скажешь. Но меня научили — похвастался Стивен, и в подтверждение своих слов громко, на весь салон, позвал стюардессу:
— Эй, жъеньщина, приньесьи нам вотка!
Стюардесса с иронией поглядела на нас, и ослепительно улыбнувшись, нагнулась прямо к американцу, да так, что даже мне было видно всё то, что должен был бы скрывать глубокий вырез в блузке. На неплохом английском она томно произнесла:
— К сожалению, мистер, до того, как лайнер наберёт высоту, на борту запрещено распивать спиртные напитки.
Подмигнув мне, стюардесса, покачивая сногсшибательными бёдрами, удалилась куда-то вдаль салона. Стивен сглотнул слюну, и ошарашено посмотрел на меня:
— Вот это женщина! Я понимаю вас, русских, почему вы так легко победили нацистов. Ради ТАКИХ женщин стоит воевать и побеждать. Мой дед сражался во Франции, рассказывал, что немцы отлично воевали, и драться с ними было тяжело. А судя по вашим фильмам, у вас не война была, а прогулка. Не то, что у нас, в Европе.
Я хотел было возмутиться, но вовремя прикусил язык — откуда я знаю, какую версию Великой Отечественной ЗДЕСЬ пиарит наша официальная пропаганда. Вполне возможно, что и несколько иную, нежели у нас… А может быть, просто американец имеет свою точку зрения на нашу историю. Поэтому я промолчал, и застегнул ремни — огромный Ил-96 начал выруливать на взлётную полосу.
Стивен оказался, в сущности, совершенно неплохим парнем. Чрезмерно компанейским, правда, но это скорее было достоинством, нежели недостатком. Один недостаток, правда, у него всё-таки наличествовал — он невыносимо любил Штаты. Таких у нас называли ура-патриотами. А ещё он был феерично нетактичен.
— Эй, папаша — кричал он через широченный проход в салоне пожилому немцу — как откинешь копыта, передавай привет моему деду, он твоих родственничков завалил немеряно! — после такого несчастный немец, который и войну-то помнил, наверняка, исключительно по рассказам родственников, был вынужден морщиться и делать вид, что не понимает по-английски. Американец же громко хохотал, показывая на 'awful Nazi' пальцем, и искал поддержки у меня, утверждая, что у русских почти такое же здоровое чувство юмора, как и у американцев.
— А мне понравился ваш 'Лучший в мире фильм'. Отличная комедия, сам Джим Керри бы не постеснялся там сниматься! — громогласно заявлял он на весь салон, и летевший сзади знаменитый на весь Союз кинокритик Тавинский каждый раз громко кашлял, когда Стивен начинал разглагольствовать о советском кино.
Когда же начали обносить пассажиров едой, Стивен внезапно присмирел и с неожиданно голодным видом принялся поглощать обед. Обед, кстати, в первом классе 'Аэрофлота' был поистине царским. Никаких тебе стандартных пластиковых контейнеров — на металлических подносах стюардессы разносили сначала холодные закуски — рыбу, копчёности, бутерброды, а потом принялись за горячее. Я выбрал себе котлеты по-киевски с рисом в виде гарнира, а Стивен — осетрину под сыром. Когда перед ним поставили блюдо, я ахнул — осётр был свежайшим, чуть ли не сегодня выловленным. Я очень люблю готовить, и не без оснований считаю себя неплохим поваром, и в сортах рыбы и вообще внешнем виде блюд научился вполне сносно разбираться. Так вот, осётр был нежнейшим и свежайшим. А сыр, между прочим, был сорта 'эмменталь'. Поразмыслив, я спросил:
— Слушай, Стив, а сколько стоят билеты в этом классе? Я, понимаешь ли, не платил сам, за меня мой институт платит.
— М-м-м… погоди, прожую… боже мой, какой тут повар… судя по тому, что моя кредитка издала возмущённый стон в тот момент, когда я расплачивался за билет, меньше шести тысяч баксов он стоить не может ни при каких обстоятельствах. А точнее, семь тысяч девятьсот полновесных монет, парень! Умеют жить в ваших русских институтах, если отправляют своих сотрудников первым классом. А ты где, кстати, работаешь? Ты так и не сказал — поинтересовался Стивен, вгрызаясь в очередную порцию рыбины.
