— Вот и я задал себе такой же вопрос.
— И что?
Наблюдая за сэром Чарльзом, Геррик обратил внимание на то, что вблизи англичанина почти нет прохожих и что люди расступаются и обходят его стороной, как будто ощущают какую-то опасность.
Странно.
— Некоторое время назад появились слухи — правда, влиятельные друзья Ричардса всячески их опровергали, — из-за которых ему пришлось-таки уехать подальше от Англии, дабы избежать скандала.
— Вынудить английского дворянина перебраться в Санкт-Петербург могла только угроза очень крупного скандала, — рассудительно заметил Грегор.
— Да. — Взгляд Геррика посуровел. Чужестранец, приносивший неприятности его городу, рассматривался им как личный враг. — На протяжении последних десяти лет в Темзе регулярно находили девиц легкого поведения с перерезанным горлом.
Грегор удивленно цокнул языком.
— Ричардс?
— Прямых доказательств не нашли, но хозяйка одного борделя охотно рассказывала всем желающим, что две из этих девиц постоянно обслуживали сэра Чарльза и что именно его видели с ними перед самой их смертью. К сожалению, свидетельства какой-то мадам недостаточно, чтобы призвать к ответу дворянина.
— Но достаточно, чтобы вызвать неприятные слухи, — пробормотал Грегор.
— Вот именно.
Пруссак сжал кулаки. До того как Геррик обратил на него внимание, он был простым солдатом, сыном мясника. Прошлое не забылось, и Грегор до сих пор питал сочувствие к людям крестьянского звания, что было по тем временам явлением весьма редким.
— А в Петербурге уже находили проституток с перерезанным горлом?
Разумеется, Геррик подумал о том же, когда только получил первые сведения из Англии.
— Нет. Но это не значит, что их здесь не убивали. — Он состроил гримасу. — Дмитрий Типов поддерживает на своей территории железный порядок. Внимание властей ему совсем ни к чему, а значит, и от трупов, если бы они и появлялись, он избавлялся бы быстро, не оставляя следов.
Грегор только фыркнул, нисколько не удивившись, что даже человек с такими возможностями не в силах проникнуть в тайны преступного мира российской столицы.
Дмитрий Типов, Царь Нищих, сам писал законы для своего мира.
— Жаль.
— Все не так плохо. С теми, кто угрожает его влиянию, Дмитрий расправляется сам.
— Если это так, то удивительно, что сэр Чарльз до сих пор демонстрирует завидное здоровье.
Геррик задумчиво кивнул.
— Отсюда следует, что либо никаких смертей не было, либо Царь Нищих предпочитает наказывать сэра Чарльза без применения обычных пыток.
— Что вы имеете в виду?
— То, что у англичанина достаточно средств, которые позволяют ему жить в полном комфорте.
— Верно. — Не сразу, но Грегор все же проследил ход размышлений хозяина. — Ага. Вы считаете, что Дмитрий требует с него деньги?
— Думаю, что так.
Грегор повернул голову — дверь борделя открылась, выпустив клиента, получившего свою порцию утех.
— Неприятная ситуация, но ведь это проблема не сегодняшнего дня? — сказал он, убедившись, что спустившийся по ступенькам мужчина не Николай Бабевич.
— Нет, если только она не связана с нашим нынешним делом.
— Так вы думаете… — Грегор качнул головой. — Нет. Я стою здесь с того самого времени, как Бабевич вошел в заведение мадам Иванны, но Ричардса не видел. Так что встретиться они не могли.
— Но ведь ты наблюдал за передней дверью, а не за потайным проходом, который соединяет бордель с кофейней.
— Потайной проход?
Геррик улыбнулся:
— Услугами мадам Ивонны пользуются весьма и весьма влиятельные господа. И, разумеется, они предпочитают, чтобы об их визитах никто не знал.
Грегор вскинул бровь:
— Тогда откуда же вы узнали об этом проходе?
— От меня скрыть что-либо трудно.
— Знай я это, не совершил бы пару глупых ошибок, — сухо заметил Грегор. — Вы и впрямь полагаете, что сэр Чарльз встречается здесь с Николаем Бабевичем?
— После стольких недель слежки за этим дурачком с единственным результатом в виде стертых ног я уже не знаю, что и думать. — Геррик разочарованно вздохнул. — И все же будет, пожалуй, полезно в ближайшие дни нанести сэру Чарльзу визит. В худшем случае можно будет судить, достаточно ли он умен и предприимчив, чтобы придумать, как и чем шантажировать княгиню Марию. — Он повернулся и похлопал спутника по плечу. — Ступай домой, Грегор. Я сам послежу за Николаем Бабевичем.
После очередных бесплодных поисков в библиотеке, задней гостиной и бильярдной Софья вышла в сад. Утренний туман рассеялся, и солнце уже пригревало.
Устроившись на мраморной скамейке в окружении розовых кустов, Софья подняла к небу лицо и попыталась расслабиться.
Она понимала, что впустую тратит драгоценное время. Стефан после завтрака уехал в деревню на встречу с солиситором, а Брианна отправилась в карете домой — посмотреть, как идут работы в Хиллсайде.
Все складывалось как нельзя лучше; если не считать прислуги, она осталась одна. Прекрасная возможность заняться делом.
Тем не менее Софья не спешила выполнять взятое на себя обязательство. Откровенно говоря, ей просто не хотелось этого делать.
Не хотелось обманывать Брианну, которая не сделала ей ничего плохого, приняла тепло и относилась по-доброму. Не хотелось, подобно воришке, красться по прекрасному особняку, оглядываясь на каждом шагу, придумывая предлоги и оправдания.
И что хуже всего, создавшаяся ситуация делала герцога Хантли ее врагом.
Вот если бы…
Нет, сердито оборвала она себя, к чему мечтать о том, чего и быть не может. Как бы ни нравился ей Стефан, на первом месте для нее обязательства перед матерью.
И Россией.
Такова данность, и уже ничего не изменишь.
Словно в ответ на ее тайные желания, человек, о котором она столько думала, появился вдруг перед ней в деловом облачении — сюртуке цвета корицы и золотистом жилете.
Сердце ее привычно сжалось, а взгляд сам собой устремился к загорелому лицу. Боже, как же оно прекрасно. Этот четкий профиль. Этот волнительный изгиб губ. Этот решительный подбородок…
Знакомая дрожь пробежала по телу, и оно как будто зазвенело.
— Я так и подумал, что вы греетесь на солнышке, — пробормотал он, скользя взглядом по вольно рассыпавшимся волосам. На ней было зеленое муслиновое платье, отороченное ленточкой нежного персикового цвета. В низком вырезе виднелся край лифа, и взгляд герцога задержался на ленточке между грудей. — В полном одиночестве?
Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание и обрести голос.
