схватке после этого можно говорить? Маг бросил на пол рубашку, чуть ближе к выходу – штаны и приготовился прыгать по этим островкам условной безопасности.
Идея была отличная, но реализация подвела. Первый же прыжок оказался последним. Джозеф легко допрыгнул до рубашки, вот только она не возжелала лежать там, куда ее положили, а поехала вперед. Маг стал падать назад, заваливаясь на спину, поскольку его нога заскользила по полу вместе с рубашкой. Неимоверным усилием, применив, вдобавок ко всему, телекинез, он предотвратил падение, но оттолкнулся слишком сильно и теперь падал уже вперед. Избежать соприкосновения с обжигающим полом не удалось. Джозеф хотел отделаться одним ожогом, он уперся в пол левой рукой и оттолкнулся.
Точнее, только намеревался оттолкнуться. Сильная боль от ожога парализовала мышцы, и маг оказался стоящим на коленях, где мгновенно вспухли волдыри. Уже слабо понимая, что он делает, Джозеф просто побежал. Подошвы ног тоже покрылись волдырями, но он мчался, превозмогая дикую боль. Комнату он покинул и даже немного пробежал по драконюшне в сторону своей возлюбленной, но после очередного шага обе ноги свело судорогой, и маг распластался на полу. Попытка ползти тоже провалилась – обожженные колени и ладонь такой возможности не давали. Волна невыносимой боли накрыла его с головой, и последней его мыслью перед потерей сознания была та, что он чуть ли не впервые в жизни рискнул ради кого-то, и риск, как и следовало ожидать, оказался неоправданным.
Уладив свои разногласия с Роджером, ведьма взглянула, как дела у остальных. Гарри сидел на полу и плаксивым голосом разговаривал с какой-то Захарией, которой, естественно, поблизости не наблюдалось. Наверно, ему достался удар по голове, и теперь у него галлюцинации, подумала Мэри-Джейн. Что ж, здесь срочной помощи не требуется.
А вот Джозеф лежал и не шевелился. Кто-нибудь другой мог бы подумать, что его душа уже покинула бренное тело, но целительница прекрасно умела отличать мертвых от живых. К сожалению, ее искусство не всегда могло одолеть смерть, и трупов она видела значительно больше, чем ей того хотелось.
На голове мага никаких повреждений прощупать ей не удалось, значит, он не оглушен. Стало быть, обморок вызван болевым шоком, другой причины ведьма не видела. Джозеф – не барышня, готовая упасть на пол, увидев маленькую мышку. Вздувшиеся волдыри на коленях, ступнях и ладони она нашла, но в ожогах и их исцелении ведьма разбиралась плохо (огонь и его последствия – сфера деятельности черной магии) и не могла даже сказать, сильную ли боль они причиняют.
Средство от боли у нее в сумочке было, и Мэри-Джейн направилась в комнату. Заглянув туда, она поняла, что о снадобьях можно забыть, они сгорели вместе с сумочкой. Еще хуже было то, что сгорела и вся ее одежда. А ведь чем-нибудь прикрыть наготу совсем не помешает, ведь драконюшня в доме Гарри ничем не напоминала эдемский сад, да и грехопадение (ее в том числе) уже произошло.
Приводить в чувство Джозефа она пока не стала, решив, что ничего страшного не случится, если он еще некоторое время побудет без сознания. Сначала нужно снять боль. Не исключено, что у Гарри есть какие-нибудь болеутоляющие снадобья, а может быть, и противоожоговые тоже, ведь он постоянно имеет дело с драконом. Она подошла к старому магу и попыталась привлечь к себе его внимание, но безуспешно.
– Захария, ты себе не представляешь, как я жалею, что совершил эту глупость. Все эти годы я ругал себя последними словами и все-таки надеялся, что ты когда-нибудь вернешься ко мне, – бормотал старик, и слезы обильно текли по его морщинистому лицу.
– Гарри, здесь нет никакой Захарии, – сообщила ему Мэри-Джейн.
– Видишь, милая, какая-то баба говорит, что тебя здесь нет. Как будто я сам этого не знаю! Да если бы ты осталась со мной, никаких баб в моем доме и близко бы не было.
– Как же «близко не было»? А сама Захария?
– Захария не баба, а женщина, – пояснил старый маг.
