1887 года она в Нью-Йорке, в мае — в Лондоне, затем в Ирландии и Шотландии. После возвращения Сары в Париж летом 1887 года новый директор «Комеди Франсез» Жюль Кларети предлагает ей вновь вернуться в Дом Мольера. Взяв некоторое время на размышление, она отклоняет предложение, не желая терять свободу и зная, что жалованье не сможет обеспечить ее расточительный образ жизни. Узнав об отказе Сары, французские газеты ополчились на нее. В «Голуа», например, можно было прочесть: «Вот уже семь лет, как она, снедаемая жаждой денег, в погоне за приключениями, покинула „Французский Театр“. <…> Ей сорок три года, а в сорок три года, с ее потускневшим голосом и слабеющим талантом, она уже не может быть полезна „Комеди“. Впрочем, какое амплуа могло бы ей там подойти? Я вижу лишь одно — роли матерей, а она никогда на это не отважится».
Вернувшись миллионершей, Сара приобретает другой особняк на бульваре Перер, 56, и украшает его предметами, напоминающими о далеких странах и путешествиях. Визитеров встречало чучело большого буйвола, вольера занимала угол ее располагавшегося на двух этажах салона, разбросанные шелковые подушки соседствовали там со шкурой медведя, которого, по ее утверждению, она сама убила. Визитеры входили в оранжерею, наполненную пьянящими ароматами, с искусно рассеянным освещением, провожал их краснощекий человек по имени Питу. Бывший скрипач, он стал одним из рабов Сары, человеком на все руки, козлом отпущения: подаватель реплик, переписчик, почтальон… Он никогда ее не покинет.
Заставив замолчать язвительных критиков, не перестающих предсказывать и предвосхищать ее закат, 24 ноября 1887 года Сара показывает в «Порт-Сен-Мартен» «Тоску», новую пьесу Викторьена Сарду. Сам текст подвергается резкой критике, Сарсе говорит о пьесе как о «прекрасном экспортном товаре», состоящем из «происшествий и важных происшествий», без излишней психологии, чтобы не разочаровать «янки», «малайцев» или «индокитайцев» и притом добиться невозможного: соблазнить французскую публику. Это «конец всякого искусства и смерть театра, — приходит он к заключению. — Ну разве не досадно, будучи одним из главных драматических авторов своего времени, во всяком случае наверняка самым искусным и самым изобретательным, превратиться в того, кто показывает забавных зверей и имеет в своем зверинце великую актрису». Сарсе описывает знаменитую сцену, где Тоска, известная певица, чей возлюбленный, свободный художник, дал приют бежавшему из замка Святого Ангела пленнику, убивает Скарпиа, полицейского, только что арестовавшего ее любовника и грозившего казнить его. Сцена представляла собой пантомиму, до мелочей следовавшую правилам, изложенным в «Искусстве театра»: взгляд предшествовал жесту, а жест предшествовал слову, позволяя зрителям следить за движениями души оскорбленной возлюбленной.
«Она попросила Скарпиа выдать пропуск и, пока он пишет его, подходит к столу, где он ужинал, и там, выпрямившись и неподвижно застыв, надменная, с суровым лицом и окаменевшим взглядом, одержимая одной лишь мыслью, медленно проводит рукой по скатерти в поисках ножа. Машинально схватив его, она сжимает нож в руке, и неумолимая решимость настолько ярко отражается во всем ее облике и мрачном выражении лица, что зал словно вздрагивает от ужаса… Все затаили дыхание.
Скарпиа подошел, раскинув руки, и, когда он собрался заключить ее в объятия, она подняла руку в порыве гордой мести и вонзила нож ему в сердце, затем, склонившись над трупом, корчившимся в предсмертных муках, воскликнула: „Умри, умри во искупление твоих преступлений, твоей подлой любви, умри, умри!..“ Ничто не в силах передать выражение мстительной ненависти, с какой госпожа Сара Бернар трижды повторила это слово», — писал Сарсе.
Дабы увенчать этот новый успех, Морис устраивает великолепное бракосочетание, на которое приглашен «весь Париж». 29 декабря он женится на Терке Яблоновской, принадлежавшей к старинному польскому дворянскому роду. Появление робкой молодой женщины ничем не нарушило исключительных отношений матери и сына; Терка родит ему двух дочерей: Симону и Лизиану.
