разбитой, почти больной. Увидев в зеркале свое опухшее лицо, женщина торопливо отвернулась. «Надо взять себя в руки! И вообще, глупо плакать из-за несостоявшегося романа, тут впору страдать из-за разрушенной семьи!»
Она ощущала ноющую пустоту вокруг и внутри себя и даже обрадовалась, когда зазвонил телефон и в трубке раздался простуженный, сиплый голосок Люси:
– Привет, как дела? Что же ты пропала, даже не звонишь?
– Да ведь я уволилась, – удивленно ответила Елена.
– Как?! – ахнула та. – Взаправду?!
– Ты же была при том, как я ругалась с «удодом»!
– Мало ли с кем он ругается, не увольняться же всем поголовно! – искренне расстраивалась девушка. – Не– ужели ты официально ушла?!
– А разве об этом не говорили?
– Ни слова! – Елена так и видела перед собой маленькое личико бывшей сослуживицы, покрасневшее от негодования. – Во всяком случае, на твое место никого не взяли!
– Наверное, ты просто не в курсе!
Елена ощущала нечто вроде обиды. Оказывается, ее решительный поступок не имел в глазах начальства никакой силы. «Они, наверное, принимают меня за истеричную дуру, которая перебесится и вернется с поджатым хвостом!»
– Я сегодня же приеду за трудовой книжкой! – твердо сказала она.
На этот раз Люся поверила, и в ее севшем голосе за– звучали жалобные нотки:
– А как же я?! Кого мне теперь тут навяжут?! Скажи честно, куда уходишь? Может, я с тобой? Там платят больше?
– Даже не знаю, – не кривя душой, ответила женщина. – Но думаю, там в любом случае есть, куда расти.
– Торговля?
– Гостиничный бизнес.
Этот краткий ответ окончательно ошеломил Люсю. Пав духом, она самокритично заметила:
– Да, тут я тебе не товарищ, гостиницы – не по мне. Обворуют еще кого, а я отвечай. Куда проще шторы продавать! А может, ты все-таки шутишь? – И когда Елена опровергла это предположение, уныло вздохнула: – Что ж, побегу, скажу всем нашим… Как все-таки к нам относятся! Хоть бы слово доброе на прощание сказали, ведь ты пять лет на них пахала!
– Обойдусь без их добрых слов! – улыбнулась Елена. – А мы с тобой на прощание посидим в кафе, договорились? Как раз скоро обед. Наверное, успею!
Она не призналась, что вопрос о ее приеме на новую работу пока висит в воздухе, ей хотелось произвести впечатление человека, который ни о чем не сожалеет и ничего не потерял. Однако, положив трубку, Елена всерьез задумалась, а стоило ли убеждать Люсю в своем увольнении. «А если Петр Алексеевич не донес начальству о моих прогулах? Вдруг он оказался человеком, а не «удодом»? Ведь иногда он производил впечатление незлого мужика! Еще неизвестно, примут ли меня на службу в гостиницу! Вот идиотка, ты все еще ведешь себя так, будто тебя муж кормит!»
Вспомнив о деньгах, которые вручил ей вчера вечером Руслан, она мгновенно вспомнила и о Лере, и у нее окончательно испортилось настроение. Хотя муж и не признался в измене прямо, его поведение свидетельствовало о том, что Елена со своей догадкой попала в точку. «Если бы он был невиновен, он бы яростно оправдывался, может, даже с крепкими выражениями. Но Руслан мямлил, как пятиклассник, которого мать застукала с сигаретой, и не смог ничего сказать толком. Лерка – Иуда, предательница! Теперь я понимаю, что у нее ни одной тайны от Руслана не было! И до каких пор все это продолжалось?! Ведь у нее ребенок недавно родился!»
При мысли о ребенке ей сделалось совсем нехорошо. Елена понимала, что измена мужа – дело, скорее всего, давнее, и не допускала мысли, что Руслан имеет какое-то отношение к трехмесячной девочке… Но все равно ее будто оса в сердце ужалила. «Никогда их не прощу!»
