Роман Струков
Тень могущества
Пролог
Ракета, выброшенная в небо струёй раскалённых газов за несколько тысяч километров от Североамериканских Союзных Штатов уже миновала верхнюю точку невидимой параболы и со всей силой и скоростью, которые сообщало ей ускорение свободного падения стала рушиться вниз, к столице.
Игорь Ильвинский, руководитель научной программы противоракетной обороны САСШ «Ионный щит», как и полторы сотни других учёных внимательно следивший за траекторией полёта на огромном — во всю стену — экране Центра моделирования Военно-метеорологической службы САСШ, стиснул покрытые зеленоватой кожей кулаки.
Собственно, самой ракеты уже не существовало — осталась лишь тупорылая чушка боеголовки с сожжённой электромагнитным излучением электроникой. И хотя Ильвинский точно знал, что ядерного заряда там нет, нервы его были напряжены как перетянутая гитаристом струна.
В 23:04:39 по Гринвичу боеголовка вошла в соприкосновение с толщей ионизированного воздуха, пронизанного звенящим от сотен тысяч гаусс напряжения электромагнитным полем.
И перестала существовать — почти мгновенно.
Несколько центнеров оплавленной стали, врезавшейся в землю, могли заинтересовать разве что коллекционеров.
Испытания новейшей системы ПРО были успешно завершены, о чём поспешили сообщить все мировые каналы новостей.
Несколько дней спустя те же новостные каналы сообщили о разразившемся над Китаем сильнейшем «ливне столетия», уничтожившим все посевы риса.
Это было только начало.
0
Свинцовое небо таращилось на меня с высоты. Старая стена из треугольников оранжевого кирпича, на которую я опирался спиной, колола сквозь грубую серую ткань плаща, пытаясь меня отогнать. Получалось плохо.
От стены исходило тепло — такое же, какое исходит от сгоревшего прошлого. Тепло горькое, обжигающее, но его хочется пить и пить, не отрываясь, захлёбываясь, упиваясь воспоминаниями, давясь ими, но глотая, глотая без остановки. Узкий квадратик свинцового неба в вышине молчал. Небо понимало меня — хотя и было стиснуто бетонными монолитами башен.
Я опустил руку в карман, вытащил сигаретную пачку. Богато украшенная жутковатыми оскалами хромированных черепов «Смерть Филиппа Норриса» в своём траурном чёрно-серебряном облачении выглядела пугающе, но была лучшей альтернативой прочим маркам табака, расфасованного в пачки с фотографиями прокуренных лёгких, пациентов, прошедших курс химиотерапии и прочих вещей, тем или иным образом наводящих на мысль о неминуемой кончине всякого курильщика. Откинув крышку я извлёк пару леденцов от кашля и забросил их в рот.
Каждый спасает свою нервную систему как умеет — а я принадлежал к поколению, которое так и не выучилось курить. Нас отучали от компьютерной зависимости. Но никто нас не предупредил, что реальность — такое поганое место.
Виктор Берг появился из темноты проулка, полыхая трубкой, как шаттл на старте. Толстый мундштук из пластика, посверкивающий лазурно-голубыми вспышками электронного табло напрочь вычищал из втягиваемого зелья никотин и смолу, обогащая взамен дым лечебными ингаляциями, но Виктору было необходимо успокоить нервы. Соска дала бы тот же эффект, но даже в наши политкорректные времена разменявший пятый десяток дядя с соской вместо сигареты выглядит полным кретином.
— Джек, они начали убивать! — в голосе Виктора звучали панические нотки, абсолютно не вязавшиеся с бесстрастным лицом человека, мимические мышцы которого были парализованы с детских лет. И уж тем более состояние паники не подходило новёхоньким кевларовым латам с жирно намалёванной маркером от руки звездой начальника полицейского участка.
— А что спецотряд? Наша трижды прославленная группа быстрого реагирования? — лениво спросил я. Уходить не хотелось. — Ловит диссидентов?
— Не раньше, чем через тридцать минут. Фургон затерло в толпе на Витторио-стрит, так что ребята бегут на своих двоих. Но пока доберутся сюда, пока врубятся в обстановку…
— А чего требует эта шпана?
— Полста кусков в юанях.
— Мелочь. Можно бы скинуться. — проворчал я. — И не напоминай мне о зарплате полицейского — будто я не знаю, с чего ваша шатия на «земле» питается.
— Джек!! — у Виктора, похоже, вот-вот должна была начаться истерика.
— Иду я, — буркнул я себе под нос, с сожалением отлипая от стены. Покосился в свинец неба, отыскивая сигару полицейского дирижабля.
— С регистраторами на «Оке Саурона» я договорился, — развеял Виктор мои опасения. — Они сейчас уходят на облёт, так что окно минут в двадцать у тебя будет. Через восемь минут.
— Ага, — сказал я. Часы у Виктора были встроены в шлем, так что в этом вопросе ему можно было поверить. А вот насчет снятия системы наблюдения — это дудки, не те нынче времена. Терроризм повсюду свирепствует, знаете ли…
Я провожу рукой по скособоченным от времени треугольникам стены. Я обязательно сюда вернусь… когда-нибудь.
Если доведётся. Меня могут убить… но я — не знаю, почему, — уверен, что сегодня этого не случится. Не здесь, не так и не сейчас. Ещё не сейчас.
В сухом как кость рту скопилась густая, вязкая слюна. Я сплёвываю на ладонь — в белой пене выступают прожилки крови. Вытираю ладонь о плащ и сумрачно смотрю на Виктора. В его глазах — понимание.
— Скоро? — спрашивает он. Я не обижаюсь. Мертвецам всё равно.
Пожимаю плечами.
— Меньше полугода. Анамнезом я подтёр задницу. Где они и сколько?
— Не меньше шести человек — так утверждает «гадалка». Точнее не определишь. Они жгут бензин в бочке перед входом, так что теплодетекторы молчат. Стены в магазинчике из сотового бетона, так что эхо- локатор тоже глушится надёжно.
Я вопросительно поднимаю бровь. Виктор хмурится — и его я тоже понимаю. Можно дождаться спецотряда — правда, неясно, сколько заложников к тому времени останется в живых. Можно прибегнуть к услугам Стоуна. «Бладстоуна», как окрестили меня местные территориалы. Так или иначе, но тылы у Виктора будут дымится ещё долго — при любом исходе дела.
— Наблюдение результатов не дало — стёкла зеркальные. Так что… Как расположены — неясно, чем вооружены — непонятно, кто такие… вроде какая-то вампирская шайка. — Берг машет рукой, оборвав перечисление. Всё правильно, к этому я его и приучил. Кому нужно тщательно аргументированное отсутствие результатов? Во всяком случае, не мне.
Но я привык. Здесь, в Тени, слишком темно, чтобы утверждать что-то наверняка.
Откидываю полу плаща, пробегаю пальцами по клавиатуре плеера, задав последовательность композиций антикварных панк-групп. Вставляю в ухо наушник, обеими пятернями вздыбливаю волосы.
