еще удивился: почему у гостей лица странные?.. И в ресторане странные сидят… А нам сообщают, что здесь делят регионы. Нас спасло, что девушка, которая помогала администратору, была вхожа в какие-то круги, и нас просто отмазали. Но ряд моментов был очень неприятных. В номер вваливаются люди, начинают ломать, как лохов».
Шесть концертов во Владивостоке, залы не то чтобы полные, но уверенные, потом начался сам тур, и чайфы поняли, что тура нет, есть города, в которые позвонили и сообщили, что «Чайф», наверное, приедет. Транспорта нет, ехали рейсовыми автобусами в Партизанск, в Артемьевск… «Играли в таких городах, названия которых я сейчас и вспомнить не смогу», — Бегунов. Январь на Дальнем Востоке, холодный, пыльный, бесснежный… Гостиницы без отопления. Боролись за то, у кого вечером собраться — придут люди, накурят, надышат, обогреют помещение…
Играли у военных, вместо звонков первые такты гимна Советского Союза, зав. сценой бывший полковник, заходил в гримерку строевым шагом и объявлял: «Товарищи артисты, второй звонок — готовность номер один! Товарищи артисты, третий звонок, прошу на выход!»… В половине городов концертов не было, администраторов огромное количество, никто не знает, что он делает… «Веселые парни, с которыми весело выпивать, но работать они ни хрена не умели» (Бегунов).
А год 91-й, пик талонной системы, без прописки ни поесть, ни выпить, а еще случилась Павловская реформа… «Не скажу, что мы сильно заработали, но денег на кармане было изрядно, — рассказывает Бегунов. — И въезжаем часов в пять утра в очередной город, видим скопление людей у сберкасс. Мы думаем: больные какие-то… Оказалось, отменили полтинники, а у нас в карманах одни полтинники!.. А их просто так не обменяешь, нужно объяснить, откуда взял… Техники, которые с аппаратом ездили, собрали все полтинники и вечером в ресторане развели китайских бизнесменов, купили у них кожаные куртки, пуховики и расплатились исключительно полтинниками. А товар, когда попали в Комсомольск-на-Амуре, они пристроили»…
Конечный пункт — Хабаровск, там Шахрин с организаторами чуть ни подрался. Приехали — по городу ни одной афиши. Слава Богу, афиши с собой были, и ребята, понукаемые Володей, устряпали чайфовски-ми плакатами три хабаровские улицы через каждые двадцать метров…
«Но самое смешное — обещанных денег мы так и не получили!» — Шахрин.
Время — январь 91-го. И возник молодой человек с книжкой под мышкой — «Бертолуччи о Бертолуччи». На следующий день книжка называлась «Феллини о Феллини», но кличка прилипла «Бертолуччи». А фамилия ему была Кылосов. «Он объявился режиссером Пермской киностудии, и я только много позже узнал, что такой не существует. Я живого кинематографиста тогда в глаза не видел и подумал: «Может, так они и выглядят?..» (Шахрин). Бертолуччи принес сценарий, авторами которого значились Бертолуччи (который Кылосов), Тонино Гуэрра (который настоящий) и еще какая-то Люсиль Лаке. Шахрин недостаточно разбирался в иерархии столпов итальянского неореализма, равно как и в международном авторском праве, и дал убедить себя в том, что Бертолуччи лично знаком с Гуэрра, что тот дал добро на съемки фильма, который потянет, как минимум, на «Оскара», только музыка нужна. А Пермская киностудия (которой нет) оплачивает музыку, тексты, запись, все… «Я говорю: «Хорошо, я подумаю», — рассказывает Шахрин. — Через некоторое время он появляется снова. Я понимаю, если пришел псих, наговорил всего и ушел, но он появлялся регулярно и регулярно с новой книжкой!»…
А сценарий Шахрину понравился. «Вовка прибежал, говорит, приехал человек, привез обалденный сценарий, от которого он просто заторчал. Произведение-то чудесное» (Бегунов). Называлось оно «Четвертый стул». Одним словом, Шахрин влез в историю по уши. Записал несколько песен под гитару, Бертолуччи их одобрил, весной сели писать альбом на студии Новикова Александра Васильевича.
