на моём лице — я улыбнулся.
Посмаковав детали виртуальной расправы с Расторгуевым, старый седой полковник в который раз посетовал на то, что долги по зарплате уволенным бунтовщикам остались непогашенными, пригрозил жалобами в трудовую инспекцию и прокуратуру, после чего затянул свою песню про $20,000, которые надо отнести мэру Волжского, чтобы решить вопрос с тендером на $2,5 млн. Это была такая же сказка, как предыдущая — с увольнением Расторгуева: как мог мэр Волжского договариваться насчет тендера, сроки которого неизвестны, и еще неясно, состоится ли он вообще. Но я сделал вид, что меня всё это интересует, просто в настоящий момент нет возможности раздобыть $20,000.
Старый седой вымогатель попытался выбить с меня обещание заплатить эти деньги, но я уклончиво ответил, что в принципе могу у кого-нибудь занять под будущую прибыль, которая будет получена, когда мы этот тендер выиграем, но ведь людям надо указать конкретные сроки возврата денег, а этого мы не знаем. На этом разговор за Волжский тендер прекратился.
И тогда я озвучил свою просьбу: обратимо заблокировать расчетный счет Совинкома, для чего нужно договориться с налоговой инспекцией Советского района, в которой Совинком стоит на учете, чтобы она отправила в Волгопромбанк решение о приостановлении операций по счету или решение об аресте счета, всё, что угодно, чтобы банк на законном основании не проводил платежи. И чтобы впоследствии точно так же по звонку можно было бы разблокировать счет.
Святого Иосифа удивила эта просьба:
— Тебя не поймёшь: то ты кричишь, что надо снять арест и разблокировать счет, теперь наоборот — арестовать-заблокировать, чёрт знает что!
Я ответил, что мне это крайне необходимо, и он стал звонить начальнице Советской налоговой. Дозвонившись, сказал, что его подопечный, известный ей директор фирмы Совинком, попросил срочно арестовать расчетный счёт, все детали объяснит при встрече. Договорившись о времени приема, он положил трубку:
— Езжай, она тебя примет.
Попрощавшись со святым Иосифом, я отправился в налоговую инспекцию Советского района, находящуюся недалеко от кардиоцентра. Меня приняла начальница, и, выслушав мою просьбу — спокойно и без удивления — некоторое время расспрашивала о моих кадровых перестановках (к ней неоднократно обращались по звонку старого седого полковника по поводу решения разных вопросов, так что, хотя мы ни разу с ней не встречались лично, были знакомы заочно). Пока мы обсуждали бухгалтерию, у неё созрела мысль, и она позвонила своему заместителю и попросила сделать решение о приостановлении движения по расчетному счету для ООО Совинком и озвучила основания, которыми данное решение может быть обосновано. Положив трубку, она предупредила, что аналогичные бумаги налоговая инспекция обязана выслать во все банки, в которых Совинком имеет расчетные счета.
Я отправился к заместителю, который при мне напечатал нужный документ для Волгопромбанка, и, проставив подписи и печати, отдал мне, также предупредив, что в остальные банки будут отправлены такие же решения по почте. Забрав бумагу, я вышел в коридор. И в это время позвонил Артур, чтобы поинтересоваться, как идут дела.
Я отрапортовал:
— Я в налоговой инспекции, решаю вопрос.
Он пожелал мне успехов, сообщил, что на Рязцветмет и Элтасс перевели деньги с Экссона, и отключился. И снова я испытал что-то наподобие стыда и угрызений совести. А также чувство собственной неполноценности — мои компаньоны занимаются настоящими делами, а я страдаю откровенной хернёй, выкручиваясь и подделывая документы. Что называется, одни пиздячат, а другие косячат. Странно, откуда это у меня вдруг появилась совесть? Раньше-то я никогда не жаловался на её тиранию.
