Дальше — больше. В начале лета Егор Белкин собрал, можно сказать, свердловскую сборную, включавшую в себя и экс- «УД», и «Нау» и еще много кого, и записал яркий и очень противоречивый альбом «Около радио». Женя Димов, руководитель и барабанщик «Трека», организовал металлическую компанию, где опять-таки присутствовали Бутусов с Умецким. Но и те рокеры, кто ничего не делал, были взбудоражены, нервно пили портвейн и много говорили. Говорили о будущем рок-клубе. Собрания устраивали. А приткнуться негде, собрания шли в ВИА «Песенке», Шахрин пустил. И вообще, чайфы активно в этой внешней жизни участвовали, но шла у них еще и внутренняя жизнь, тоже не пассивная.
Весной «Чайф» записал два альбома. А выпустил один.
Первый альбом назывался «Волна простоты» и к собственно «Чайфу» отношения почти не имел. Придумал все Андрей Матвеев: «Чайф» тогда как таковой не существовал, просто был Шахрин. А я близко дружил с Перовым, это был гениальный гитарист, он понимал, что делает; многие гитаристы этого не понимают, а он понимал». Матвеев подкинул идею записать Володины песни на пару с Перовым. Миша работал в филармонии, мотался по «кацапетовкам», в мае приехал, ему позвонил Матвеев и предложил записаться. «Я и не знал, что играть, понял только, что нужно помочь Шахрину» (Перов). У Матвеева дома, в кабинете площадью шесть квадратных метров, поставили единственную в городе портостудию Зопу, принадлежавшую Илье Кормильцеву, записывал Володя Огоньков, Бегунов активно присутствовал, привязывал микрофон к стулу. За три часа разучили и записали.
«Записывалось так: играет Вовка песню, прикидываем быстренько, как ее делать, и — вперед. Раз, два, три, с четвертого писали. Ощущение от Вовки было хорошее, от него ничего и не требовалось: три аккорда свои он играл, делал это ритмично, а больше ничего и не надо было. Игралось в охотку» (Перов). «Я был поражен, насколько изящно Миша играл на гитаре» (Шахрин).
Волей случая (в исполнении Матвеева) это был первый альбом Шахрина, получивший некоторое распространение: Андрей отправил его своему московскому приятелю, тот отдал какому-то «писале», и альбом пошел, но в Москве, а не в Свердловске. А «Чайф», который на альбоме в общем-то не присутствовал, официально влился в ряды свердловского рока.
Но и сам по себе «Чайф» трудился, о чем должна существовать запись в милицейских сводках… Они писали еще один альбом, на сей раз вместе. В ДК Воровского. Начали с того, что долго носили туда-сюда пред глазами трудового народа магнитофон Sharp, на который собирались писаться. И записали кое-что, потом пришла ночь, трудовой народ, видением Sharp'а заинтригованный, посредством взлома проник в помещение ДК, магнитофона японского не нашел, но кое-что потырил. А последними в ДК были чайфы… Но в ментовке оказался почему-то один Решетников. На него долго орал следователь, Решетников возьми и ляпни: «Не ори, не дома». Это была ошибка.
Дописывать альбом пришлось у Шахрина дома, куда свезли пульт «Карат», ревербератор «Тесла», злосчастный магнитофон Sharp, три микрофона и инструменты. Из ковра, который до сих пор живет у «Чайфа» на репетиционной базе, сделали шатер, под ним сидел Решетников с ксилофоном, два Вовы — на диване, к спинкам стульев привязаны микрофоны, которые брали сразу все. «Дольше всего писали в «Квадратном вальсе» звук смывающегося унитаза, — свидетельствует Шахрин, — нас этот процесс так увлек, что мы несколько часов на унитаз потратили»…
Так у них оказалось сразу целых два альбома, оба вызывали некоторые сомнения, и решено было их объединить. Записанный с Перовым назывался «Волна простоты». Записанный собственно «Чайфом» — «Дурные сны». Что в сумме, спрашивается? «Жизнь в розовом дыму».
