Пленник волчьей стаи

«Я говорю: Большой охоты не будет!» — грозно прорычал Вожак.

«Не будет Большой охоты? Зачем же ты вел нас сюда, Вожак? — взроптала стая. — Нам надоело гоняться за одинокими вольными оленями. Наши лапы изрезаны твердым снегом и камнями. Нам нужна Большая охота! Здесь люди беспечны, и стадо их большое».'

«Человек дважды не ходит по ложному следу, — спокойно ответил Вожак. — И здесь Человеки жестоко отомстят за Большую охоту. Я знаю: сегодня вы хотите нажраться до отрыжки. Вы сегодня хотите Большой охоты. Но что вы будете жрать завтра, когда Человеки выйдут на охрану своих оленей со сворами собак и Громкими смертями? У вас короткая память, волки. — Он покосился на рожденного в логове Человека. — Мы долго шли сюда, но не затем, чтобы в злобе устроить одну Большую охоту. Мы шли сюда, чтобы спокойно пережить самые трудные дни и ночи Большого холода. Чтобы стая наша снова была большой. Большой и сильной. Если мы будем осторожны — мы будем живы, и к нам вскоре прибьются одинокие волки… — Он повернул голову в сторону замершего Атувье. — Помните? Вы не хотели брать в стаю Человека».

«Да, это так», — вспомнили волки.

«А Человек помог нам убить сильного вольного оленя, вожака вольного табуна. Он помог убить и молодую дикую оленуху».

«Да, это так», — подтвердили волки. «Смотрите на него!» Волки покосились на Атувье. «Смотрите на него! Он подчинился нам, Он делает то, что мы ему приказываем», «Да, это так, Вожак».

«Я говорю: здесь будет охотиться Человек! Он станет ловить оленей своим Длинным ремнем. Мы будем подгонять к нему слабых оленей, но сами не убьем ни одного! Я кончил».

«Ты сказал мудро, Вожак», — ответила стая.

Вожак встал, поднял морду, принюхиваясь к запахам, что приносили совсем легкие, почти неслышные ветры: он хотел знать, где ходят олени.

Атувье словно очнулся после забытья и тоже стал принюхиваться, поворачиваясь во все стороны. Но ни единого запаха, кроме запаха снега, не учуял пастух Атувье: человеку не дано чутье зверя, ибо он живет с огнем.

Зато Вожаку многочисленные запахи безошибочно указали, что стадо находится в той стороне, где садится солнце. И он поспешил туда. За ним потянулись четверо — волчицы, Хмурый и один из молодых волков. Охранять человека остались Черная спина и другой молодой волк.

Атувье снял чаут, ожидая привычного: сейчас пятерка выгонит на него оленя или двух, и он должен будет поймать их. Но стоявшие рядом волки вдруг зарычали и подались на него. Вернее, рычал лишь один — самый молодой. Черная спина просто обнажил зубы. Атувье показал им чаут.

— Я готов, — он пожал плечами.

Но молодой волк, все так же угрожающе рыча, подошел ближе. Атувье недоуменно уставился на него, потом посмотрел в ту сторону, куда ушли остальные волки.

— Я понял, — сказал Атувье и, снова надев чаут через плечо, зашагал по следам ушедших волков. Охранники держались сзади.

Солнце не прошло и четверти неба, как стая увидела стадо. Олени далеко разбрелись по складкам подножия вулкана в поисках ягеля.

Вожак поманил за собой молодого волка, и они пошли на разведку. Хмурый с волчицами направились в другую сторону; они должны были найти логово пастухов, разведать о собаках.

Чтобы не мерзнуть, Атувье решил заняться каким-нибудь делом. Он срезал высокий тонкий ствол тальника и принялся остругивать палку для ходьбы по сопкам. При ходьбе или беге оленные люди кладут ее за спину, пропустив под мышками. Так легче — руки не болтаются, не расходуются силы.

Оставшиеся с ним волки настороженно смотрели на нож. О, они боялись этого Железного клыка. Пленник с его помощью уже дважды убивал пойманных оленей и быстрее, чем они, разрывал мясо.