Они встретились с Люсей в кафе, где прежде вместе обедали. Девушка, едва завидев бывшую сослуживицу, заговорщицки ей подмигнула:
– А «удод» прямо взвился, когда я ему сказала! Он правда ничего не знал!
– Смешно! – с трудом улыбнулась Елена, отворачиваясь, чтобы скрыть свою растерянность. – Смотри, негде сесть! Может, уйдем?
Больше всего ей хотелось отменить свидание, в общем ненужное, так как сама она Люсю близкой подругой не считала и своими проблемами с нею не делилась. Но девушка даже испугалась, услышав это предложение:
– Что ты, сейчас пристроимся! Не убегай, вдруг мы больше не увидимся? Ты сделаешь карьеру в гостинице, станешь начальницей, забудешь, как торговала пуговицами и тесьмой!
– Забуду с удовольствием. – Елена продолжала оглядываться в поисках свободного столика. – Пуговицы, конечно, а не нашу дружбу.
Употребив это слово, она сильно преувеличила, но Люся с легкостью проглотила ее ложь.
– А ты не унывай, – продолжала Елена, – если опротивеют шторы, поступай, как я, меняй работу!
– Да разве сейчас что найдешь? – упавшим голосом протянула Люся. – Тебе хорошо, у тебя диплом, а у меня даже торгового техникума за плечами нет. Надо бы по– учиться хоть где-нибудь, а на какие деньги, спрашивается?
Елена видела, что приятельница совсем пала духом, и, оглядев ряды бутылок за спиной барменши, предложила:
– Люсь, давай выпьем по рюмочке на прощание?
– Ой, давай! – воодушевилась та. – Только совсем немножко, грамм пятьдесят, ты же знаешь, как меня развозит! А ты как же? За рулем?
– Оставлю машину на стоянке, вернусь на метро, – успокоила ее Елена. – Пробираться в это время через центр – нет уж, спасибо.
Она заказала две рюмки ликера, и барменша, уже знавшая о ее увольнении, лично освободила для них угловой столик, убрав оттуда гору грязной посуды. Елена была тронута этим проявлением внимания, так же, как искренним горем Люси. Она не ожидала, что кто-то из этих людей может быть к ней привязан, так как сама привязанности к ним не испытывала. Женщины сели, чокнулись, но едва Елена поднесла рюмку ко рту, Люся вдруг пригнулась и прошептала:
– «Удод»! Здесь! Ты только подумай!
Оглянувшись на входную дверь, Елена тут же увидела своего недруга и поспешила снова отвернуться. Его появление было необъяснимо, так как обычно он обедал в другом месте, чтобы держать дистанцию с подчиненными. Она понадеялась, что бывший начальник покинет кафе, как только увидит, что оно переполнено, но напрасно – тот явно преследовал какую-то цель, цепко оглядывая зал.
Спустя минуту Петр Алексеевич уже оказался у столика, где расположились женщины, и с запинкой спросил, можно ли ему присесть. Люся оцепенела от изумления и ничего не ответила. Елена хотела было жестко заявить, что у них тут небольшая прощальная вечеринка и третьих лиц не предполагалось, но вовремя вспомнила, что Люсе еще работать под началом ненавистного «удода». Поэтому, собравшись с духом, она кивнула:
– Садитесь, если стул найдете.
– Сяду тут, ничего страшного! – Мужчина расположился на низком подоконнике рядом со столиком и, поерзав, заявил: – Я догадался, куда вы пошли. Елена Дмитриевна, мне надо сказать вам несколько слов…
– Стоит ли? – усомнилась Елена.
– Вы увольняетесь из-за того, что я…
– Я ухожу, потому что нашла работу, о которой давно мечтала! – снова перебила его женщина. – И не надо думать, что вы сделали меня несчастной, выкинули на улицу и тому подобное. Я уже все забыла.
Петр Алексеевич вдруг покрылся испариной. Его круглое лицо будто спрыснули из пульверизатора. Заблестел высокий лысеющий лоб, мужчина машинально вытер ладони о брюки.
– Раз так, хорошо, да… Я не то хотел сказать…
