права.
Козырь не отказал в немедленной аудиенции.
— Милости просим, товарищ Сегал, — со сладенькой улыбкой встретил он Ефима. - Все знаю! Мне только что звонил Пеньков. Садитесь, пожалуйста! — он приглашающе указал на широкое мягкое кресло.
Ефим сел.
— И все-таки я требую, — сказал он, — список семей, переселенных за последние два-три года на освободившуюся заводскую жилплощадь в благоустроенных домах.
- Знаю, знаю, - мягко перебил Козырь, - к вам обратилась с жалобой Елизавета Панфилова. Муж ее, бывший работник нашего завода, героически погиб на поле боя, защищая честь и независимость нашей любимой Родины.
Ефима передернуло: высокие слова из уст Козыря звучали как надругательство.
- Панфилова была у меня месяц назад на приеме. Я ей тогда ничего не пообещал. Но взял на заметочку... Вот теперь,у меня для нее есть на примете кое-что существенное. Мы ее скоро переселим. Так что считайте вопрос улаженным, дорогой товарищ корреспондент, то ись, закрытым.
Отказываясь поверить в неожиданную удачу, Ефим испытующе посмотрел на Козыря.
- Это правда?
— Могу повторить, — Козырь приложил к груди пухлую ручку.
- Незачем, - Ефим положил перед ним письмо Панфиловой в редакцию. - Лучше прочтите сами и, пожалуйста, дайте официальный ответ.
Козырь растерялся. Всего лишь на мгновение. Быстро овладел собой, вежливо предложил:
— Оставьте письмо, я его прочту и на днях отвечу.
— Почему же на днях? — не согласился Ефим. — Письмо короткое, прочтете его минуты за две. Две минуты, всего-то! Ответ ваш на него еще короче, он у вас, вы сказали, подготовлен. Ведь составлять списки переселенных за три
года куда дольше и хлопотнее.
Козыря словно кипятком ошпарили, но он взял себя в руки.
- Будь по-вашему.
Через несколько минут секретарша принесла напечатанный на бланке ответ. Козырь неразборчиво подписал.
- Вот, пожалуйста, получите! - Сквозь тоненькую пленочку учтивости в его глазах проступала ненависть.
С трудом веря в удачу, Ефим схватил бумагу, быстро вышел из козыревского кабинета.
- Вот, - он положил ответ Козыря на стол Гапченко.
Федор Владимирович прочел, с изумлением поднял глаза на Ефима.
- Что за чудеса?! Скажи на милость! Просто не верится! Как тебе удалось выколотить из Козыря такое? Что - финский нож ему к горлу приставил?
- Хуже финки, хуже! - Ефим в нескольких словах рассказал о своем тактическом приеме.
Гапченко слушал внимательно, не перебивая, напряженно. Машинально полировал ногти. Попробуй, угадай, доволен он или не доволен победой Ефима? А Ефим ликовал! Он сделал для семьи погибшего воина доброе дело и сам, как говорится, не остался внакладе, если вообще при сотворении добра о каком-то накладе уместно упоминать.
Через несколько дней счастливая Елизавета Панфилова переехала со своими сынишками в двадцатитрехметровую комнату в капитальном кирпичном доме со всеми удобствами. Надо ли говорить, что она денно и нощно молила Бога за своего благодетеля, рассказывала о нем всем и каждому... И в редакцию прислала большое благодарственное письмо.
Первые дни сентября выдались теплыми, тихими - начало бабьего лета. В предвечернюю пору одного из таких дней Ефим направлялся в полюбившийся ему парк на свидание с Розой. Он пришел в условленное место встречи почти за полчаса до назначенного времени, сел на скамейку и решил пока спокойно кое-что обдумать. После недавнего благополучного новоселья Панфиловых он не может найти ответ на вопрос: почему Козырь так быстро уступил натиску корреспондента? Страх разоблачения? Вряд ли. Мотька прячется за Козырем, Козырь за Мошкаровым, у генерала Мошкарова есть «наверху» Дьяков... Существование невидимой негласной цепочки, обеспечивающей силу и неуязвимость каждого ее звена, Ефим, кажется, уразумел... На редакцию Козырь плюет: чего стоят хотя бы восемнадцать метров на пятерых, преподнесенные Гапченко! Интуиция подсказала Ефиму: Савва Козырь много хитрее и подлее, чем видится, что, ретируясь перед ним, он что-то берет в расчет. Что именно? Непонятно. С Пеньковым дело проще. Цыкнул хозяин: «Марш, Мотька, под лавку!» - и Мотька, поджав хвост, повизгивая, ползком, ползком, да в самый угол...
Занятый своими мыслями, Ефим не заметил, как подошла Роза.
- О чем вы так размечтались, если не секрет? - спросила она негромко.
Ефим вздрогнул, смешался, вскочил со скамьи.
- Действительно, размечтался. Житейские вопросы решал... Простите!
- Так и быть, на первый раз, - ответила она с шутливой строгостью.
Они шли рядом по чуть освещенной аллее, рука в руке. Ефим поглядывал на свою спутницу, любовался ее нежным профилем, чуть вздрагивающими темными ресницами, слегка смущенной улыбкой, пышными вьющимися волосами, старательно уложенными - возможно, для него! Ефим с волнением ощущал трепетное тепло ее пальцев в своей руке. Его волнение передалось и Розе. Будто сговорившись, они остановились, Ефим привлек девушку к себе. Она не противилась, прижалась к нему, откинула голову. Он жарко поцеловал ее, губы девушки, мягкие, прохладные, слегка пошевелились в ответ... Он еще и еще целовал ее, уже не помня себя.
- Довольно, Фима, довольно! - Роза опомнилась первой. - Оставьте немножко на следующий раз! - Она, смеясь, загородила лицо руками, вырвалась из крепких объятий.
А потом они бродили по аллеям, дурачились и смеялись, радовались неосознанной радостью, жалели, что так быстро промелькнул прекрасный вечер...
По прямой широкой аллее с высокими липами и кленами по сторонам, не торопясь, направились к дому Розы. Внезапно, как нередко бывает в сентябре, налетел порывистый ветер, сорвал с деревьев уже желтеющие листья. Один опавший листок завершил свой первый и последний полет на кудрявой головке Розы. Глядя, как лист тесно прижался к ее волосам, Ефим вспомнил свое стихотворение «Сентябрь». Он уже собрался прочесть первые строки:
«Уходит лето. С каждым днем Зеленый лист чуть-чуть желтеет,
Скупее солнце землю греет Все угасающим огнем...», -
но Роза вдруг произнесла совершенно прозаическую фразу:
- Да, едва не забыла... Мои родители просят вас зайти на чашечку чая, вечером в буцни или в выходной день, как вам удобно.
Словно с неба на землю спустили Ефима. Стихи замерли на губах... А ему так хотелось прочесть их Розе, услышать ее похвалу! Однако, вместо этого...
Разумеется, он обязан познакомиться с родителями своей предполагаемой невесты, как же иначе?
- Да-да, непременно, я побываю у вас. Но... понимаете, у меня очень скудный послевоенный гардероб.
- И вам неудобно появиться у нас не при параде, - договорила Роза. — Полно, мои папа и мама достаточно тактичные люди. И встречают не по одежке.
- Тогда до ближайшего воскресенья!
Он весело шагал к общежитию, совсем беззаботно, как буцто бы и не существовало на свете ни завода, ни газеты, ни трудных дел, ни неустроенности.
Глава двадцать шестая
Не успел Ефим на следующее утро переступить порог редакции, как Пышкина вручила ему пачку