Атувье неторопливо остругивал палку, а сам нет-нет да и поглядывал на лежавшего совсем рядом красивого волка с черной спиной. Что-то в нем было от собаки. Что-то почти неуловимое. Может быть, взгляд? Или какая-то собачья расслабленность, когда он был рядом с человеком? Остальные волки держались с пленником все время как бы настороже, готовые в любой миг к нападению или к бегству. А может, Черная спина все же не волк, а оборотень-человек? Атувье был сыном тундры и с детства верил во все приметы и поверья своего рода. Но до сих пор ему не приходилось встречаться вот так наяву с духами, с хитрющей, зловредной Келле[19]. Да, он знал множество рассказов про ее проделки. Это она, Келле, сбивает с пути оленных людей и охотников, заманивая их в дебри. Это она напускает порчу на людей и стада и уводит в лес маленьких детей, которые так и не возвращаются в яяну![20] О проделках Келле много рассказывала бабушка Еккы. Но до сих пор где-то в глубине души, он немного сомневался — ведь никто в стойбище, никто из пастухов не видел вредную карлицу-старуху. И вот он, Атувье, уже столько дней и ночей живет с волками, охотится с ними. Значит, не сказки рассказывала мудрая Еккы. Разве не его околдовали эти волки-оборотни тогда, в ночь полнолуния, когда он словно заснул стоя и делал то, что приказывал ему Вожак? Про оленей никто не говорит, что они оборотни. Олени есть олени. А волки — оборотни или божества-духи. Разве не он, пастух Атувье, уже понемногу постигает их язык — язык глаз, хвостов, рычания и воя? Как это к нему пришло, он и сам не понимает. Но пришло. Нет, не сказки сказывала длинными зимними ночами бабушка Еккы. Если волки когда-нибудь отпустят его, он расскажет всем о стае, о ее Вожаке. И об этом волке с глазами и повадками собаки — о Черной спине.

Вернулся Вожак с помощниками. Солнце уже спряталось наполовину за горы, когда возвратился Хмурый с молодым волком. Они подошли к Вожаку, и Хмурый глазами рассказал ему все про Человеков, охранявших табун. Он рассказал, что видел большое логово из шкур, возле которого горел костер. Рассказал, что слышал звуки бубна и громкие голоса Человеков. Да, здешние Человеки беспечны. Можно начинать охоту.

Вожак приблизился к Атувье и, не мигая, посмотрел ему в глаза. Атувье поднялся, поправил лапки- снегоступы, закинул руки за палку и побежал по следу Вожака. Стая двинулась следом. Через две остановки Атувье увидел оленей, и сердце его быстро-быстро заколотилось…

К нему подошел Вожак. Глазами он что-то говорил пленнику стаи.

— Я готов, Вожак, — догадался парень и снял чаут.

Вожак тоже понял его. Волк первым начал спускаться к оленям. Он то и дело оглядывался на Человека, словно проверяя, идет ли тот за ним.

— Я понял, Вожак. Я готов, — успокаивал Атувье волка…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Для стаи и ее пленника наступили хорошие времена — и волки, и Человек теперь были сыты. Когда стая убила седьмого оленя, ламуты всполошились и через некоторое время обнаружили следы волков.

Старший пастух Кокандя — невысокий, как и все ламуты, но широкий в кости, с темным морщинистым лицом, которое украшали черные реденькие усы, — долго ходил по склонам, разглядывая следы волков. Вернувшись, он собрал пастухов у костра и стал говорить:

— К нам подошла стая. Шесть, или семь волков. У стаи очень умный вожак. Стая охотится уже десять лун, а зарезала всего семь оленей.

— Ой-е, — воскликнул его сын Илья-чан, такой же широкий и крепкий, как и отец, только усы у него были еще совсем реденькие. — Умный вожак — это хорошо. Однако стая и с умным вожаком может сделать большой урон.

Кокандя презрительно усмехнулся в ответ и посмотрел на, казалось, дремавшего отца, совсем усохшего от болезни и прожитых лет Яковача. Бывший силач, самый могучий борец ламутов, Яковач давно уже не ходил за оленями, не лазил по горам за снежными баранами. Однажды, когда сын Кокандя еще только начинал самостоятельную жизнь, Яковач повстречал в сопках медведя-шатуна. Медведь не уступил тропы, и один из