в храмах, а потом и вовсе перестал посещать их.
Епископы и проповедники нового учения приглашались к императорскому столу и назначались воспитателями его детей. В чертогах дворца Константин устроил церковь, где молился вместе со всем своим двором. Евсевий пишет, что император проводил целые ночи без сна за изучением Священного Писания и сочинением проповедей. Затем, собрав слушателей, он вставал с поникшим лицом и тихим голосом, весьма благоговейно, толковал им божественное учение. Если потом слушатели оглашали его одобрительными криками, то он давал им знак возводить очи к небу и своим удивлением, своими благоговейными похвалами чествовать одного Бога. Разделяя речи на части, он то обличал заблуждения многобожия, то говорил о единовластвующем Божестве и вслед за тем рассуждал о всеобщем и частном промысле. Даже на золотых монетах он повелел изображать себя в виде молящегося, со взором, обращенным вверх. В походах Константин возил за собой сделанную наподобие церкви палатку. Позже каждый легион стал иметь такую походную церковь и получил священников и диаконов.
Между тем прежнему единодушию императоров довольно скоро пришел конец. После смерти всех остальных августов римский мир оказался поделен между Константином и Лицинием, и соперничество между ними было неминуемо. Мир сохранялся около девяти лет, в течение которых Константин, мудро действуя как правитель, укреплял свое положение, тогда как Лициний (возобновивший гонения на христиан в 312 году) постоянно терял свои позиции.
Начало вражде, как можно предположить, положил Лициний. Вскоре после прихода к власти Константин возвел в цезари своего полководца Бассиана и выдал за него замуж свою сестру Анастасию. Но вскоре оказалось, что Бассиан замешан в заговоре против Константина. Следствие показало, что нити заговора тянулись на восток к Лицинию. Оба императора создали мощные армии. Весной 323 года Лициний, войска которого имели численное превосходство, объявил войну. Первое сражение произошло в Паннонии у города Цибалиса. Упорный бой продолжался с утра до позднего вечера. Наконец Константину удалось на правом фланге потеснить легионы Лициния. Тот отступил в свой лагерь, а ночью поспешно бежал на другой берег Сабы и разрушил за собой мосты. Вторая битва развернулась во Фракии и была еще более упорной, чем первая. Лициний опять отступил – на этот раз в Македонию. Потери его были столь велики, что он вынужден был просить мира. Константин согласился на прекращение войны, однако отобрал у своего соперника Паннонию, Далмацию, Дакию, Македонию и Грецию. Некоторое время спустя оба августа договорились о провозглашении трех новых цезарей. Ими стали сыновья Константина – Крисп и Константин II, а также Лициний II, сын Лициния.
Соперники понимали, что заключенный мир – только отсрочка, и напряженно готовились к новой войне. В 324 году борьба возобновилась. Лициний стянул все свои силы к Адрианополю. Константин переправил свои легионы через Гебр и атаковал неприятеля. Потеряв до тридцати тысяч только убитыми, Лициний отступил в Византий. Вскоре после этого Крисп, сын Константина, разгромил в Геллеспонте флот Лициния. Лициний переправился в Халкедон на малоазийское побережье и здесь в короткий срок собрал новую армию. Она была разбита неподалеку от Никомедии. После этого продолжение войны стало бессмысленным. Через свою жену Лициний обратился к Константину с просьбой о мире. Он отрекся от власти и был сослан в Фессалоники. Через год его казнили, обвинив в изменнической переписке с варварами. Римская империя вновь объединилась под властью одного императора.
Боевые действия против Лициния имели еще одно важное последствие. Константин вознамерился перенести столицу из Рима. Проведя достаточно много времени под Византием, Константин не раз имел возможность оценить и как воин, и как государственный человек уникальное положение этого города, а также то, как хорошо он защищен самой природой от неприятельских нападений и вместе с тем открыт для торговли. Именно здесь император решил основать свою главную резиденцию – Новый Рим, которую предполагал сделать второй столицей Империи. Правда, прежде чем его выбор пал на Византий, Константин подумывал по меньшей мере еще о двух местах для устройства новой столицы: Сердике (ныне София) и Трое. Вероятно, этот шаг был связан с его решением сделать христианство официальной религией Империи. Рим, естественно, являлся оплотом язычества, за которое с горячей преданностью цеплялось сенатское большинство. Константин не хотел искоренять это чувство открытым насилием и поэтому принял решение основать новую столицу для Империи. Он объявил, что место для столицы явилось ему во сне. Строительство началось, по-видимому, в 325 году, а торжественная церемония открытия совершалось христианскими духовными лицами уже 11 мая 330 года, когда город был посвящен Блаженной Деве (по другой версии – богине счастливой судьбы Тихе).