Ведьма его ответу очень обрадовалась, по опыту она знала, что в таких случаях самое трудное – втянуть исцеляемого в разговор, а дальше уже все в руках целителя.
– А чем отличается женщина от бабы? – скептически поинтересовалась она.
– Известно чем. Женщинам поклоняются, а баб – сама понимаешь.
– Не понимаю.
– То, что с тобой Джо делал, перед тем как убийцы явились.
– Он мне поклонялся, – улыбнулась ведьма.
– Врешь!
– А ты что, подглядывал? Это недостойно мужчины.
– Не подглядывал, – покраснел старик, к этому времени уже переставший плакать. – Есть и другие признаки. К примеру, когда я смотрел на обнаженную Захарию, это было совсем не то, что сейчас, когда ты ходишь передо мной голая!
– А когда ты на нее смотрел последний раз?
– Сорок семь лет, четыре месяца и одиннадцать дней назад.
– Так это, Гарри, ты уже не тот, а не я не такая.
– Неправда! Я ее сегодня увидел и почувствовал все то же самое! Хоть она и одетая была. Вот так!
– Значит, Гарри, душа твоя еще не состарилась. Так что хватит сидеть на полу. Вставай и покажи мне, где ты хранишь снадобья против ожогов и от боли.
– Нигде не храню. Нет у меня никаких снадобий. Кроме приворотной пыли, и ту держу чисто для друзей, самому мне она без надобности. А твои зелья где? Ты же целительница, у тебя они всегда должны быть!
– Сгорели. Ты прав, без них от меня, как от целительницы, никакого толку. Ну, хорошо, этого у тебя нет, а одежда для меня найдется?
– Нет у меня бабской одежды. Могу свою старую тебе отдать. Насовсем и бесплатно. Только она грязная, рваная и тебе не по размеру. Годится?
– У меня что, есть выбор? Давай!
Одевшись в штаны, рубаху и стоптанные сандалии старика, Мэри-Джейн возрадовалась, что в доме Гарри нет зеркал и она себя не видит. Ведьме казалось, что, будучи обнаженной, она выглядела гораздо более прилично, нежели теперь. Она была крупнее старика, и потому пояс его штанов располагался у нее на бедрах, еле-еле прикрывая верх интимного треугольника. Рубаха немилосердно стесняла грудь, а низ ее (разумеется, рубахи, а не груди) располагался значительно выше пупка женщины. Вся одежда была обильно украшена заметными дырами в самых неожиданных местах и вдобавок изрядно воняла прокисшим потом и чем-то еще, ничуть не более приятным. Зато сандалии оказались гораздо больше, чем требовалось, и постоянно норовили соскочить с маленьких женских ножек.
– Ты похожа на подзаборную бродяжку, – сообщил Гарри, взглянув на одевшуюся ведьму. – Впрочем, лучше уж так, чем совсем голой ходить, старику всякие глупости в голову вкладывать.
– Тебе башку глупостями до отказа забили еще задолго до того, как я на свет божий появилась, – буркнула Мэри-Джейн. – Где тут поблизости живет целитель? Без разницы, белый или черный.
– Да брось ты, Джо и так оклемается, – заверил ведьму старик. – Чай, не впервой ему.
– Гарри, мне не нужно твоих умозаключений. Просто скажи, где целителя найти, и все.
– Слушай, баба, я уже пару лет вообще из дому не выхожу. Нас, если надо, исцеляет Боб, знакома с ним?
– Знакома. Виделись пару дней назад. Как его найти?
– Да без понятия я, сколько раз это тебе повторять? Барт знает, Джо знает, а я – нет. Они всегда на драконе его привозили.
– Может, мне полететь?
– Да какая из тебя летунья? Сверзишься ты с Красавчика, вот и будет весь твой полет. И даже если сможешь на нем удержаться, найдешь ночью дом Боба? Да и где он, тот дом? Дура ты, Мэри-Джейн. Лучше Барта позови. Он тут, неподалеку, живет. С тех пор как Красавчик сожрал его бабу, парень решил, что ему не помешает отдельное жилье. Когда он мне нужен, я за ним служанку посылаю.
– У тебя что, есть служанка?
– А то! Не самому же мне, старику, стирать да убирать, верно?