Альбом «пошел». Имя «Чайф» стало нарабатывать некоторую известность, угодив одновременно и на газетные полосы (стараниями Лени Баксанова в строительной многотиражке), и в список групп, «запрещенных к концертной деятельности и к распространению путем тиражирования» (стараниями других товарищей в органах культуры). И стало окончательно ясно, что рождение группы, в котором ее участники все еще сомневались, где-то тут, не за горами. Промелькнуло лето, ничем особым не ознаменованное, наступила осень.
Вот и весь чайфогенез. Группа родилась в воскресенье, 29 сентября 1985 года. В 18.00.
Глава 2
День рождения и другие чудеса
«Чайф» родился вовремя. Не в том смысле, что ровно в шесть, а вообще. При другом раскладе мог бы быть выкидыш, ан родился здоровый, задиристый ребенок. Но подробнее…
«Тогда директором ДК МЖК стал Сережа Ивкин, добрейший человек с консерваторским образованием», — рассказывает Шахрин. Быть бы добрейшему Сереже Ивкину и дальше директором с консерваторским образованием, когда б не свела его судьба с Шахриным, который все уговаривал провести в подчиненном Ивкину ДК концерт группы «Чайф». И уговорил.
Как сказано, концерт состоялся 29 сентября 1985 года. Первый в
Свердловске рок-концерт с весны 82-го, когда в последний раз играл «Урфин Джюс», первый концерт не совсем в подполье, и каким бы он ни был, в публике царило нервное ликование, чуть испуганное, чуть взвинченное. В маленьком здании ДК МЖК, в крошечном зале с балкончиком было тесно, как в трамвае. Все знакомы, все так или иначе причастны рок-н-роллу, все готовы отчаянно любить эту группу с пока еще непривычным названием, какой бы она ни была. А какова она на самом деле, не знал никто, запись не слышали, чайфов знали только в лицо.
Играли сидячий полуакустический вариант в составе: Шахрин (гитара, гармоника, вокал), Бегунов (гитара, бас-гитара, вокал), Решетников (разная перкуссия). Ритм плавал, гитары не строили; Шахрин, у которого была, а отчасти и до сих пор сохранилась дурацкая привычка извиняться во время концерта, говорил о том, что, мол, холодно, вот и не строят. В зале сидели музыканты, они знали, от чего гитары не строят… Свет, как на дискотеке, мерцал, мигал и действовал на нервы. Свидетельство наблюдательного современника, записанное прямо по ходу концерта: 'На словах и музыке (правда, о музыке говорить сложно, ибо ее почти нет) Шахрина лежит глубокий отпечаток господа Ленинграда, хотя нечто индивидуальное за этим все же просматривается. Тексты хорошо читаются, они «здесь и сейчас, кайфуем вместе!». Заметно влияние рок-н-ролльных традиций, интересно сочетание «ак. гитара — бас — тройник», в этом сочетании прозвучали самые удачные вещи: «Я правильный мальчик» и «Рок-н-ролл этой ночи». Шахрин неплохо владеет голосом, ему не хватает опыта, но со временем из него может выйти очень неплохой исполнитель» (из дневника А. Пантыкина).
Короче говоря, слушать это все было сложно, но концерт получился удачный. Какой-нибудь год спустя он был бы оценен как безусловный провал, в сентябре 85-го рокеры, переполненные чувством братства и сообщничества, не скупились на поздравления. Потные, несмотря на холод в зале, Шахрин и Бегунов поздравления принимали. Решетников держался в сторонке. На часах было 19.35. Роды прошли удачно.
Воодушевленный легкостью, с которой прошло мероприятие, Шахрин решил успех развивать и стал уговаривать Ивкина провести на той же точке концерт «Наутилуса». Сережа Ивкин уже чувствовал, что добром эта история для него не кончится, но отказать напористому Шахрину не решился, просил затравленно, чтобы все прошло как можно тише. Отыскать мероприятие тише, чем рок-концерт, довольно трудно, но Шахрин клятвенно обещал, что билеты будут розданы только ближайшим друзьям, никто ничего не узнает; он, видимо, и сам в это верил, не знал еще, что нет мероприятия более публичного, чем подпольный рок-концерт, куда рвется добрая половина города.
