она верила, что иначе и быть не может. Но потом появился Рэнд и заполнил все пустоты в ней самой, о существовании которых она и не подозревала. Когда он уйдет, ее жизнь станет прежней, но с одним изменением: теперь она будет знать об этих пустотах и… ей не будет хватать Рэнда… с его ласками, поцелуями сильными и добрыми руками… Она закрыла глаза, прислушиваясь к разговору Рэнда и Джои.
— Если ты пойдешь по той тропинке, то доберешься до большого бассейна, где садовник разводит чудесных рыбок, которые называются «кои». Это царские сазаны, они произошли от рыб, когда-то очень давно принадлежащих японскому императору.
— Правда?
— Я предупредил садовника, чтобы он оставил часть корма для тебя, только бросай небольшими порциями, и они сразу же подплывут к поверхности.
— И-и-и-я-я!
Лени открыла глаза и успела увидеть, как Джои, восторженно взмахивая здоровой рукой, во всю прыть понесся по тропинке, навстречу обещанному Рэндом чуду.
Она приподнялась на один локоть.
— Очень подленько! — съязвила она.
— Благодарю! — с поклоном парировал он. — Не хотите ли отведать одну из этих груш, леди?
Она согласилась и лениво откинула прядь шелковистых волос за спину.
Он выбрал одну грушу и, задумчиво разглядывая ее, спросил:
— Лени… хочешь узнать мою теорию об Адаме и Еве?
— Не уверена. Подозреваю, что это что-то сумасбродное.
— Ошибаешься. У меня несколько научных степеней, и все мои теории отличаются абсолютным здравомыслием.
— Ну, что ж! — согласилась она, вздыхая. — Давай послушаем.
— Прекрасно. Я не сомневался, что ты попросишь меня об этом. Тогда — слушай. Почему все считают, что Адама соблазнили яблоком? Я не могу поверить в это.
— Не можешь?
— Нет! Яблоко — слишком гладкое и аккуратное. И потом, ты кусаешь яблоко и что происходит?
— Скажи сам.
— Скажу! Оно хрустит. А что может быть чувственного в хрусте?
— Чувственного?
— Ну да, чувственного. А теперь возьми грушу… — Тембр его голоса незаметно для Лени стал медленно меняться, постепенно приобретая глубину и чувственность. — Кожа у нее — мягкая и тонкая, как самая нежная человеческая кожа. — Лени вздрогнула и судорожно сглотнула. — Ты еще не попробовала ее, а уже ощущаешь ее божественный аромат. Когда твои губы касаются ее, твои чувства уже возбуждены… Зубы нежно проникают в мякоть фрукта, и ты получаешь взрыв сладкого сока и ошеломляющего аромата.
Он медленно оторвал взгляд от груши и не спеша погрузил в нее зубы. Изо рта появилась струйка сока и потекла по подбородку.
— Это почти как заниматься любовью — влажно и приятно — он улыбнулся и протянул ей грушу. — Попробуй сама.
Лени охватила дрожь, и волна желания окутала ее, заслоняя и яркий день, и чудесный сад, с экзотическими цветами. Желание отодвинуло куда-то весь мир, за исключением Рэнда, который начал приближаться к ней.
— Давай, Лени, — прошептал он, — не бойся. Открой рот и вкуси сама от этой сладости.
Опьяненная страстью, она открыла рот, чтобы попробовать грушу и надкусила ее. С ней произошло то же самое, что только что описал ей Рэнд, даже струйка сока на подбородке. Он опустился рядом и начал слизывать золотистый сок с ее подбородка до тех пор, пока она, освободив свой локоть, не упала на спину. Он последовал за ней.
— Теперь меня, Лени! Я хочу чувствовать вкус твоего языка.
Она начала слизывать сладость с его подбородка — это была смесь вкусов его кожи и ароматной груши. Потом медленно приблизилась к его губам.
Рэнд, охваченный страстью, старался не терять самообладания, но когда Лени начала покусывать его губы, он больше не мог выдержать. Он впился губами в ее рот, давая выход охватившему его огню.
Лени никогда прежде не испытывала такой страсти. Это было невыносимо. Нога Рэнда лежала между ее ног, рука его, проникнув под ее кофточку, осторожно ласкала грудь… Он постепенно овладевал ею. Остался один последний шаг, который завершит их слияние, и она, не в силах сопротивляться, прижалась к нему, без слов умоляя принять этот шаг. И пусть он затмит и яркий день, и жаркое солнце, унося их в неведомое царство наслаждения и сладостного забвения.
Рэнд оторвался от ее губ и простонал:
— Боже! Мы должны остановиться. Мы не можем продолжать, — в его хриплом, изменившемся голосе звучала боль. — Мы не можем продолжать, но я хочу наслаждаться тобой, хотя бы немного. Я должен немного вкусить от нектара, наполняющего тебя!
Он приподнял ее кофту, обнажая груди, коснулся губами набухшего соска, втянул его в себя и начал медленно сосать. В эту минуту день и солнечный свет исчезли, и Лени, испытывая неизведанные до сих пор чувства, осознала, что из глаз ее текут слезы. Рэнд представлял собой неумолимую силу, с которой она не может больше бороться, и ее охваченное огнем тело готово было выполнять все, что он потребует. А Рэнд тем временем оставил ее сосок, наклонился ко второму, осторожно и нежно коснулся его губами. Затем опустил кофточку и усилием воли заставил себя лечь рядом.
Лени почувствовала его отстранение. Она попыталась двигаться, но не смогла. Мышцы отказывались повиноваться ей, и внутри была боль.
Рэнд повернулся к ней и увидел текущие по ее щекам слезы. Он медленно освободил руку, обнимавшую ее за плечи, приподнялся на локте и склонился к ее лицу. Встретившись взглядом с умытыми слезами изумрудно-зелеными глазами, он заботливо и нежно начал вытирать ее слезы.
— Если бы не Джои, мы бы занялись с тобой любовью. Ты знаешь это, не так ли?
Она кивнула.
— Ты не теряешь самообладание, к сожалению, я — тоже. Но все будет хорошо, потому что мы справимся с этим вместе.
— Я не уверена. Я даже не уверена, что мы попытаемся справиться.
— Но зато я уверен. Я еще никогда не был так уверен за всю свою жизнь.
«Какой он замечательный мужчина», — думала она, вглядываясь в его золотисто-карие глаза. Он может быть такой разный: добрый, ласковый, насмешливый и веселый. И всего лишь минуту назад, будь обстоятельства другими, она занялась бы с ним любовью.
— Я думаю, что нам лучше пойти поискать Джои, — сказала она.
— Ты права, нам лучше пойти поискать Джои, — улыбнулся он.
Глава 5
— Но в порядке исключения! — протестовал Рэнд, улыбаясь своей полуангельской, полудьявольской улыбкой и прекрасно зная, что в очередной раз не сдерживает обещание, но просит у нее прощения.
Лени же изо всех сил старалась не поддаваться его очарованию.
— Ты обещал всегда звонить перед приходом.
— Но я так и делал. Ну, согласись со мною. Всю последнюю неделю я действительно был паинькой, не так ли?
— Согласна. Ты звонил каждый день и, несмотря ни на какие доводы, умудрился выпросить для себя два вечера из семи.
— Но это не так уж и много, согласись?
