— Бонь, давай лучше я с ней поговорить попробую, — неожиданно предложила Света. — Видишь, девочка тебя боится и стесняется…
— А дракона она бояться не будет, — саркастически хмыкнул Боня.
— Ну, я все-таки женщина. Или ты об этом уже забыл?
— Пока с ситуацией не определимся, боюсь, что и вправду лучше мне об этом не вспоминать. Когда ты в драконьей ипостаси, местные тебе повредить не смогут, мне так спокойнее будет. Не думаю, что нас не заметили, скорее еще не решили, как себя с нами вести. Не хотелось бы, но исключать нападение с их стороны пока нельзя.
Пикси сумели прямо налету соорудить целых три здоровых бурдюка из ткани и теперь притащили их с водой. В каждом — литров по десять. Боня хотел аккуратно побрызгать водой Улдуз в лицо, но не удержал угол бурдюка и вылил на нее пару литров. Получилось не очень вежливо, зато эффективно. Девочка вскочила прямо из положения лежа.
— Извини, у меня случайно так получилось, — попробовал оправдаться Боня, но, кажется, напрасно. Улдуз ему явно не поверила, да и, похоже, совершенно серьезно считала, что он был вправе так поступить.
— Прости меня, неразумную, блеск твоей силы ошеломил меня, — забормотала она, разрываясь между желаниями упасть на колени и сделать ноги. В итоге получилось что-то вроде книксена. Боня оценил:
— О, я смотрю, воспитание северных соседей не осталось для тебя чуждым!
— Ой, а что я сделала? Я и сама не поняла. Только отцу ничего такого не говорите. Он у нас ярый сторонник старины и хранитель традиций. Он меня убьет! — Девочка, правда, сказала все это довольно легкомысленным тоном. В то, что отец может ее убить, она явно не верила.
— Хорошо, передай отцу, что я с удовольствием приму его завтра утром. Только я не Тэнгэр-Эцег и к сотворению всего, что нас окружает, отношения не имею. Хотя я тоже деус и хочу вернуть этому миру те возможности, которые он утратил много тысяч лет назад, когда умерла магия. Ты видишь, кто меня сопровождает? Сплошь магические существа. Пикси, гаргульи (их, кстати, зовут Эвриала и Сфенон). А дракон — это Света, моя жена, между прочим. И она хотела с тобой поговорить.
— Ты женат на Тэн-Шоне? А как же вы… — Улдуз замялась, но очень выразительно посмотрела Боне, скажем так, ниже пупка. Тот даже застеснялся.
— Рано тебе еще о таком рассуждать, — вмешалась в разговор Света, — но можешь не беспокоиться, у нас с этим все хорошо. А вот Небесной Волчицей (Тэн-Шон) меня обзывать не надо. Я, конечно, понимаю, что волк у вас — зверь уважаемый, но я — чистокровный дракон, Светозарная, нет, Солнценосная из клана Волоховых! Понятно?
Улдуз уже явно устала бояться или удивляться. Теперь Боня улавливал только исходящие от нее эмоции любопытства пополам с восторгом. Как же, девочка в сказку попала! Она переместилась поближе к Свете и уселась на пол рядом с ее мордой.
— Ты такая красивая! Можно я тебя поглажу?
— Ты меня с кошкой-то не путай! — фыркнула Света. — Но если интересно потрогать, что у меня за шкура, так и быть, разрешаю. Крепкая она, мечом не прорубишь.
Боня с интересом посмотрел на Улдуз. При таких формах — и такой непосредственный ребенок по поведению! Боня решил не мешать женскому разговору и тихонько выскользнул из шатра.
Наступила ночь, и черно-фиолетовое небо было усыпано яркими звездами. Луны не наблюдалось. Кажется, в этом мире ее не было вообще. Но благодаря своему ночному зрению Боня видел все вокруг очень четко. Развалины вокруг шатра были совсем невысокими, поднимаясь над землей на один-два кирпича. Метрах в ста темнело почти полностью сохранившееся здание. От нечего делать Боня решил посмотреть, что это такое. Воздух был наполнен приятными ароматами степных трав, легкий ветерок дул в сторону города и реки. В общем, лепота, и хотелось прогуляться.
Боня не спеша дошел до высокой стены и стал ее обходить, весело помахивая посохом. Настроение у того тоже было отличное, а может, Бонино передалось. Вообще, чем больше Боня общался с мелорнами, тем больше поражался. Растение — и разумное! Может, не совсем как человек, но ведь и люди разные бывают. А тут у него в руках совсем молодой побег, но тоже — личность. Или ему все знания и опыт старого дерева предались?
