не весь кусок, то хотя бы половину.
Появилось множество других желающих погреть свои нечистые руки на этом деле, и мне пришлось усиленно маневрировать, чтобы не прощёлкать клювом — на кону было не только моё благополучие, но и, возможно, даже жизнь (это учитывая недостачу на Экссоне и прочие проблемы, связанные с многочисленными кредиторами, некоторые из них уже намекали на то, что при взыскании долгов не ограничатся судом). Основными бойцами в этой схватке были Марина Маликова и Оксана Калугина (та самая сотрудница, которую Ирина во что бы то ни стало хотела уволить осенью прошлого года в связи со скандалом в Ставрополе). В итоге, именно благодаря Оксане мы не остались зрителями на празднике жизни под названием «Михайловский тендер», а были допущены к дележу пирога. Правда, банкующим оказался не Совинком, а государственное унитарное предприятие «Волгоградоблстройинвест» — застройщик, который возводил здание Михайловской ЦРБ. Что было вполне логично — точно так же при строительстве кардиоцентра поставщиком оборудования являлась строительная компания, которая кардиоцентр построила. «Волгоградоблстройинвест» тоже практиковал открытые конкурсы, но вопрос на них решался так же просто, как в кардиоцентре: собиралась комиссия из числа своих сотрудников, которые дружно поднимали руки за того, на кого заранее указал гендиректор.
И Оксана уже было договорилась с ним, но в последний момент материализовался альтернативный фактор в лице некоего Кости, «решальщика вопросов» из Краснодара, племянника заместителя Генерального прокурора в Южном федеральном округе. Костя работал примерно по такому же принципу, что и я: пользуясь административным ресурсом, влазил в тендеры, выигрывал их, раздавал конверты участникам и поставлял продукцию. Правда, диапазон его дарования был неизмеримо шире — он занимался всем подряд, не только медициной. Собственной фирмы у него не было — он тупо выигрывал тендеры, не разбираясь в поставляемой продукции, а уже по факту выигрыша начинал искать, через кого будет осуществлять поставку или оказание услуг. Работал Костя по всему ЮФО — в тех городах, где имел влияние его дядя.
Когда Оксане стало известно, что Костя может перебить нам всю мазу, она устроила нам встречу, на которой он поначалу пытался выкручивать мне руки наподобие Рафаэля из Казани. Но мне удалось убедить сотрудничать с нами на взаимовыгодных условиях. К тому же, по всем понятиям Совинком должен был участвовать в освоении этих денег, так как мы провели всю подготовительную работу, и если бы не оплаченные мной специалисты, этот проект застопорился бы на долгие годы, прежде чем было бы составлено грамотное техзадание и областная администрация утвердила бы проект и заложила соответствующую сумму в бюджет. На нас указывали на всех уровнях: куда бы ни обращался Костя, ему говорили, что хотят работать с Совинкомом.
— Коней на переправе не меняют, — сказал он, выслушав все доводы. Имея в виду то, что ему нет никакого резона, выиграв тендер, искать других поставщиков.
Обговорив условия, сколько процентов я ему буду должен откатывать со всех перечисленных сумм, мы ударили по рукам.
Первый государственный контракт с «Волгоградоблстройинвестом», который нам Костя подписал, был на небольшую сумму — всего шесть с половиной миллионов рублей. Он не делал мне погоду в плане решения основной задачи — закрыть недостачу на Экссоне и выпутаться из долгов — но прокладывал дорогу в светлое будущее. Я получил доступ к первым лицам «Волгоградоблстройинвеста», узнал всю их кухню и получил твёрдую уверенность, что если федеральный и областной бюджеты выделят те деньги, что запланировано выделить под этот проект, то все они достанутся мне.
Глава 83,
В которой рассказывается о следующей моей встрече с Владиславом Коршуновым
Нужда правит миром, и следующая моя встреча с Коршуновым снова была организована, вопреки моим ожиданиям, не для обсуждения каких-нибудь сверхприбыльных мега-проектов, а для того, чтобы решить очередную проблему.
