маленьких кристалла, один бледно красный и другой яркий.
Он встряхнул склянку, вылив содержание на оба кристалла немедленно впитавшие это. Тогда он поместил кристаллы в ткань и протянул мешочек.
Нарсар наблюдал за этим с сомнением.
— В какой услуге Вы нуждаетесь? — Женщина, вместе с киммерийцем. Она попросила, чтобы ты подготовил пищу и вино? И если я правильно предположу, то она будет нуждаться в лошадях и припасах завтра.
Взгляд пузатого шемита затуманился.
— Она хотела хороший стол и провизию, да. Но откуда Вы это знаете о ней? — Действительно я знаю. Ты думаешь, что я двигаюсь вслепую? — Эрлик, Вы, спрашивая меня к… — Чтобы спасти тебя от вялой и болезненной смерти. — Лицо Тоджа выразило угрозу. — Небольшую услугу, одну без последствий для тебя, если ты выполнишь это быстро. Подведешь меня, и умрешь в муке перед восходом солнца.
Нарсур сжался. Его плечи резко опали.
— Скажите мне, что сделать.
Тодж бросил пакет в протянутую руку шемита, обрекая на смерть назойливую женщину.
12. Аметистовая комната
За пределами своей внешней стены Саридис напоминал большинство больших деревень, расположенных в винодельческих областях Шема. Его главной особенностью была непосредственно эта стена, постройка которой, должно быть опустошила сокровищницу Балвадека. Каменный барьер окружил не всё растягивающееся селение, опоясывая и охраняя немногие из любых значительных зданий, расположенных вокруг цитадели в центре. Вдоль широкой дороги ютилось множество деревянных лачуг и крошечных, кривых каменных зданий. Никакие таверны или лавочки не загромождали дорогу, ведущую к воротам.
Наконец, когда Конан и Сивитри приблизились к высокой цитадели, Конан увидел часть палаток и вытоптанную траву, которая отметила большое место, где велась вся торговля. Следы телег уводили к другой стороне деревни. После восхода солнца торговцы и коробейники распродали бы свое оборудование из телег, укрытых ниже полосатых навесов. Шемиты и иностранцы торговались бы на языках дюжины по бронзовым распискам медным монетам, покупая или торгуя все виды товаров: фрукты и мясо от фермеров, лесозаготовки от лесорубов, и металлических товаров, которые колебались от железных горшков до стального оружия. Конан сомневался относительно того, что для Саридиса эта общая торговля составлял одну десятую торговли шемитскими винами.
Звуки веселой музыки и удивительного смеха доносились к киммерийцу со всех концов торговой площади. Впереди располагались таверны и винные лавки, где сельские жители-рабочие и торговцы веселились, несомненно, праздновали снятие пяты сапога Балвадека с их горла. Сузившаяся дорога вела пару через этот район, где своего рода фестиваль ограничивал путь к цитадели. Темноволосые лисицы с глазами как у лани, прикрытые только подобием одежды и узкими полосами красочной ткани, вихлялись смело среди гуляк, торгуя своими шикарными телесами. Мужчины с бочками, привязанными к их спинам, продали свои личные смеси вина или пива за переменные цены; другие несли подносы конфет, испускающих ароматы, дразнящие ноздри Конана и щекотавшие его нёбо.
Они проталкивались через толпу, которая была самой плотной около группы музыкантов, которые играли в трубы и пели, смеясь, танцуя для деревенского народа. Конан редко видел эту сторону жизни шемитов. Они были людьми крайностей — воевали с таким большим количеством энергии, как и кутили. Он покачал головой и заметил ассири, известного ему по поездке, который улыбнулся Конану, жадно пил из глиняной фляги, рыгал, и требовал ещё.
Когда эти двое миновали последние из переполненных таверн и приблизились к узким, открытым воротам в основании цитадели, Конан увидел несколько дюжин ассири при исполнении служебных обязанностей. Они сидели на своих лошадях и провожали Конана с мрачными выражениями, когда он проследовал за Сивитри в высокую, квадратную башню. Больше кожано-бронированных воинов располагалось во внутреннем дворе, наблюдая с нескрываемым интересом. Человек с седой бородой возился с кованой внутренней дверью с его ключом и посчитал её открытой, так как Конан и Сивитри вступили в большой зал цитадели.