Я призадумался. С одной стороны, конечно же, этот Стивен не похож на шпиона, и это, по крайней мере глупо, вербовать советского учёного уже в самолёте. Гораздо продуктивнее заняться этим уже там, во Франции. Да и как-то лубочно выглядит вся эта ситуация — когда к полусекретному сотруднику советского НИИ, впервые вылетающему зарубеж, сразу подсаживается американский гражданин. Но с другой стороны, возможно, именно на этих мои размышлениях и базируется расчёт. Не скрою, я почувствовал уважение к американской разведке, если, конечно, этот Стивен действительно принадлежит к ней — так быстро и оперативно среагировать могут только настоящие профи. Ведь то, что я лечу не со всеми — знали только Ежов, Фрейман, да ещё парочка человек. Не считая, конечно, работников 'Аэрофлота', которые оформляли в срочном порядке билет, нашей бухгалтерии, которая его оплачивала и ещё доброй полусотни человек. Так что пора прекращать искать чёрную кошку в тёмной комнате. Если даже Стивен и црушник, нихрена ценного от меня он добиться не сможет в принципе. Потому что нихрена я не знаю ни про термоядерные реакторы СССР, ни про магнитную гидродинамику. Поэтому я решил ни во что не играть, а просто разговаривать.
— Я работаю в НИИ Тепловой Механики. Не слышал, наверное.
— Как же, слыхал, слыхал. Вы занимаетесь ядерными двигателями для ваших 'Уранов' и 'Лениных' ('Уран' — перспективный сверхтяжёлый носитель для марсианских экспедиций, 'Ленин' — тяжёлая ракета- носитель, работавшая к тому времени уже несколько лет. Эти бесспорно, важные и секретные научные 'темы' были лишь ширмой для термоядерной энергетики и проекта 'Карфаген'). Не бойся, я ничего не буду спрашивать — я ж не шпион! Мы вообще в Техасе очень не любим этих зазнаек с Восточного Побережья. Да и любых федералов не любим, во как не любим — с этими словами Стивен сжал свой немаленький волосатый кулак и показал, как он не любит злобных федералов. Разумеется, я не поверил ему ни на йоту, но разговор пришлось продолжать.
— А я специалист по редкоземельным металлам. Обогащение урана, слыхал? — спросил он, в два глотка расправившись с огромным запотевшим стаканом пепси, который ему принесла давешняя фигуристая стюардесса. Ещё бы я не слыхал про обогащение урана. Я усилием воли подавил внезапную спонтанную симпатию, которая появляется всегда, когда только что встреченный вами человек оказывается вовлечённым в орбиту ваших интересов. Любых интересов, будь он из одного с вами города, работай вы в одной сфере, или даже если ваши жёны носят одинаковые имена.
— Кстати, парень, смотри, вот моя семья. Жена — Нэтэли, и трое ребятишек, Алан, Сэм и Бобби. Прелесть, что за пацаны, правда? — Стивен вытащил бумажник, и усиленно тыкал мне им под нос.
После последней фразы Стивена моё впечатление от работы американских спецслужб резко ухудшилось. Разве можно так откровенно психологически давить 'клиента'? признак вопиющего непрофессионализма, господа капиталисты! Неудивительно, что наши разведчики имели штатовцев в хвост и гриву всю дорогу. Повосхищавшись красотой супруги (и впрямь, мифическая Нэтэли, сиречь Наташа, была потрясающей красива), я извинился, и решительно отвернулся от американца, воткнув наушники в давно предназначенное для них место. До посадки в столице Дании оставалось ещё чуть более часа, и я хотел провести это время с максимальной пользой.
— Простите, но вам следует отключить ЭВМ, товарищ пассажир — вежливо потрепала меня по плечу стюардесса — мы садимся в Копенгагене, и надо отключать все электронные приборы.
По всему салону разнёсся нежный звонок и усиленный мощными динамиками голос всё той же прелестной бортпроводницы доложил:
— Просим привести спинки ваших кресел в вертикальное положение и надёжно пристегнуть привязные ремни. Наш самолёт совершает промежуточную посадку в столице Датского Королевства городе Копенгагене. Температура за бортом в городе составляет минус четыре градуса по Цельсию, ветер северный, умеренный. Наше пребывание в Копенгагене продлиться около трёх с половиной часов. Транзитным пассажирам первого класса будет предоставлена возможность ознакомиться с видами города в бесплатной обзорной экскурсии. Всех пассажиров, независимо от класса, Датские Королевские Авиалинии приглашают посетить комфортабельный зал отдыха, расположенный в здании аэропорта. Всем приятного приземления, с покидающими нас пассажирами, 'Аэрофлот' прощается, и надеется на скорую встречу.
— Вот это круто, парень! Бесплатная экскурсия! Ты как думаешь, это европейцы от страха перед
