украшенной рукоятью.
— Вот твоя награда! — сказал Тотенгребер, ужасно довольный собой.
— И что мне с этим делать? — воскликнула Изабелла.
— Чтобы получить очищенную жизненную силу, тебе нужно вонзить этот нож в сердце человека. Точнее женщины. Ты ведь женщина, правильно? Человек должен быть молодым. Чем моложе, тем лучше… — пояснил карлик.
Изабелла взяла у коротышки кинжал. И только потом до нее дошел смысл слов Тотенгребера.
— Ах ты, гад! Отвратительный обманщик! — закричала девушка.
— Почему обманщик? Кинжал работает! Я сам его сделал! — обиженно проговорил карлик и отступил на шаг.
— Так ты еще и сам эту гадость делаешь! — Изабелла потянулась за револьвером.
А Тотенгребер с неожиданной стремительностью скрылся на складе и скатился по ступенькам вниз. Девушка побежала следом, но в подвале не нашла ни карлика, ни подземного хода. Целый час она прощупывала стены в поисках потайного рычага. Тщетно! Потом Изабелла покинула проклятый склад. Над городом поднималось солнце, она чувствовала себя невероятно усталой и постаревшей. Изабелла взглянула на каменный кинжал. Выбрасывать такой артефакт все равно было не положено.
19. На дереве
Неизвестно, сколько просидели ребята в Хрустальных Садах. Видимо, недостаточно. По крайней мере, у Оливии не появилось новых сережек и колечка. А потом пришел широкоплечий цверг в стальном шлеме. Агри поспешил к нему навстречу:
— Что случилось, Швертмейстер?
Цверг прокашлялся, поправил поясные ножны и пробасил:
— Шлак пробудился. Будет сражение.
— Шлак? — воскликнул Агри. Его волосы встали дыбом и ярко зажглись. — Но ведь не было землетрясений, да и вулканы все спят.
Швертмейстер пожал плечами:
— Может, разбудил кто. Я гадать не приучен.
— И как обстановка в городе?
— Пока держим Первый Гранитный и Второй Малахитовый мосты, — отозвался цверг.
— Сейчас иду, — решительно заявил Агри. — Только о клиентах позабочусь.
Кобольд коротко кивнул Швертмейстеру и вернулся к ребятам.
— Что еще за шлак? — спросила Оливия. — У вас канализацию прорвало?
Девочка все еще сидела на хрустальной скамье, прижав коленки к груди. Агри не оценил шутки и отвечал со всей серьезностью:
— Иногда среди камнерожденных попадаются совсем никчемные, из пустой, ни на что не годной породы. Единственное, что они могут, — это отбирать жизненную силу у других, ведь внутри их пустота. Сами они не остановятся, пока не сожрут все живое. Их называют «черные альвы», или просто «шлак»!
Ник и Оливия ничего не отвечали.
— Я должен оставить вас и повести горожан в бой! — сказал Агри.
— Но ты ведь еще мальчик! — воскликнула дочка колдуна. — Почему сражением не командует Старейшина? Или этот вон Швертмейстер?!
— Тоже мне, мальчик! Да мне девяносто три года! — воскликнул кобольд.
Ник только головой покачал. Все мальчишки точно таким же тоном говорят, какие они матерые и взрослые. Но Агри продолжал объяснять:
— Я единственный в городе камнерожденный, чей внутренний огонь горит. Швертмейстер гораздо лучше разбирается в тактике и управляет войсками. Но без своего огня он не чувствует цену жизни. Он не сможет пойти в отчаянную атаку или ценой одного отряда спасти весь город. Поэтому армию веду я. Такова наша традиция.
— Ясно, — ответил Ник, хотя на самом деле понял только то, что Агри не переубедить.
Кобольд развернулся и решительно направился к выходу из садов. Ребята еще посидели на скамейке, но созерцать красоту стало слишком скучно. К тому же сверху на мостах и галереях кипела жизнь. Туда- сюда пробегали черные тени. Слышался грохот и скрежет.
— Может, присоединимся к сражению? — предложила Оливия. — Мы же колдуны! — Ну, почти колдуны… — добавила девочка после паузы.
Нику и самому приходила подобная мысль. Подобраться поближе, чтобы следить за битвой, а в случае чего применить какое-нибудь подходящее заклинание. Будь он один, без Оливии, так бы и поступил.
— Неприятности нам не нужны. Мы же не хотим подвести мастера Гримгора? — серьезно проговорил Николас. — Давай лучше залезем на дерево и оттуда посмотрим!
— На дерево? — удивилась Оливия.
— Ты что, никогда не лазала по деревьям?
— Нет. В театре у нас нормальных деревьев не было. Только одно плюшевое, в моем садике.
— Вон то вроде нормальное, — Николас указал на высокую хрустальную липу.
У нее был толстый, в два обхвата, ствол и множество веток, удобных для лазанья. Оливия с сомнением посмотрела на сверкающее и переливающееся дерево, потом на свою широкую юбку, некогда бело-розовую, а теперь изрядно посеревшую.
— Ладно, только ты мне поможешь! — решилась девочка.
Ник направился прямиком к липе, а Оливия для начала занялась своим гардеробом — на треть разорвала юбку спереди и сзади.
— Так будет удобней, — пояснила она Николасу.
Впрочем, подъем на хрустальную липу и без того оказался очень простым. Ветки как будто специально росли удобной лесенкой. Так что Ник и Оливия очень скоро оказались почти на самом верху и удобно устроились в развилках стеклянных ветвей.
— Действительно, весело! — воскликнула девочка, глядя вниз на черный, с редкими проблесками светящихся рыбок, пол.
Отсюда, с верхних веток, город был виден гораздо лучше, но все-таки недостаточно хорошо. Ник наблюдал, как черные и серые фигурки сталкиваются на резных мостиках. Один раз, кажется, даже заметил среди них ярко-малиновую. Или это только показалось? Фигурки были слишком малы, чтобы понять, кто побеждает и что там вообще у них происходит. Николас всматривался, тянул шею. Один раз даже потерял равновесие и чуть не свалился вниз. Оливию же больше интересовал сам процесс сидения на дереве. Она перебиралась с ветки на ветку, раскачивалась, свешивала вниз голову так, что ее волосы падали вниз золотым водопадом. Потом девочка взялась за листья. Они были на удивление тонкими и воздушными, даже немного сгибались. Так Оливия обнаружила одно их интересное свойство.
— Ой! Они увеличивают! — воскликнула девочка.
— Кто? И кого? — поинтересовался Ник.
— Эти листья, они работают как увеличительные стекла!
Николас попробовал взглянуть сквозь один из сердцевидных листиков. И сработало! Лицо Оливии вдруг оказалось совсем близко. Дочь колдуна показала язык.
— Вот так номер! — воскликнул Николас, а потом ему в голову пришла интересная мысль: — А может, мы через них сможем посмотреть на битву?
Воодушевленный идеей, мальчик принялся заглядывать во все ближайшие листики. Поначалу толку от этого было немного: хрустальные линзы увеличивали какой-нибудь сталактит на своде пещеры или крону соседнего дерева. Но вот Ник посмотрел через два листка сразу и совершенно неожиданно увидел происходящее на далеком мосту так, будто он был на расстоянии вытянутой руки.
Мост был резной, каменный, в один арочный пролет и без всяких признаков парапета или каких-
