два полуторагодовалых волка. Взобравшись на вершину пологой сопки, сын Дарки принялся осматривать окрестность, Приглядевшись, он заметил следы оленей у подножия соседней сопки и поспешил к ней. По тропке, проторенной им, следовала его помощники.
С вершины сопки олени, которые разбрелись по довольно просторному распадку, были хорошо видны. Наметанный глаз разведчика вскоре определил, что стадо охраняется почему-то очень усердно: среди оленей виднелись три пары пастухов, и у всех за плечами висели ружья. Обычно днем осеней охраняло гораздо меньше людей. Пастухи зорко следили за тем, чтобы животные не разбегались, держали их в едином клубке. Упрямцев; норовивших уйти подальше, немедленно возвращали собаки. Сын Дарки насторожился: что-то беспокоило его. Что? Он терпеливо всматривался в оленей, в Человеков и собак. Он всегда был осторожен, и его осторожность уже не раз выручала стаю. Но что это? Двое пастухов вдруг отделились от группы и стали подниматься на противоположную сопку. Кого они высматривают? Может, его с молодыми волками? Но как пастухи заметили их? Сын Дарки спрятался за камень и приказал сделать то же самое своим помощникам. Чем дольше он наблюдал за пастухами, тем сильнее становилось его беспокойство. «Глаза стаи» был уверен, что их, волков, ждут. Человеки встревожены, а это всегда опасно.
Один из молодых волков не выдержал соблазна, встал и начал спускаться: к подошве сопки подошла пара оленей.
«Назад!» — зарычал сын
Молодой лишь покосился на него и упрямо продолжал спускаться, Он совсем не обязан во всем подчиняться этому красавчику. Подумаешь, какой «Вожак».
Сын Дарки, вздыбив на загривке шерсть, бросился за ним, настиг и полоснул зазнайку клыками по плечу. Молодой взвизгнул, отскочил. Его плечо побурело от крови.
Под вечер сын Дарки разыскал в тальнике Вожака, отдыхавшего после неудачной охоты на зайцев. Рядом с ним лежали три волчицы и два волка. Поодаль дремал Хмурый.
«Говори», — приказал Вожак.
Остальные волки встали возле них.
«Говорю, — ответил сын Дарки, — Охота будет опасной. Человеки и собаки встревожены. Они ждут нас».
«Они всегда ждут нас», — усмехнулся Вожак.
«Да, они всегда ждут нас», — подхватили остальные волкй.
«Братья, — сказал сын Дарки, — я родился в логове Человека, и первый кусок мяса я получил из рук Человека. Я жил с Человеками и потому говорю: пастухи и собаки ждут нас. Они встревожены. Если мы начнем охоту здесь — случится большая беда».
«Что же ты предлагаешь рожденный в логове Человека?» — спросил Вожак.
«Уйдем отсюда к Большим камням и поищем вольных оленей. Или другое стадо, где Человеки нас не ждут».
Стая недовольно заворчала:
«Мы голодны. Уже три дня и три ночи мы питаемся только мышами. Но мы — волки, а не жалкие лисы или вонючие росомахи. Вожак, мы говорим: рожденный в логове Человека стал труслив. Он стал плохими «глазами стаи»!»
«Ты сказал?» — спросил Вожак.
«Да», — ответил сын Дарки,
«Когда тьма накроет тундру, мы выйдем на тропу охоты, Я сказал», — изрек Вожак.
«Я подчиняюсь, — обиженно ответил «глаза стаи». — Но помните: я предупреждал вас!»
…Короток зимний день на Камчатке, особенно на севере ее. Короче клюва куропатки. И ночь совсем скоро бесшумным крылом совы накрыла тундру и горы.
Волки темными призраками направились к стаду.
Как всегда, первыми почуяли опасность собаки. Они беспокойно забегали между оленей, стали жаться к пастухам, перекликаясь между собой: «Ветер принес запах волка! Волки подходят! Волки!»
Сын Дарки шел рядом с Вожаком. Поняв, о чем перекликаются собаки, он тихо, чтобы другие не услышали, сказал:
«Вожак, собаки уже знают о нас и предупреждают друг друга, Я понимаю собачий язык».