Огромные гобелены почти покрывали высеченные блоки серого камня, из которого состояли стены. Эта слонового цвета драпировка, вышитая по красочным, запутанным портьерам, свисающим с высокого потолок и почти достигала плотно утрамбованного земляного пола. Воины со строгими лицами и несколько женщин сидели на узких скамьях за заставленными деревянными столами, разговаривая, потребляя еду и питье. Когда два незнакомца вошли, возникла всеобщая неловкая пауза, но во взорах было любопытство и весьма дружественные лицами. Теперь, некоторые из жителей смотрели исподволь или говорили приглушёнными голосами.
Сивитри проигнорировала их всех, приблизилась к дальней стене, и начала подниматься по ступенькам, проход был настолько узок, что Конан должен был стать поперек и упираться его спиной о стену, когда он поднимался за ней.
Строители цитадели часто ограничивали доступ к верхним уровням таким способом, поскольку эти скудные выступы препятствовали тому, чтобы большое тело и значительное количество захватчиков могло проникнуть в ход. Лучники могли отразить злоумышленников легко, и один квалифицированный фехтовальщик мог нанести ущерб поднимающимся наверх. Верхний уровень показал другие укрепления. Лестница привела к началу длинного коридора, в котором узкие бойницы обеспечили лучников или других защитников вполне достаточной возможностью покончить с нарушителями. Было всего лишь четыре двери вдоль прихожей, каждая закрыта. Сивитри продолжила спокойно и остановилась на полпути вниз коридора, прежде, чем они достигли усиленной железом двери с вырезанными с королевскими знаками отличия Балвадека. Дерево было украшено значительными аметистами, вставленными во врезанные пазы.
Сивитри тщательно осмотрела это на уровне своих плеч, затем приблизилась, и нажала большим пальцем на один из драгоценных камней. Она продолжала давление, когда дверь стала отворяться. Унылый лязг, как звук тяжелого болта, выпущенного вблизи из арбалета. Конан должным образом отметил это. Он подозревал, что, просто выдвигая открытую дверь и не применяя давление к аметисту, некоторая ловушка могла сработать. Он оценивал драгоценный камень.
Как капитан пиратов, он хорошо знал стоимость драгоценных камней. Если бы их продать в любом городе от Мессантии до Аграпура, вынутый и полированный аметист такого размера стоил бы здоровенный кошелек золота.
— Нарсар был достаточно добр ко мне, показав, как это работает, — объяснила Сивитри. — Аметистовая Комната, — добавила она излишне, как они вошли. — Ах! Верный своему слову, он накрыл на стол, достаточно щедро даже для твоего аппетита.
— Посмотрим, — ответил Конан. Он осматривал комнату, которая была менее снабжена, чем зал ниже. Ничего не занимало её, кроме стола, длиной с половину роста Конана. Шесть соответствующих стульев с хорошо уютными местами и оружием и высоко, дополненные задние части ждали их. Никакие окна или вентили не были прорезаны ни в одну из стен. Гобелены, похожие на расположенные в зале ниже покрывали большинство стен. Толщина их ткани, Конан отметил, была такова, что это поглотит все, кроме самого громкого звука. Декоративные серебряные канделябры стояли на столе. Все девять из их тонких свечей горели, бросая мерцающие тени на стенах.
Конан признал эту палату как место, подходящее для уединённых переговоров.
Он позволял своему пристальному взгляду небрежно пробежать через пол и вдоль потолков, отмечая, что каждый промежуток или шов были тщательно заделаны известковым раствором.
Сивитри систематически поднимала каждый гобелен и исследовала стену позади. Она издала вздох облегчения, когда позволила последнему гобелену занять своё место.
— Он сказал, что одна из этих стен ложна, предоставляя нишу для того, чтобы подслушать, хотя только мертвый может знать правду об этом. Мы должны тщательно рассмотреть каждое свое движение