Расширив прежний Византий, Константин обнес его огромными стенами. Так как для населения большого города прежних жителей было недостаточно, то император повелел строить по предместьям основательные дома и отдавал их во владение знаменитым людям, вызывая их частью из Рима, а частью из других мест. Он украсил город ипподромом, водохранилищами, портиками и новыми зданиями. Наконец Константин учредил здесь сенат и предоставил ему такие же права, какие имел римский. Стремительное возникновение большого и прекрасного города можно было бы считать одним из великих деяний Константина, если бы не была известна цена, заплаченная за это. Для исполнения своей прихоти император обобрал и ограбил всю Империю. Только на сооружение городских стен, крытых колоннад и водопроводов было израсходовано 60 тысяч фунтов золота. Для того чтобы собрать необходимые средства, Константин обложил тяжелейшими налогами всех своих подданных. Даже сенаторы обязаны были платить определенную подать. Но Константин добился своего – созданный им город (после его смерти он получил название Константинополь) быстро развился, расцвел и в короткий срок затмил старую столицу.
Последние четырнадцать лет правления Константина прошли в относительном покое, и он имел больше времени для занятий государственными и религиозными делами. Церковные распри особенно занимали его. Все восточные христиане разделились в то время на сторонников православия[17] и на последователей арианского учения. Сначала Константин не вмешивался в споры прелатов, а только призывал их прекратить гибельные для христианства раздоры. Но увидев, по словам Созомена, что споры громче голоса примиряющего, Константин решился созвать Вселенский собор и всем представителям церкви предписал в 325 году явиться к определенному дню в Никею. Так как Константину угодно было участвовать в совете епископов, то все собравшиеся были призваны во дворец. В своей речи император сказал, что желал бы видеть всех епископов согласными во мнениях, ибо считал возмущения в Божьей церкви самым тягостным злом. Вслед за тем священники начали рассуждать о догмате. Константин спокойно и незлобиво выслушивал слова той и другой стороны и присоединился к тем, которые говорили хорошо. Арианское учение было объявлено еретическим. По свидетельству Феодорита, всех бывших во дворце епископов Константин призвал затем к себе на угощение. Заметив, что у некоторых исторгнуто по правому глазу, и узнав, что эти страдания они претерпели за твердость в вере, он прикасался губами к их язвам с полной верой, что извлечет оттуда благословение для своей любви.
Сочинители церковных историй заполнили страницы своих книг восхвалениями в честь Константина, но языческие историки отмечали, что в последние годы правления императора стали проявляться несвойственные ему ранее нетерпимость, деспотизм и жестокость. По словам Евтропия, благоприяный исход всех его начинаний сильно повредил душе Константина: он начал преследовать своих родственников и друзей, карая и казня их без видимой причины. Таким образом, если в начальный период своего правления он мог быть уподоблен лучшим правителям, то в последующем – скорее посредственным. Безграничное честолюбие всегда было одной из главных его страстей. Добившись наконец своей заветной цели и став владыкой мира, Константин окружил себя азиатской пышностью и опозорил свою старость безумным и неслыханным мотовством. Он одевался и вел себя как восточный деспот: носил крашеные фальшивые волосы, длинные пестрые шелковые одеяния, украшал себя множеством драгоценных камней, ожерелий и браслетов. Если прежде Константин не терпел клеветников и доносчиков, то теперь стал настолько подозрительным, что в особом эдикте поощрил их обещанием наград и отличий.
В 326 году его старший сын Крисп был изгнан в Полу и там предан смертной казни по обвинению, выдвинутому против него Фаустой. Вскоре после этого Константин вроде бы убедился в его невиновности и приказал казнить Фаусту. Истинный характер обстоятельств этого дела остается тайной. Вот что по этому поводу говорят древние историки: «Старший сын Крисп, отмеченный многими достоинствами и очень популярный в народе, вскоре стал вызывать в императоре чувство опасения, которое переросло в тайную ненависть. Константин велел схватить Криспа и после скорого суда казнить. Сразу вслед за тем он приказал умертвить и племянника Лициния. Многие приписывали гибель Криспа коварству его мачехи