Оказалось, что за углом Боню ждали. Какие-то три шкафо-подобные личности: каждый ростом под два метра и весом не менее двух центнеров. Причем все это — сплошные мышцы. Один держал в поводу коней, а двое других двинулись к Боне. Один — прямо в лоб, другой — за спину, отсекая путь к отступлению.
— Ну что, колдунишка, сам пришел, — крайне неприятным голосом начал первый «шкаф». — Хан приказал тебя к нему доставить, но голову можно и отдельно от тела, неверная собака!
Боня мысленно выругался. Надо же, о Свете беспокоился, а сам поперся гулять без своего ПП, хорошо хоть доспех не «снял». Орать и звать на помощь не хотелось, но голос он все-таки повысил:
— Ты не слишком вежлив, воин. А зря! И я не колдун, а деус. Передай своему хану, что, если он хочет меня видеть, пусть сам ко мне приходит, а хамов и дураков пусть больше не посылает!
«Шкаф» нехорошо усмехнулся и потянулся к рукоятке сабли. Боня перехватил посох и попытался ударить набалдашником. «Шкаф» только небрежно вскинул вверх левую руку в латной перчатке, прикрываясь от удара, одновременно правой выхватывая саблю.
Рукопашным боем, а тем паче боем на посохах, Боня никак не владел. Некоторое время он посещал занятия по карате, но реально оценивал свои возможности и бить ногами профессионального воина даже не стал и пытаться. Вся его надежда была продержаться до прихода подмоги. В том, что его сложное положение кто-нибудь из команды заметил, он не сомневался.
Только вот посох думал явно по-другому. Вместо того чтобы застрять в латной перчатке «шкафа», он немыслимым образом изогнулся, обошел руку и засветил противнику в лоб. Не слабо так засветил. На шлеме воина образовалась круглая вмятина сантиметров в пять глубиной, а сам он осел на землю, так и не успев замахнуться саблей.
Не глядя, Боня отмахнулся посохом за спину, чувствуя там другого противника. На сей раз посох застрял, и Боня повернулся посмотреть, что случилось. Оказалось, что отводок вытянулся и обмотался вокруг шеи второго «шкафа». Причем оставил для шеи места раз в пять меньше, чем ей было нужно в нормальном состоянии. Фактически голова у второго воина была попросту оторвана, а он сам заваливался на бок в явно не подлежащем ремонту состоянии. Боне показалось, что посох что-то довольно пропел и вернулся к своей исходной форме. Голова у падающего воина при этом развернулась на сто восемьдесят градусов.
В легком обалдении Боня повернулся к оставшемуся противнику. Тот с мрачным, но решительным выражением лица сорвал с седла ближайшего коня лук и колчан и теперь как раз целился в него.
— Прекрати, — Боня срочно дорастил мановый доспех до закрытого, — ответишь на мои вопросы — и сможешь уехать целым. Мне твоя жизнь не нужна.
Стрела просвистела и отскочила от его груди. Упорный «шкаф» схватился за следующую. Боня взял посох поудобнее и сделал шаг к стрелку. Двигался он теперь медленно, так как твердая мана хоть и меняла форму по его желанию, но делала это отнюдь не мгновенно.
Добраться до степного камикадзе Боня не успел. Над головой раздались рев и хлопанье крыльев, и на воина вместе с несчастными лошадьми сверху обрушилась Света. Гаргульи и пикси тоже оказались рядом, а через минуту подбежала и Улдуз.
— Бонечка, ты цел? — крайне обеспокоенным голосом спросила Света. Спасибо хоть больше не ревела, а говорила почти нормально, а то Боня во время ее атаки чуть не оглох.
— Да что со мной будет? — Боня сделал вид, что набить морду трем бугаям практически голыми руками для него вполне обыденное дело. — Но за заботу — большое спасибо. Знаешь, как это приятно, когда о тебе кто-то беспокоится…
Боня потянулся руками к Светиной морде и чмокнул ее в нос:
— Золото мое! — Затем он повернулся к тому, что осталось от последнего воина. — Как я понимаю, поговорить с ним уже не удастся… А я надеялся узнать, кто они и кто их сюда послал…
— Ну это и я могу сказать. — Улдуз стояла рядом и с интересом рассматривала следы побоища. — Это