«Я понимал, что для фильма должно быть какое-то другое звучание, не просто рок-н-ролл. Работали в чистой акустике, если и были электрические гитары, то чистым звуком, барабаны щеточками… В нескольких песнях скрипки и виолончель, играли Малой, Оля Хоменко и некто Юфа. Первый опыт со струнным ансамблем. Оказалось, они играют гораздо фальшивее нас, неритмично, без нот вообще ничего не могут. Леха Могилевский на саксофоне; и вообще был очень нежный, нетипичный для нас звук» (Шахрин). Писал Алексей «Палыч» Хоменко, он же сыграл на рояле в «Что такое зима». И забыл, что играл. Потом как-то услышал, спрашивает: «А кто это у вас на рояле играет?» Ему говорят: «Ты». То-то Хоменко удивился…
«Всему свое время» была написана для Насти Полевой, Вова хотел подарить Егору и Насте песню, написал, дал послушать — ничего. Тогда записали фонограмму, Шахрин пригласил Настю в студию, уговорил. «Там очень низкая для нее тональность, и некоторые ноты Настя спеть просто не могла, — рассказывает Володя, — она их выговаривала, и они не выпадали из общего тона. В конце я решил дописать такой телефонный диалог, тут же набросал на бумажке, Егор посмотрел — заржал… Мы все-таки его наговорили, и потом я видел, как люди слушали запись, пытаясь понять, что же там говорится. Мы убедительно это сделали. По крайней мере, после этой записи я понял, что моя супруга стала испытывать некоторое чувство ревности… Хорошо сыграли диалог, если жена поверила… У Насти судьба такая, многие жены из рок-н-ролла екатеринбургского считают, что у их мужей что-то с Настей было, хотя вид у Насти абсолютно невинный. При том, что ничего не было…».
«Четвертый стул» — едва ли ни самый стилистически цельный альбом «Чайфа» и один из немногих ритм-н-блюзовых альбомов за всю историю русской рок-музыки. Каждый альбом давал «Чайфу» в среднем по четыре вещи, которые оставались в репертуаре надолго, из «Четвертого стула» вышло целых шесть. «Ковбои» (это «Объект насмешек» себя ковбоями называли), «Я был солдатом» (очень старая, написана на стройке еще году в 83-м), «Мой блюз», «Всему свое время». «Шесть вещей мы играем постоянно, хотя, как ни странно, это самый непродаваемый альбом группы. Ни одного клипа, продается хуже всех, и в нем больше всего хитов»…
«Фильма, естественно, не было, — рассказывает Бегунов, — но спустя годы я увидел фильм этого человека! Я не очень верующий человек, но Тому, Кто Сверху, я очень благодарен за то, что мы не приняли участие в этом фильме». Об одном Бегунов сожалеет до сих пор — обговаривали они с Бертолуччи будущие роли, одна Вовке сильно приглянулась: «Я до сих пор влюблен в эту роль. Роль человека, который утром встает, приходит в Кремль, накладывает грим и ложится в гроб в мавзолее. Открывается мавзолей, идет толпа, а он спит на работе. Мавзолей закрывается — идет домой. Мне эта идея очень нравилась, мертвого Ленина играть — это круто». За обещанными деньгами Шахрин поехал в Пермь, пришел к человеку, которого Бертолуччи называл своим продюсером, к Юре 'Горохову, тот от Шахрина о грядущих тратах услышал впервые, очень удивился, но заплатил. Прошел год, альбом выпустили. Оформление сделал Бегунов, рожицы на нотном стане нарисовал, а Лена, жена Шахрина, — дизайн. «И спустя время пришли два человека, — говорит Бегунов, — и сказали: «Мы обладаем правами на саундтрек не созданного фильма и хотим издать альбом»… На что им было сказано: пошли вы на хер! Бертолуччи потом появлялся на горизонте, но мы держали его на поводке, знали, что он стоит».
Иначе говоря, все было не то, чтобы плохо, но как-то странно. Дело было не в «Чайфе», тогда надо всей страной «флюиды витали нехорошие», это мягко говоря. Но и в группе жизнь шла неуверенно.
Пили. «В это время начал очень крепко попивать Малой, что меня пугало, он действительно был малой — нам по тридцать, ему семнадцать; проблема была подростковая — чтобы он школу окончил. А у него стало башню сносить, с ним вместе попивал Привалов по кличке Арнольд. Но с ним было ясно, что