Я был сильно озабочен. Дела мои не двигались. Кредит, который пообещал Блайвас, до сих пор не был получен. Внушительная задолженность таковою оставалась — деньги от клиентов не поступали. Словно почувствовав неладное, втайне от компаньонов, Владимир Быстров потребовал вернуть свои деньги, которые были инвестированы в Совинком.
Зажатый со всех сторон, я был вынужден занимать и перезанимать деньги: на полгода, на месяц, на неделю, на несколько дней. Чтобы поскорее получить наличные, приходилось соглашаться на любые условия.
Доверяя мне, как самому себе, Ренат вызвался поговорить о деньгах с Коршуновым. Располагая точными сведениями о текущих поступлениях, я согласился взять деньги на неделю.
Так, холодным февральским вечером, встретившись с Ренатом на Исаакиевской площади, мы отправились вместе с ним к Хозяину. В тот день у него была помывка — в его собственной сауне, находящейся в подвале дома по адресу Мойка, 70, вход со двора. Мы с Ренатом бывали тут едва ли не чаще Коршунова — смотрящий за зданием Блайвас, пользуясь отсутствием Хозяина, часто водил туда нас, а также других нужных ему людей.
Получасовое ожидание в комнате со сводчатым потолком показалось мне пыткой. Компания, состоявшая из едва знакомых мне людей, вела беседу о вещах будничных и банальных. Как я им завидовал — незакошмаренным людям, главной заботой которых является сочетание рубашки и галстука и выбор новых статусных часов. Эта беседа прошла мимо меня, и я обрадовался, когда Ренат возвестил о том, что «босс готов принять».
Мы прошли в массажный кабинет. Коршунов возлежал в кресле, им занимались две массажистки в белых халатах — прорабатывали голову, область шеи и плечи.
— Что там у вас? — безмятежно спросил он, когда мы с Ренатом разместились на оттоманках по обе стороны от него.
Следуя легенде, согласно которой друзья пришли за советом, Ренат рассказал о телефонных переговорах с представителями Сименса и разговоре с Иосифом Давиденко. Коршунов остался доволен результатами переговоров с немцами, но, услышав новости из Волгограда, неожиданно рассвирепел:
— Я не понимаю, тебе разве не ясно было сказано, как ты должен был ответить своему менту?! Мы же договорились обо всём, почему ты сделал всё не так?
С этими словами Коршунов резко повернул свою голову в мою сторону. Массажистка, поглаживавшая его лысину, испуганно одернула руки. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову. «А не пошёл бы ты нахуй!» — подумал я, и в эту минуту ко мне на помощь пришёл Ренат:
— Владислав Семенович, на этой переуступке мы сэкономили больше двухсот тысяч рублей. У нас физически нет денег погасить долги по аренде и в любом случае мы это помещение теряем. Давиденко думает, будто он отжал что-то ценное, на самом деле он приобрел геморроя кусок. Вы сами говорили: нужен человек на месте, вот мы кинули ему кость с тем, чтобы действовать через него в дальнейшем.
Тем временем Коршунов запрокинул голову, и массажистка возобновила свою работу. Прикрыв глаза, он заговорил, голова его вздрагивала при движениях девушки в белом халате, и со стороны казалось, что его монотонная речь была предназначена мифологическим фигурам, парившим в лазури потолка.
Следя за его мыслью, я устремил свой взгляд туда же, к аллегорическим фигурам на потолке.
— …Андрей не наш… Он не жил этой жизнью… Я видел его на твоей свадьбе. На день рождения к тебе он также приходил с женой, с ребенком. Тебе с ним просто интересно, он нравится тебе, как человек. Не потому, что он такой хороший. Всё потому, что он умеет нравиться, он управляет твоими эмоциями. Он уступил, но он не должен был этого делать. «Мы сэкономили, бросили кость»… Это ерунда! Вы должны были сделать так, как мы договаривались. Вы должны были разложить всё по мастям этому мусору. Нет, Ренат, это не то, что ты думаешь. Не думай найти в нём что-то настоящее. Ты понимаешь, о чём я говорю. Человек человеку — волк. В жизни ты никому не нужен, кроме самых близких родственников. Жены предают, дети предают… Что взять с остальных?.. Я знаю, ты со мной не ради денег. Это большая редкость. Это меня радует, я ценю…
