неузнаваемости. Да, его одиночество неизбывно, но ведь существует долг перед родными и даже не родными.
Жизнь возвращалась на круги своя. Джон снова стал замечать, что им интересуются девушки, у него появились новые друзья — Джо и Чарли.
Как-то Джо пришел со своей подружкой и с подружкой подружки. Она представилась: Прис. Маленькая шатенка с вздернутым носиком и большими голубыми глазами. Совсем ребенок. Джон так и воспринял ее. Он относился к ней, как к младшей сестренке, и даже предложил ее отцу оплатить ее дальнейшее образование. Но ее отец, человек военный, отказался от помощи какого-то артиста. И Джон даже не обиделся.
Настал день, когда солдат-певец службу закончил. Пожалуй, это был первый солдат, ради которого собиралась пресс-конференция.
Он шел через холл, когда знакомый — из той, прежней светлой жизни — голос окликнул его.
Марион, которой не меньше, чем Полковнику, Джон был обязан своей судьбой певца, в офицерской форме стояла перед ним. От радостной растерянности Джон покраснел. Протянул к ней руки. Опустил. Смутился еще больше. Спросил:
— Марион, что я должен делать — брать под козырек или целовать вас?
— По уставу, сэр, — ответила та, бросаясь ему на шею.
На них начали обращать внимание. Какой-то большой военный чин, решив, что Марион просто поклонница, выразил неудовольствие по поводу ее поведения. Джону пришлось объяснить, что они давние друзья.
Давние? Почти семь лет! И почти два года нет мамы.
Мысль, что мама не ждет его, мгновенно отразилась на его лице. И лицо это, так редко теперь освещенное радостным удивлением, погасло совсем. Марион сразу все поняла:
— Не надо, дружок. Ты ведь возвращаешься домой; И, конечно, к маме. И она ждет тебя. Завтра ты будешь дома…
— Босс! Эй! Ты уснул? Приехали.
— Куда, Лам?
— Домой.
— Но ведь ты хотел отвезти меня в новый центр к Сэму.
— Да, а ты вдруг сказал «домой»!
Этого Джон не помнил. Вздохнул — домой так домой… Поездка не принесла облегчения. Но Лам не виноват.
— Спасибо, дружище! Всего.
— 0'кей, босс. На завтра есть планы?
— Никаких…
Джон прошел к себе. Присел к столу. От непонятной тревоги бешено колоти лось сердце. Что-то он не сделал сегодня.
Дождь за окном забарабанил сильнее. И под его дробь всплыли слова маминого госпела. Джон содрогнулся всем телом, вскочил, схватил из стенного шкафа старую кожаную куртку, шлем и перчатки и в три прыжка, словно герой вестерна, лег ко и бесшумно слетел по лестнице. Вывел из гаража «Хонду». Мотор взревел. Он прыгнул в седло и под шедшим стеной дождем понесся в сторону Форест-хилла.
Дорога была пуста. О риске Джон просто не думал. Он словно боялся опоздать.
Мотоцикл он бросил у входа. Едва сдерживаясь, чтобы не бежать, он шел вверх — туда, где ждала его мама.
Забыв о дожде, Джон опустился на колени перед ее могилой и замер. И тут же тревога отпустила.
— Мама. Мамочка. Здравствуй. Я вернулся, мама. Вот теперь он был дома.
Когда он поднялся, то почувствовал — в мире что-то изменилось. А это просто кончился дождь.
2 глава
Джон смотрел в зеркало, упорно стараясь ни о чем не думать. Почти и не думал. Потом взгляд его стал осмысленным, и он увидел, наконец, свое отражение.
Черный кожаный костюм причудливо переливался, волосы блестели, а влажные глаза казались темными-темными, словно на них надели контактные линзы другого цвета. Собственная внешность не понравилась Джону.
Придвинув лицо ближе, он поймал в зеркале свой цвет глаз и успокоился. Стекло пошло радужными переливами от дыхания. Он пальцем написал два слова: Лиз и Прис. Имена дочери и жены. А над ними — большую, насколько хватило, букву Г — первую букву маминого имени.
И тут же в Джоне всплыл мамин любимый госпел. Совсем скоро он будет петь его со сцены.
Сегодня он снова после восьми лет кинокаторги выходил к людям.
После армии Джон не находил себе места, а все ждали от него песен. Как-то раз заявился Полковник и с порога выложил новость:
— Вождь тебе кланяется.
— Спасибо. Ему тоже привет, — слегка удивившись, ответил Джон.
— Ты что, милок?! Ему что, твой привет нужен, что ли? — возмутился Полков ник простодушию питомца.
— ?!!
— Да — ты! Ты!!! Пожалуй, малыш, ты был прав, когда говорил, что станешь Королем, когда Вождь признает тебя, — и прикусил язык.
Джон посмотрел на своего патрона недоуменно: слишком ясно помнил — того в купе при разговоре не было. Значит, ребята сболтнули, У Полковника даже среди ребят были свои люди. Только — кто? Джо и Чарли отпадают сразу. Новички. Дам? Нет. Слишком привязан. Без тени зависти. Рэд? «Друг, почти брат». Невероятно. Невероятно?
Джон и не думал, что после армии Рэд вернется к нему. Но вездесущий и все могущий Полковник разыскал Рэда, привел. И тот снова стал близким, родным. Правда, теперь старый друг позволял себе вспомнить, как покровительствовал Джо ну в юности. Особенно говорлив и хвастлив становился после спиртного.
Это было ново и Неприятно. Джон решился поговорить с другом и получил жесткий отпор:
— Не волнуйся обо мне. Это от армии. Отвыкну. Думай о себе. У тебя самого дурная наследственность…
Еще не успев дослушать, Джон врезал Рэду такую оплеуху, что тот отлетел к стене и рухнул на тахту. Внутри все зашлось от бешенства и омерзения. Джон отошел к столу у окна. Взял тонкую датскую сигару. Закурил. Курево не принесло облегчения. Дым лишь резко обжег горло. Швырнув сигару в пепельницу, он уперся взглядом в окно и слушал, как «почти брат» барахтается на тахте. Наконец, сзади раз далось топтание, и Джон увидел в стекле, что Рэд нерешительно протягивает руку — тронуть его за плечо.
Передернувшись от гадливости, Джон стремительно обернулся. Рэд, спрятав глаза, забыв опустить руку, сказал:
— Прости, босс. Я не хотел. Не думал. Все зеленый змий чертов.
— Ладно. Катись… Наутро Полковник сказал:
— Что там произошло с Рэдом? Парень просто не знает, куда деваться от горя и раскаяния. Прости уж во имя былого.
Джон не посмел отказать. Взглянул исподлобья. Кивнул.
И вот сейчас вспомнил. Понял, кто информирует менеджера.
Полковник терпеливо ждал, когда питомец оторвется от воспоминаний. Пусть вспоминает. Брыкаться-то не в его интересах. Он в стойле Полковника — ведь все начинается заново. А что он без Полковника? Голос, мордашка (Полковник твердо был в этом уверен). А у него, Полковника, талант!