Вожак презрительно ответил:
«Зато их язык не понимают Человеки. Неужели ты не знаешь об этом? Ты стал очень осторожным, рожденный в логове Человека».
По сторонам от них светились глаза остальных волков. Сыну Дарки показалось, что слова Вожака услышали волчицы, которые держались ближе других.
«Я не трус. И я докажу тебе это. Я нападу первым»!
«Нападай!» — милостиво разрешил Вожак.
«Я подчиняюсь. Но раньше ты доверял мне, слушал мои советы и не обвинял меня в трусости, А сейчас ты смеешься над моей осторожностью. Почему?» — все же спросил «глаза стаи»»
Вожак помедлил с ответом. Как сказать правду этому красавчику? Да, раньше он всегда соглашался с ним, с сыном Дарки. Соглашался потому, что он, Вожак, был еще силен и не боялся получить отпор от любого члена стаи. Но сейчас… Сейчас он постарел и вынужден все чаще и чаще идти на поводу стаи, чтобы угодить ей, ибо место вожака — почетное место и на него всегда много желающих. Вожак — это власть, почет. Лучший кусок мяса — его. И самая молодая и красивая волчица — тоже его. Она доставалась ему без боя, не как другим… Вожак ничего этого не сказал сыну Дарки. Он сказал другое:
«Стая уже давно не ела мяса оленей. Если мы этой ночью не добудем его, завтра братья и сестры начнут жрать друг друга…»
Сын Дарки сразу наметил
Важенка, словно пойманная на бегу чаутом пастуха, рухнула на снег, оглушенная мощным ударом волка.
Обезумевшие от страха олени, хрипя и стуча рогами друг о друга, понеслись прочь. Земля загудела, задрожала от бешеного галопа перепуганных насмерть животных».
Вожак ворвался в живое хрипящее месиво стада и нацелился на старого самца с огромными рогами. Охваченный приступом азарта, он, как в молодые счастливые годы, напряг мышцы и высоко прыгнул, чтобы упасть на хребет оленя, но промахнулся — олень отпрянул, и Вожак шмякнулся на утрамбованный сотнями копыт снег. И почта сразу он услышал хлесткий выстрел, потом еще один. Высрелы гремели отовсюду. Два матерых волка и одна из волчиц вздрагивали в предсмертных судорогах,
Сын Дарки не ошибся: пастухи ждали волков. Три ночи назад другая стая напала на стадо и нанесла ему чувствительный урон. Те волки охотились, нарушая Главный закон охоты, и потеряли в ту ночь четырех сородичей. Теперь стая была далеко отсюда.
Сын Дарки мчался без оглядки. За ним бежали уцелевшие собратья. Над их головами пели жестокие песни смерти пули пастухов. Позади слышался захлебывающийся лай собак. Сын Дарки вдруг резко повернул к сопке, с которой утром наблюдал за оленями, и крупными скачками полез наверх. Остальные повторили маневр своего товарища.
Собаки вскоре отстали: они были храбры, только чувствуя рядом человека.
Сын Дарки достиг вершины, над которой, как обычно, гуляли разбойные студеные ветры. Он лег между камней. Рядом улеглись уцелевшие волки, виновато косясь на рожденного в логове Человека.
«Я буду говорить», — сказал сын Дарки. Волки оглянулись на притихшего Вожака.
«Говори», — разрешил тот.
«Человеки убили трех наших сородичей, — начал сын Дарки. — Они умерли потому, что мы забыли Главную истину: в тундре, в горах, в лесах самый умный и сильный — Человек. Человек — властелин всего, ибо он — держатель огня. Человек приручил диких оленей, и олени повинуются ему. Он заставил служить себе собак, а род собак идет от рода волков. Никому из зверей не дано сравниться с Человеком, хотя Человек в силе и ловкости уступает многим. Сила Человека — в его голове. Человеки — пастухи стада, на которое мы нападали сегодня, — знали о нас, они были готовы. Вожак не послушал меня, рожденного в логове Человека».
