школе. Они постоянно искрили, фонили, самопроизвольно вырубались и врубались, как бы наглядно демонстрируя сам факт существования электричества.
Сцена, как по воле темных сил, без всякого на то согласия с нашей стороны наполнялась в самые неподходящие моменты дымом, скрывая на длительное время нас от зрителя и самих себя. Но концерт шёл.
Слов было не разобрать, грохот стоял, но звука, как такового, не было. Сама же сцена подозрительно прогибалась под ногами, а микрофоны на стойках от этого раскачивались так, что так и норовили клюнуть то в нос, то в глаз, а то и залететь прямо в рот.
Лично для меня такое неудобство выражалось вот в чем: когда играешь на флейте, то железный наконечник микрофона, болтающийся перед носом, попадая по инструменту, каждый раз хочет разбить тебе губу, а тем самым вывести из игры уже надолго. Что тут возразишь – хоккейный стадион!
Бедного Борю несколько раз било током от этих микрофонов так, что он практически терял сознание. В общем все было как-то не так, если не сказать – просто чудовищно…
Бесспорно было только одно – кайф в каждом этом неудобстве был, и не просто был, а был огромный!
Мы играли большие концерты, на большом стадионе и никто, никого уже не только не стеснялся, но и не боялся.
Все пришло к своему логическому финалу – самые большие сцены оказались доступными и возможности их оказались феноменальными.
И покатил российский рок-н-ролл по стадионам этой большой страны. А вместе с ним, покатил и «Аквариум».
Но вернемся опять к началу концерта, который вроде бы шёл, но, как вы помните, странно. А странное было в том, что милиционеры, проснувшись от Севиного замечания, продолжили «вязать» дальше. Просто слушать концерт для них оказалось непозволительно просто!
«Вязали» они посредством оттаскивания от сцены, с последующим выволакиванием за пределы зрительного зала. Свет в зале по чьему-то мудрому решению никто не выключал, и концерт шёл в странном режиме – мы играем, а свет в зале горит. Ну прямо как на матче! Милиция же не торопясь выволакивает народ из зала. И всех это устраивает!
Так продолжаться не могла, Борис не выдерживает и бросает гитару. Музыка опять прерывается, со сцены звучит ещё одно обращение к стражам порядка, на этот раз они не обращают на него никакого внимания, продолжая растаскивать публику.
Возникает длинная пауза, которая может в конечном итоге начинает менять ситуацию. И опять происходит чудо… Видимо почувствовав какую-то подозрительную тишину со сцены, стражи вновь дают слабину и опять впадают в оцепенение …
Концерт продолжается и движется далее по нарастающей. И тут мне попадает на глаза следующая картина – в зале, вдоль сцены, схватив крепко за волосы, в буквальном смысле волокут нашу американскую приятельницу по имени Дженни. Волокут её два храбреца в милицейской форме. Видимо волокут из зала…
Не сговариваясь мы все прекращаем играть, на сей раз уже с серьезными намерениями выручать товарища из беды.
Боря ещё раз обращается к милиции с призывом остепениться и перестать колотить свой же народ, короче, концерт начинает походить на дискуссию с представителями органов порядка, а не на общение со зрителем. Чушь какая-то!
Но эта пауза в конечном итоге оказывается последней. С этого момента наступает относительное примирение с обоих сторон. И публики, и милиции.
Ситуация разряжается сама собой – в зале гаснет свет, милиция как-то сама собой успокаивается и более уже никто не оттаскивает людей от сцены, благо желающим есть где стоять, а партер встает на своих местах и оставшуюся часть концерта проводит стоя. Практически все, наконец, довольны!
К концу программы никто не помнит с чего все началось. Великая сила искусства берёт своё!
Так что с этого момента признание «Аквариума» было абсолютным. И не только у власть имущих, но и у их окружения.
Вот пример этому. Все тетеньки-билетерши, работавшие в то время в «Юбилейном» подбирались тогдашним начальником отдела кадров по одному основному принципу – он брал на работу только прошедших тюремную службу женщин. Бывших надзирательниц, телефонисток, поваров, нарочных…
Кого из «Крестов», кого из Выборга, кого с телефонного узла МВД, в общем они все имели дело с заключенными по бывшему основному месту работы.
Тихие они были такие, но службу свою знали крепко и если куда им было велено не пускать, так и не пускали. Никакие уговоры и авторитеты не действовали. От этого попасть на концерт, даже со служебного входа, было практически не возможно. Многие знаменитости, не имея билета, оказывались на улице, благодаря принципиальности этих барышень. Нет пропуска – пошел вон!
Так вот эти тетеньки-билетерши в последний день подошли ко мне, когда я с чашкой кофе сидел в буфете и, обступив полукольцом, неожиданно заявили:
«Мы вам хотим сказать спасибо! Вы хорошие, воспитанные мальчики, нам нравится ваша музыка, приходите к нам играть ещё!», – после чего и рассказали о себе то, что я вам только что поведал. Я не знал смеяться или плакать!
Потом они извинились за то, что иногда кое-кого не пускали, но мол работа такая, да и вообще… Я был в шоке! Это сообщение произвело на моих товарищей не меньшее впечатление! Ещё совсем недавно за босые пятки на сцене – под запрет, а тут такое…
Глава 17 Двигаться дальше
Возвращаясь к телевидению, нельзя пропустить такое крупное явление, как Клара Фатова79.
Эта крепкая и цепкая женщина стоила целой съёмочной группы. Она поставила, то что в мире теперь называется «клип-мейкерство» на питерском телевидении на поток. Так в мире, я уверен, не работал никто. Есть разница между советским кинопроизводством и Голливудом? Есть, ответит каждый!
Но мало кто знает, что основная разница даже не в качестве фильмов, а в темпе и скорости их съёмок. Если в России фильм снимают за полтора-два года, то в Голливуде, за 2 – 3 месяца. И это самые серьезные картины, типа «Титаника» Камерона.
Клара Фатова победила Голливуд ещё в 80-х – она снимала иногда по три клипа за один короткий выезд ТЖК – одна машина, одна камера, один телеоператор, один короткий телевизионный съёмочный день длинною в 3 – 5 часов и три клипа!. Вот это темп!
Выходила её программа «Кружатся диски» один раз в неделю и за это время она успевала показать как минимум 4 – 5 коллективов с короткими связками из попугая и ведущего. Мир тесен и в эти жернова так же неминуемо попали и мы.
Правда, Клара обладала и ещё одним очень значительным достоинством – если ей начинаешь что-то предлагать для съёмок, так после этого она ни во что не вмешивалась, а только была рада, что за неё сейчас подумают, придумают и вообще все сделают.
Ах, какое это было редкое качество для телевидения того времени, хотя для сегодняшнего, наверняка то же.
Благодаря этому ценнейшему качеству в эфир прошли «Танцы на грани весны» и «Сны» примерно в том виде, в котором хотелось их видеть и одновременно можно было снять.
Это были мои первые попытки в режиссуре, правда чужими средствами, но практически всю натуру, все мизансцены, все движения выбирал я сам и только шофёр иногда ворчал, что ему скоро смену сдавать…
Чуть позже на свет появилась и телевизионная версия «Мир, как мы его знали…» – то же её рук дело.
Все телевизионные клипы тех времен были предтечей малобюджетного кинематографа. За короткое время, малыми средствами или вообще без таковых увековечивались целые эпохи в жизни города и жизни страны. За короткое время они снимались, монтировались, а затем бесследно исчезали.
Вы напрасно думаете, что эти материалы кто-нибудь хранил эти годы. Не тут-то было!
