географические особенности, которым придали форму, теперь были полностью скрыты.
— Я все еще ненавижу летать. Извини по поводу Ронана.
— Полет не был так плох, — заметила Блу.
Вообще-то, за исключением Ронана, ей даже понравилось — чувство, будто плывешь в очень шумном пузыре, где возможны любые направления.
— Я думала, будет хуже. Тебе, наверное, надо просто отключить разум, и все будет нормально. А что касается Ронана…
— Он питбуль, — сказал Адам.
— Я знаю несколько довольно милых питбулей.
Одна из собак, с которым Блу гуляла каждую неделю, была белая с черными пятнами, и со столь милой улыбкой, какую только можно надеяться увидеть у собаки.
— Он из тех питбулей, которые создают сюжеты для вечерних новостей. Гэнси пытается его перевоспитать.
— Как благородно.
— Это позволяет ему чувствовать себя лучше относительно того, что он Гэнси.
Блу в этом не сомневалась.
— Иногда он ведет себя так, будто остальные хуже него.
Адам смотрел на землю.
— Он не имеет это в виду. Все из-за голубой крови в его венах.
Он собирался сказать что-то еще, когда его прервал раздавшийся крик.
— ТЫ СЛЫШИШЬ, ГЛЕНДОВЕР? Я НАЙДУ ТЕБЯ! — голос Гэнси, возбужденный и звонкий, эхом отозвался от покрытых деревьями склонов вокруг поля.
Адам и Блу нашли его стоящим в центре чистой, бледной области, его руки были вытянуты вверх, голова запрокинута, он кричал в небо. Рот Адама скривился от беззвучного смеха.
Гэнси улыбнулся им обоим. Ему было тяжело противостоять, когда он выглядел вот так: светящийся, с рядом белых зубов, как на брошюре колледжа.
— Раковины устриц, — сказал он, поднимая один из бледных объектов с земли. Она была чисто белой, края тупые и потертые. — Вот из чего сделан ворон. Как будто они были дорогой, ведущей к берегу моря. Раковины устриц на голой скале. Что ты думаешь об этом?
— Думаю, что это слишком много ракушек, чтобы их принесли с побережья, — ответил Адам. — А еще я думаю, что Глендовер тоже пришел с побережья.
Гэнси вместо ответа уставился на Адама.
Блу положила руки на бёдра.
— Так значит, ты думаешь, что они положили тело Глендовера в лодку в Уэльсе, и отправили в Вирджинию, а затем принесли в горы. Зачем?
— Энергия, — ответил Гэнси. Порывшись в сумке, он достал небольшой черный предмет, который был похож на очень маленький автомобильный аккумулятор.
Блу спросила:
— Что это? Выглядит дорого.
Он повернул выключатель сбоку, объяснил:
— Измеритель электромагнитной чистоты. Он следит за уровнями энергии. Некоторые люди используют их для охоты на призраков. Он должен показывать, когда ты рядом с духом. Но он также должен сказать, когда ты находишься рядом с источником энергии. С такими, как энергетические линии.
Она угрюмо посмотрела на устройство. Коробка регистрирующая магию, казалась оскорбительной для обеих, и для коробочки, и для магии.
Гэнси провёл устройством в метре над своей головой, как будто бы вызывал инопланетян.
— Ты находишь это ненормальным?
Она могла сказать, что он очень хотел, чтобы она назвала его ненормальным, так что она ответила:
— О, я уверена, это довольно нормально в определенных кругах.
Он выглядел немного задетым, но большую часть внимания отдавал прибору, который показывал два слабых красных огонька. Он заметил:
— Я бы хотел быть в тех кругах. Итак, как я сказал, энергия. Одно из других названий энергетической линии, это дорога…
— Дорога мертвых, — перебила Блу. — Я знаю.
Он выглядел польщённым и великодушным, как будто она была примерным учеником.
— Тогда просвети меня. Ты, наверняка, знаешь лучше меня.
Как и прежде, он говорил с явно выраженным великолепным старовирджинским акцентом, и слова Блу слышались коряво рядом с ним.
— Я только знаю, что мертвые путешествуют по прямым линиям, — сказала она. — Раньше по прямым линиям в церкви вносили умерших, чтобы сжечь их. Вдоль того, что вы называете энергетическими линиями. Как предполагалось, было действительно плохо, использовать любой другой маршрут, вместо того, который они выбрали для путешествия в виде духов.
— Верно, — ответил он. — Таким образом, само собой разумеется, что есть что-то в этих линиях, что поддерживает или защищает мертвых. Души. Ммм… психотипы. Сущности.
— Гэнси, серьезно, — к облегчению Блу, перебил его Адам. — Никто не знает, что такое сущность.
— Чем бы ни была сущность, Адам, это то, что делает личность тем, кто она есть. Если бы кто-то убрал Глендовера с дороги мертвых, я думаю, магия, которая держит его спящим, была бы разрушена.
Она сказала:
— В целом, ты подозреваешь, что он бы совсем умер, если бы его удалили из линии.
— Да, — согласился Гэнси.
Мигающие огоньки на его устройстве начали замигали более интенсивно, подводя их по клюву ворона к деревьям, где уже стоял Ронан. Блу подняла руки, чтобы кончики травы не били ее по рукам, в некоторых местах трава достигала ее талии.
Она поинтересовалась:
— А почему бы просто не оставить его в Уэльсе? Разве не там они хотели, чтобы он проснулся и был героем?
— Было восстание, а он был предателем английской короны, — объяснил Гэнси. Легкость, с которой он начал повествование, одновременно шагая по траве и следя за показаниями прибора, позволила Блу понять, что он раньше рассказывал эту историю много раз. — Глендовер боролся с англичанами в течение многих лет, это была отвратительная борьба между членами благородных семей с разными приверженностями. Валлийское сопротивление пало. Глендовер исчез. Если англичане и знали, где он, живой или мертвый, не было никакой надежды, что они обошлись бы с его телом так, как хотели обойтись с ним валлийцы. Разве ты не слышала о подвешивании, растягивании и четвертовании?
Блу спросила:
— Это так же мучительно, как разговор с Ронаном?
Гэнси бросил взгляд на Ронана, он был небольшим, нечетким силуэтом рядом с деревьями. Адам громко проглотил смех.
— Это зависит от трезвости Ронана, — ответил Гэнси.
Адам спросил:
— В любом случае, что он делает?
— Писает.
— Поверь, Линч испортит такое место, как это, за пять минут после прибытия.
— Испортит? Помечая территорию.
— Тогда, должно быть, он владеет большей территорией Вирджинии, чем твой отец.
— Я не думаю, что он когда-либо пользовался закрытым туалетом.
Все это казалось Блу очень мужским и аглионбайским, это обращение по фамилии и подтрунивание о привычке мочиться снаружи. А еще казалось, будто это могло продолжаться еще долго, поэтому она
