
– Не верите? – повторила Елена.
– Как вы по-женски ставите вопрос, – неохотно проговорил тот, – можно верить или нет, суть дела от этого не изменится. Голова была найдена у Киры, наследство причиталось ей, она была в квартире в момент смерти отчима… И в ванной куча ее отпечатков.
– И, несмотря на все это, вы не верите! – убежденно сказала Елена.
Возможно, следователь собирался возразить, но она не оставила ему такой возможности, торопливо прикрыв за собой дверь.
Только оказавшись на улице и полной грудью вдохнув свежий воздух, сегодня особенно остро пахнущий весной, женщина поняла, что уволилась с работы. На миг ей стало весело, так что она едва не расхохоталась, но тут же почувствовала холодок в области желудка и посерьезнела. «Свобода – дело прекрасное, но зарабатывать-то надо! Особенно когда на мужа рассчитывать уже не приходится. Куда же пойти? Даже вариантов нет!»
Она уселась в машину и некоторое время сидела, не заводя мотора, глядя в пустоту, глубоко задумавшись. Эйфория окончательно прошла, действительность предстала перед женщиной в самом неприглядном виде. «Ни денег, ни мужа… Мишу я тоже потеряла, да и плохая он опора. Надо что-то придумывать, выкручиваться, а как?»
Глубоко на дне сумки запел телефон. Елена поторопилась вынуть его в надежде, что опять звонит Руслан, но на дисплее значился незнакомый стационарный номер.
– Это Татьяна Семеновна, помните? – представился дружелюбный женский голос, как только она ответила. – Мы с вами познакомились в тот день, когда убили профессора.
– Ну как же! – откликнулась Елена, тут же восстановив в памяти простоватое, открытое лицо собеседницы. – Отлично помню. Что-то случилось?
– Да-да, – заговорщицки понизив голос, проговорила та. – Я сейчас гуляю во дворе, и вот представьте, у соседнего подъезда стоит точно такая машина, как вы описывали! Красная спортивная! «Ниссан», вы говорили?
– Точно. – Елена не удержалась от слабой, разочарованной улыбки. – Но это уже не так важно.
– И мужчину, который на ней приехал, я тоже разглядела, – продолжала женщина уже чуть менее зловеще. – Смутно знакомое лицо… будто я его уже видела как-то, издали…
– Вполне вероятно, ведь он бывал в вашем доме, – согласилась Елена.
– А кто он? – Соседка явно лопалась от любопытства.
– Дальний родственник профессора. Очень дальний.
– Почуял мертвечину! – вздохнула та. – Ох, что сейчас тут будет! Наследница в тюрьме, а двоюродная сестра Вадима Юрьевича такая баба, что палец ей в рот не клади! Ничего этому дальнему родственнику не перепадет, может убираться восвояси! Наталья на порог его не пустит!
– А вы ее хорошо знаете? – встрепенулась Елена.
– Да господи… Конечно! – протяжно ответила Татьяна Семеновна. – Ведь когда у Вадима Юрьевича жена умерла, она сразу приехала, за девочкой присматривать. А до той поры мы ее тут и не видели, она жила где-то далеко.
– Она ведь заменила Кире мать! – сказала Елена в расчете на то, что эта фраза вызовет живой отклик, и соседка расскажет что-нибудь интересное.
Но против ожидания та отреагировала очень сдержанно:
– Ну, это как посмотреть… Мать не заменишь.
– Но она заботилась о девочке, растила ее…
– Если кактус раз в месяц поливать, он тоже растет, – уклончиво ответила Татьяна Семеновна, и Елена наконец различила в ее голосе глубоко спрятанную, враждебную интонацию.
Это насторожило ее, и она сразу ухватилась за последнюю фразу:
– Вы хотите сказать, Наталья Павловна плохо заботилась о племяннице?
– Нет, отчего… Голодная, грязная та не ходила, и дом содержался в чистоте, и все, что полагается, Наталья делала, конечно. Но… Как чужая, понимаете? Не приласкает девчонку, слова доброго для нее не найдет. Только все ноет, ноет… И здоровье-то она потеряла, и прислугу-то из нее сделали, и крест-то она несет, какого никто до нее не носил! Только и твердила: «Вот воспитаю я эту колючку неблагодарную, подниму на ноги, а потом братец меня вышвырнет, как паршивую собачонку!» – И, выдержав короткую паузу, Татьяна Семеновна задумчиво прибавила: – Хотя, тут она права оказалась. Когда Кира от них удрала, он сразу попросил сестру съехать.
– Они не ладили?
– Видимо, нет, – ответила соседка и тут же спохватилась, желая быть объективной: – Да разве со стороны поймешь? Просто ему никто был не нужен. Такой человек… Все большие ученые такие. На быт внимания не обращал, ему сестра требовалась только для ухода за дочкой. За собой он и сам мог приглядеть. Хотел есть – обедал в кафе или пиццу заказывал. Нужна чистая рубашка – покупал новую, набойка на ботинке стопталась – шел, покупал другую пару. Это все мне Наталья рассказывала, жаловалась, какой он мот. И Кира ведь пошла в него. Цены деньгам не знает, не бережет их, тратит как-то безумно. Ох, я что вспомнила!
И женщина торопливо, будто опасаясь, что ее остановят, рассказала Елене историю, случившуюся вскоре после того, как Кира лишилась матери.
– Ей тогда было лет одиннадцать, не больше, и вот что она вытворила! У нас тут большой универсам