— Нет. — Стефан сломал восковую печать. — Из Англии.
— Тогда не стану вам мешать.
— Нет, нет, не уходите. Обычно терпения Эдмонду хватает только на то, чтобы заточить перо. Я очень удивлюсь, если ему достало выдержки написать больше полудюжины слов. — Развернув послание, Стефан обнаружил, что брат и впрямь приготовил для него сюрприз, исписав полстраницы. Разобрать теснящиеся, наползающие одна на другую буквы было нелегко, и прошло не меньше полминуты, прежде чем он скомкал листок и сердито швырнул на пол. — Проклятье!
Анна побледнела и тревожно посмотрела на него:
— Что случилось? Брианна?..
— Нет, мой управляющий, — торопливо успокоил ее Стефан. — Расчищал северное поле, и на него упало дерево.
Анна облегченно вздохнула — здоровье Брианны волновало ее в первую очередь.
— Сильно пострадал?
— Сломал обе ноги, но врач вроде бы пообещал, что ничего страшного нет.
— Слава богу.
— Да, бедняге повезло. — Риддл служил управляющим со времени смерти старого герцога и делал все возможное для процветания поместья. Стефан знал, что всегда может положиться на него. Заменить такого человека, прекрасного работника и хорошего друга, было бы нелегко. — Но несколько недель, а то и месяцев пролежит в постели.
— Я могу чем-то помочь? — спросила Анна.
— Боюсь, что нет. — Он устало вздохнул. — Нужно возвращаться в Мидоуленд.
— Конечно. Вам потребуется карета?
Стефан покачал головой:
— Нет. Я отправлюсь морем, так намного быстрее.
Пошлю Бориса узнать, когда ближайший корабль.
— Когда вы намерены отбыть?
Долг требовал поспешить. Арендаторы остались без присмотра, и решать проблемы, ежедневно возникающие в большом поместье, стало некому. Ожидать, что Эдмонд станет регулярно заниматься хозяйственными и прочими делами Мидоуленда, не стоило — в конце концов, у брата свой дом и своя семья.
Стефан поиграл желваками. Черт бы побрал этот долг.
Да, он вернется в Мидоуленд. Но только вместе с Софьей.
— Как только закончу одно дело.
Уже у двери его догнал голос Анны:
— Подождите. Он нетерпеливо оглянулся:
— Да?
— Софья — не какая-то крестьянка. Вы не можете заставить ее уйти из семьи.
Он мрачно усмехнулся:
— Вы недооцениваете силу моего убеждения.
— Ей нужно не ваше убеждение.
— Ей нужен я. И она, черт возьми, поймет эту истину и примет ее.
Дождь лил всю ночь, но к середине утра прекратился. Ветерок рассеял серые тучки, и выглянувшее солнце пролило на город свое тепло.
Обрадованная такой переменой, Софья сдвинула шторку на окошечке кареты. Посещения местного приюта всегда проходили трудно. Она делала все возможное, чтобы облегчить страдания оставшихся сиротами детей, но ее усилий всегда оказывалось недостаточно. Единственным утешением служило данное императором обещание открыть для приютских детей школу.
Карета остановилась перед домом матери. Дверцу открыл Петр, сопровождавший госпожу во всех поездках. Софья ступила на мокрый тротуар, но не успела сделать и шагу, как ее внимание привлекло какое-то движение в розовом саду.
—
— Поедем дальше? — шепнул Петр. — Когда-нибудь он уйдет.
— Я сама постоянно твержу себе это, но он постоянно возвращается.
— Вам вовсе не обязательно с ним встречаться. Если хотите, я сам укажу герцогу дорогу восвояси.
Если бы все было так просто.
Софья понимала, что уходить от неизбежного разговора с герцогом нехорошо, что это трусость, но соблазн спрятаться был велик. К тому же она сомневалась, что сумеет остаться верной принятому ранее решению положить конец их незадавшемуся роману.
Всего лишь прошлой ночью она допоздна расхаживала по комнате, доказывая самой себе, что продолжать эти отношения бессмысленно и глупо.
Аргументов в пользу такого решения было предостаточно. И все они звучали убедительно.
По-другому не могло и быть.
Единственная проблема состояла в том, что вся ее решимость, столь крепкая, когда она была одна, слабела, когда рядом оказывался Стефан.
Сколько раз она говорила себе, что должна выбросить герцога из своей жизни, но потом шла на попятную, размякала под его ласками и сдавалась.
Заметив обеспокоенный взгляд Петра, Софья решительно выпятила подбородок и поправила юбки муслинового платья, отделанного белой газовой каймой и перехваченного изумрудно-зеленым пояском.
— Ценю твое предложение, но я и сама в состоянии справиться с герцогом, — сказала она.
— Уверены?
Уверена ли? Конечно нет. Она лучезарно улыбнулась:
— Конечно. Петр вздохнул и неодобрительно покачал головой:
— Я буду поблизости.
Похлопав возницу по руке в знак благодарности за верность, Софья направилась к калитке и, открыв ее, вошла в сад.
Сердечко знакомо дрогнуло, когда герцог, заметив ее, нетерпеливо шагнул навстречу. Нахмуренный лоб выдавал озабоченность.
— Наконец-то, — проворчал он, когда они остановились у мраморного фонтана. — Где вы были?
Софья встретила сердитый взгляд с холодным спокойствием. По крайней мере, со стороны это выглядело именно так, но кровь уже шумела в ушах и по коже как будто побежали крошечные ножки.
— Вообще-то вас это не касается, но я была в детском приюте, проверяла, доставили ли туда купленную для сирот обувь, — резко ответила она, нарочно раздувая угольки гнева. — Торговцы постоянно пытаются обмануть детей, так что приходится следить, чтобы все проходило честно.
— Вижу, вам бессмысленно напоминать, что посещать такие места опасно.
— Вы правы.
— Какое упрямство.
Софья лишь теперь заметила темные тени под его глазами и заострившиеся черты. Казалось, на лицо легла маска беспокойства.
— Вас что-то тревожит. Что?
Он напрягся, как будто не ожидал от нее такой проницательности, и вопрос застал его врасплох. Потом губы дрогнули в невеселой усмешке.
— Вы так хорошо меня знаете.
— Так вы скажете, что случилось? Его взгляд пробежал по ее лицу, задержался на губах и вернулся к глазам, в которых застыли тревога и ожидание.
— Эдмонд прислал письмо. Несчастье с моим управляющим.
