— Деваться некуда, — засмеялся я. — Как порядочный человек, должен жениться!
— А ты — порядочный человек?
Загнала меня в глухой угол. Я задумался:
— Честно говоря, не знаю…
Она была странной. Я даже испугался за ее будущее: неужели она была такой прямой и простой со всеми?
— Значит, порядочный… — Она поковыряла носком кроссовки, как это делают дети. — Ну все, спасибо. Я пойду…
Но я уже не мог отпустить ее просто так! Интерес к ней затмил мой разум:
— Нет, стоп! У тебя еще есть время?
— Конечно!!!
— Тогда — поехали!
Я снова схватил ее за руку, мы выскочили на шоссе и поймали машину. Она ни о чем не спрашивала.
Что было потом, вспоминаю как сон. Мы поехали к одному художнику, моему давнему приятелю. На крыше его мастерской пили шампанское, водку и ситро «Буратино». Потом все вместе отправились еще в одну мастерскую и попали (мне это не казалось удивительным) на грандиозное застолье с шашлыками, которые жарили прямо во дворе посреди города. Моя чудесная «царевна-лягушка» произвела неизгладимое впечатление на старых акул пера и кисти.
— Тебе, старик, всегда достается все лучшее, — без конца твердил хозяин мастерской, бросая взгляды в сторону моей прекрасной незнакомки. — Посмотри, у нее лицо, как у Богородицы. А кожа! Ты посмотри на виски — китайский фарфор. Аж светится!
Я тоже пристально рассматривал «лягушку» и видел ее слишком большие глаза на слишком бледном лице и чувственный рот, который все время смеялся, ведь ей угождали все по очереди. Это действительно выглядело смешно. Я сидел в уголке и наблюдал за всем этим. Я не находил в ней ничего, кроме привлекательной естественности.
Мы пели, пили, а под утро стреляли во влажное небо из духового ружья, пока соседи не вызвали милицию. Пришлось потрясти своим удостоверением и быстренько раствориться в молочно-розовом рассвете.
— Ты не устала? — спросил я ее по дороге домой.
— Конечно, нет! — Она была возбуждена и свежа, как и днем, когда я впервые увидел ее.
— И тебе понравилось все это безобразие?
— Очень!
Я пожал ее руку:
— Тогда я действительно должен жениться…
Мы вышли из машины у ее дома.
— Когда? — серьезно спросила она.
— Хоть завтра! Готовься — пойдем подавать заявление! — выпалил я.
— Тогда — до завтра?
— До завтра!
Она уже была на пороге подъезда, когда до меня дошло, что я так и не знаю ее имени — представлял всем как «Царевну» (мысленно добавляя — «лягушка»)…
— Как тебя зовут, невеста? — крикнул ей вслед.
Она обернулась.
— Лика.
— Анжелика? — уточнил я, едва не добавив — «маркиза ангелов».
— Ни в коем случае! Просто — Лика. И никак иначе!
…В последнее время ей все чаще приходила на ум песня Высоцкого: «Нет, ребята, все не так!» Почему «не так», когда вот оно, счастье — признание, исполнение желаний, дом, семья? Она дождалась. Вот едет в серебристо-сером «опеле» в трехкомнатную квартиру в центре города… А когда входит в какой- нибудь зал, всегда слышит шепот за своей спиной — восторженный или завистливый, не имеет значения. Почему же все чаще преследует этот запах плесени? Он исходит от флакончиков с дорогими духами, от авторских полотен, висящих в квартире на стене, от подарков, присылаемых отовсюду… От себя самой. Она уже не знает, нужна ли кому-то на самом деле, или все дружеские связи основаны на взаимовыгодных условиях: «ты — мне, я — тебе». Она не знает, действительно ли не утратила своих способностей или же признание ее таланта — дань высокой должности ее мужа. Когда-то она решила проверить это, тайком уехала в Литву, скрытой камерой отсняла уникальные кадры штурма телецентра, взяла кучу интервью. Но делала это не ради славы. Там, в Вильнюсе, у костров, она снова была по-настоящему счастлива. Потому что здесь, дома, было что-то «не так». Она боялась себе признаться, что обманулась, что ее ожидания оказались напрасными. Еще страшнее было думать о том, что муж — не герой, а просто почти случайно попал «под горячую руку» властей…
Когда он вернется, думала она, и будет лежать один, всеми покинутый, покрытый коростой, посреди ледяной пустыни — она подойдет и ляжет рядом, отдавая ему все свое тепло. Она готова была замерзнуть рядом — молча и преданно, как собака. Но этого не понадобилось. Он вернулся, удивленным и вместе с тем равнодушным взглядом смерил дочку, свозил Лизу к своим родственникам, быстро, по-деловому «оформил отношения» и окунулся в политику. И, как подозревала Лиза, только потому, что другого пути у него не было — так же, как не было его и у комсомольских работников, которые ринулись в бизнес.
Года три-четыре он приходил домой под утро, чаще всего от него пахло алкоголем. Вначале — дешевым, потом дорогим. Он учился профессионально произносить речи. Его статьи, фотографии, биографические справки все чаще появлялись на страницах прессы. И Лиза замечала, что это доставляет ему удовольствие. Если на протяжении двух-трех недель о нем не было ни слова на телевидении или в газетах, он тускнел, как медная копейка в воде. И придумывал способы напомнить о своем существовании. Лизу удивляло и то, что он не пошел в оппозицию, а, как писали в прессе, «отличался толерантностью», которая Лизе больше напоминала приспособленчество. В юности она заслушивалась его «кухонными» речами, была уверена, что он — пассионарий, а теперь ее раздражали его репетиции перед зеркалом, походы к имиджмейкеру, охранники. Но ужаснее всего было то, что и она пользовалась всеми благами, неожиданно свалившимися с неба. Хотя теперь, когда муж мог спонсировать ее проекты, они стали ей неинтересны…
Все, что вначале вызывало восторженность и эйфорию, теперь угнетало ее. Постепенно смолкали самые честные голоса, а СИСТЕМА продолжала существовать. Она напоминала Лизе песочные часы: перевернешь — и снова сыплется, только в другую сторону… И Лиза решила плыть по течению. Теперь она хотела лишь одного — обеспечить нормальное существование своему ребенку.
Лика росла немного странной — слишком молчаливой, слишком погруженной в себя. В семь лет она нарисовала и повесила в своей комнате плакат: рисунок и подпись, сделанная смешным детским почерком: «Люди — вы свободны!», и довольный отец часто заводил в детскую своих соратников, пока девочка не сорвала плакат со стены. Она могла рисовать часами, и Лиза отдала ее в художественную школу, затем — в институт, где она сразу же стала «белой вороной»…
Слава Богу, на наркотики не подсела и по дискотекам не шаталась. Но чего от нее ждать в будущем, Лиза не знала.
Новость огорошила: Лика выходит замуж. Лиза была уверена, что женихов у дочери нет, и вдруг такая неожиданность! Причем, как выяснилось, она даже не знает фамилии будущего мужа — только имя и место работы. Лизе пришлось срочно сесть за телефон. Вздохнула с облегчением только тогда, когда от знакомых узнала, что Денис Владимирович Северин — человек обеспеченный, достойный, перспективный, к тому же — коллега, закончил тот же институт, что и она сама, а сейчас успешно работает в рекламном бизнесе. Значит, не охотник за деньгами или авторитетом отца невесты.
— Ты хоть понимаешь, что так не делается? — спросила Лиза.