«Тоска» выдержала более ста представлений, и, несмотря на это, в марте 1888 года измученная Сара снова оказывается в затруднительном финансовом положении из-за карточных долгов сына и расходов на его пышную свадьбу. Показав в «Одеоне» в том же марте 1888 года одну из своих собственных пьес — «Признание»[27], она опять едет в турне во французскую провинцию и Лондон. Осенью она играет в Бельгии, Голландии, Швейцарии, Австро-Венгрии, затем посещает Египет, Турцию, Россию, Швецию и Норвегию. Вернувшись в Париж 1 марта 1889 года, она поспешила в нищенское жилище Дамала: он очень болен, исхудал, разорен и истощен своим пристрастием к морфию. Сара посылает его на лечение в санаторий. Тем временем на сцене театра «Варьете» она ставит мелодраму «Лена», написанную Пьером Бертоном, ее любимым партнером по сцене. Жюль Леметр строго судит актрису:
«Газеты поведали вам, что Сара Бернар великолепна в сцене смерти Лены. Это правда. Но во всех остальных картинах пьесы актриса скучна до невозможности. Она произносит свой текст словно школьница, повторяющая молитвы перед первым причастием. Быть может, причиной тому стала привычка играть перед зрителями, которые не понимают французского языка? Однако я скорее склонен думать, что она настолько привыкла к сценам насилия и мучений, так щедро даруемых нам в кровавых драмах Сарду, что постепенно утратила способность выражать обычные, повседневные чувства. Госпожа Сара Бернар обретает себя, лишь когда убивает или когда умирает».
Не более снисходителен и Сарсе, он писал о недостатках, приобретенных Сарой во время путешествий: «Она произносит текст скороговоркой, как принято называть это на театральном жаргоне. Привычку к такой скороговорке она наверняка приобрела в странах, где публике, плохо понимавшей французский язык, не терпелось добраться до драматической ситуации, которую актриса выражала силой пантомимы, понятной всем». Однако надо отдать справедливость актрисе, такой недостаток, как скороговорка, был вовсе не нов, некоторые критики уже отмечали это: у нее вошло в привычку довольно быстро пробегать определенные пассажи, чтобы вернее заставить понять то, что ей нужно в тексте. Правда, очевидно и то, что встреча с не франкоязычной публикой не способствовала исправлению этой скверной привычки. Тем не менее Сарсе хвалит игру актрисы в сцене смерти Лены:
«Искаженное лицо, движения одержимой, напряженность всего тела, когда она падает в кресло, все это невероятно правдиво и строго. Муж врывается в комнату, прикасается к ней, и ее безжизненное тело ничком падает на пол, лицом вперед. В минуту падения в зале у всех одновременно вырывается крик. Ей бешено аплодировали».
Испытывая жалость к Дамала, Сара предложила ему выйти с ней на сцену, чтобы в последний раз сыграть Армана Дюваля в «Даме с камелиями», которая будет представлена с 18 мая по 30 июня 1889 года. Он согласился, но это была лишь тень его самого, в то время как Сара добивается оглушительного успеха. Он умер в августе в возрасте тридцати двух лет. Она перевозит его останки в Грецию и ставит на могиле бюст, сделанный ее руками. Она долго еще будет подписываться «Сара Бернар, вдова Дамала» в знак любви, которую питала к нему.
Осенью 1889 года Сара празднует свое сорокапятилетие, она только что стала бабушкой. После своего ухода из «Комеди» Сара в основном играла мелодраму, исполняя роли персонажей с «сомнительной моралью», как подчеркивалось в письме, адресованном в отдел театральной критики газеты «Голуа» и опубликованном в ноябре 1889 года: «Многие из нас с восторгом пришли бы аплодировать ей, если бы она сыграла наконец роль чистой героини в нравственном произведении». А Сара как раз мечтала воплотить персонаж, который позволил бы ей показать на сцене свой патриотизм, и Жюль Барбье предоставил актрисе такую возможность, предложив пьесу об Орлеанской деве.
ЛИКИ ЗВЕЗДЫ: ПОВТОРЕНИЕ И ПЕРЕМЕНЫ. 1890–1898