Из налоговой я поехал в Волгопромбанк и лично передал полученную бумагу управляющей. Она была изрядно напугана — вчера и сегодня в банк названивали разные люди и довольно агрессивно интересовались состоянием расчетного счета Совинкома, а также тем, сколько на счету денег. Звонившие представлялись сотрудниками ФСБ и требовали информацию на том основании, что имеют полномочия всё знать, поэтому все обязаны предоставить им любые интересующие их сведения. (Я узнал почерк Ансимовых и Быстровых, они могут так вцепиться в ухо, что хрен отвертишься). Никто ничего им не ответил, так как это конфиденциальная информация, но все сотрудники банка встревожены и только это сейчас обсуждают. А теперь ещё и арест счета.
Я успокоил управляющую филиалом и объяснил события происками конкурентов, которые спят и видят, как бы мне навредить, увести моих клиентов и помешать выиграть тендеры. Она стала расспрашивать, что у меня за проблемы с налоговой инспекцией и почему арестовывают счет, и я, уходя от ответа, перевёл разговор на другую тему.
Глава 95,
Посвященная моим хозяйственным вопросам; а упомянутые в этой главе события станут известны тому, кто о них прочтет, если только он будет читать со вниманием
У себя в офисе я провёл ряд энергичных обсуждений, дел была куча: переговоры с поставщиками, возможные проблемы с трудовой инспекцией и прокуратурой, возможные проблемы перед тендерами, реализация со склада зависших позиций, ликвидация казанских аптек, закрытие нерентабельных волгоградских аптек, возврат экспортного НДС. Сумма долга перед поставщиками достигла 67 миллионов рублей, не было возможностей перечислять всем небольшие суммы хотя бы для того, чтобы показать динамику погашения долга и отсрочить арбитраж, и мы решили посадить на телефон грамотного переговорщика, чтобы он отвечал разъярённым кредиторам специально сочиненный стандартный текст: на фирме орудовала банда мошенников, которые похитили колоссальную сумму и отделились, образовав свою компанию — Югмедсервис; оставшиеся честные сотрудники распутывают узел хищений, по данному эпизоду работает прокуратура и ОБЭП, которые, взыскав с мошенников похищенные деньги, возвратят их кредиторам. Потребность в переговорщике давно назрела — своими звонками кредиторы нервировали сотрудников и мешали работать, и мы, посовещавшись, выбрали на эту роль спокойного и стрессоустойчивого человека. Звонящим кредиторам он будет наговаривать специальный текст, а если позвонят по делу, будет переводить звонок нужному сотруднику. Что касается возможных проблем перед тендерами — всё зависело от настроения святого Иосифа. Ренат успокаивал — он был уверен, что если старый седой полковник будет бузить, Коршунов его усмирит либо по телефону, либо во время личного визита в Волгоград в апреле (!!! Хозяин должен был приехать в Волгоград — не из-за меня конечно же, а по каким-то своим делам).
На складе Совинкома накопилось неходового товара на сумму около 8 миллионов рублей. Проблема зависшего склада всегда тяготела надо мной (строго говоря, все торговые компании сталкиваются с подобными сложностями. Как известно, согласно универсальному закону 2080, 20 % позиций склада делают 80 % продаж, оставшиеся 80 % позиций необходимы для ассортимента, и очень часто со временем эти ассортиментные позиции накапливаются и висят балластом, замораживая оборотные средства). У меня были сильные подозрения, что Паперно и компания получали откаты от поставщиков, которые стремились любыми путями распродать свои зависшие склады и навязывали неходовой товар, предлагая большие комиссионные (все сотрудники отдела закупок и фармацевты в аптеках берут от поставщиков комиссионные в размере 5 %, это стандартная такса, и с этим, к сожалению, ничего нельзя поделать, но настоящая катастрофа начинается тогда, когда продавцы предлагают 10 и более процентов за неходовой товар и жадные сотрудники приходуют его на родную фирму. Если человек мотивирован, то всегда найдет способ обосновать свои действия перед руководством, и сотрудники отдела закупок нагораживают целые потёмкинские деревни, объясняя начальству, зачем взяли вагон снятого с производства димедрола или бракованный хирургический инструментарий отечественного производства. Я и сам промышлял подобным образом, сбагривая зависший товар больницам или оптовым компаниям). В моём случае острота проблемы в какой-то степени смягчалась тем, что у меня висел долг перед поставщиками — большая часть товара бралась в долг, это означало, что Паперно и прочие крысы недополучили свои откаты, ведь обычно
