другом конце континента, а с другой... Как бы не нашлось там что-нибудь похуже допельгангеров. Рядом сидела печальная обезьяна с едва отросшей золотистой шерсткой.
Седьмого в поход не взяли - слишком уж заметен. Да и здоровье его восстанавливалось медленно - младший Ракш, ходивший по отравленной земле руками, пострадал от воздействия Пустоши гораздо сильнее, чем его брат. Необычный больной до сих пор питался жидкой кашей и компотом из яблок.
- Пойдемте, уважаемый, - Ребенген старался не думать о госте Академии как о животном. - Уверен, они вернутся с победой.
Обезьяна протянула магу морщинистую лапу и заковыляла следом, в своих штанишках с большой пуговицей похожая на забавного карлика.
Ребенген перепоручил Ракша целителям и решил целиком посветить себя самому сложному делу в жизни - ловле Хозяина перевертышей на живца. Он не верил, что врагов удастся обманывать долго - среди талантов Бастиана лицедейство не значилось. Магу нужно было спровоцировать оппонента на действия и при этом молиться, чтобы Хозяин не выбрал в качестве цели кого-то еще, кому Провидение не будет подыгрывать столь откровенно.
- Да, - соглашался Нантрек. - Если бы ассассины в первую очередь явились к нашему доброму королю, я бы за благополучный исход не поручился. Какое счастье, что они не до конца понимают устройство Арконата!
От упоминания об убийцах у Ребенгена начиналась мигрень - маг привык, что сам ловит преступников, а не преступники гоняются за ним. Однако время открытого конфликта еще не пришло - после весенних зачисток в Арконате установилась обманчивая тишина. Учащиеся Академии разъехались на лето, объем оперативной работы сократился до минимума и весь рабочий день старший дознаватель проводил в своем кабинете, придумывая изощренные проклятья для допельгангеров. Никаких других способов удовлетворить жажду деятельности чародею не подворачивалось.
Арконийский Орден магов жил своей жизнью, младшие дознаватели и аналитики работали, не покладая рук, сопоставляя показания живых допельгангеров и выясняя подробности деятельности погибших. Никаких особых откровений, но перспективы вырисовывались пугающие: если Ребенген правильно понимал, то в активной фазе противостояния Арконат ожидали эпидемии, голодные бунты и паралич транспортной магии. Возглавляемый лично главой Целителей оперативный штаб бился над тем, чтобы проследить цепочки распространения приказов и выявить недостающие звенья, что оказалось совсем не просто - каждый допельгангер действовал в пределах небольшой, изолированной ячейки, а связные погибли первыми, словно были закляты как раз на такой случай. Старшего дознавателя решительно отодвинули в сторону - следователь по уголовным делам не очень подходил для нужд контрразведки. Чародей не обижался, но упорно пытался найти способ поучаствовать в веселье.
Над столом Ребенген висел список ингредиентов, которые, по мнению экспертов, хранились в сожженной лаборатории лицевого мастера, и он горячо надеялся, что допельгангеры вынуждены будут восстанавливать запасы с нуля. Отследить специфические заклинания никто не брался, а вот опийный мак, применявшийся при изменении внешности в больших количествах, казался многообещающим следом. Через длинную цепочку доверенных лиц и посредников чародею удалось добиться от теневых хозяев Гатанги невозможного - обещания дать знать о крупных партиях зелья, не докатившихся до уличных распространителей (в иное время за такую покладистость торговцы запретным товаром покидали свою гильдию ногами вперед). Оставалось дождаться, когда лицевой мастер возобновит работу. То есть, опять ждать.
Взбрыкнув, Ребенген потребовал себе списки арестованных с данными по возрасту, профессии, декларируемому происхождению, выполняемой в подполье задаче и дате внедрения, если она была известна. Просимое ему выдали сразу в виде аналитической записки толщиной в два пальца - дотошные целители классифицировали врагов по четырнадцати различным признакам, но со сделанными выводами коллегу не ознакомили. Дешевая тряпичная бумага, которую здоровенными связками выдавали всем (а вот нормального пергамента у начальства не допросишься), хранила на себе следы небрежности переписчика и подчищенные пятна чернил. Стиснув зубы, чародей пытался найти нечто, что десятки светлых умов не заметили без него.
За какую нить потянуть? Какую блестящую комбинацию предложить, чтобы не выглядеть сунувшейся не в свою миску дворнягой? Ребенген сделал ставку на интуицию: он брал имена из одного списка и пытался придумать, какие задания мог бы поручить такому агенту, а потом проверял свои догадки по другим записям. Некоторые случаи даже его ставили в тупик. Например, понятно, когда допельгангеры внедряются в довольно сплоченную среду городских нищих, а вот каких целей они пытались достигнуть, копируя циркового урода? Или - глухонемого помощника гончара? Загадочно. И не выяснишь теперь - оба отбивались от группы захвата до последнего.
Среди бесконечных списков затесался лист с коротким перечнем тех, кто ни в одну классификацию не попал - забавные исключения, вроде перевертыша с внешностью тирсинца или бабки-гадалки. Среди подобных персонажей Ребенген неожиданно обнаружил прозаического охранника караванов, ходивших, преимущественно, в Стах...
Зачем? Зачем возиться с подменой тупого костолома, когда хитрую контрабанду легче провезти приказчику или какому-нибудь купцу? Ответ напрашивался сам собой: нечто ценное нуждалось в постоянном, ненавязчивом присмотре верного человека. Причем, направление не было приоритетным - для связи с транспортным порталом, предположительно, находящимся в нижнем течении Эт'Кемаи, использовалось около дюжины агентов.
Этот след старший дознаватель решил разрабатывать лично.
Следуя заповеди 'Провоцируй!' Ребенген повадился встречать караваны, приходящие в столицу из Стаха, ходить среди встречающих, всматриваясь в лица, прислушиваться к разговорам, а один раз едва не заработал нож под ребра (его приняли за лазутчика конкурентов). Результат у хождения в народ оказался неожиданный - глава Цеха Целителей вызвал его для разговора.
- Я вижу, мэтр, вы заинтересовались нашими южными соседями? - мягко интересовался пожилой маг, с внешностью весьма заурядной и никому не внушающей особого трепета.
А зря. Не мэтр, не мастер, а господин Мурмалин (смешное имя, забавный человек) был воплощением той ипостаси Целителей, за которую члены Цеха заслужили свое обидное прозвище. Иногда ведь возникает необходимость исцелять не души, не тела, а общество, причем, от людей. И не от каких-то пошлых грабителей и убийц, которые способны разве что ближнего зарезать, а от тех, чье присутствие для королевства... вредно. Во всех странах и во все времена кто-то делал такую работу. Мудрые Основатели доверили ее той части магов, которые способны силой вырвать больной зуб у ребенка, но при этом испытывают отвращение к плоти мертвых животных. Кому, как не целителям решать, когда следует пожертвовать частью ради сохранения целого?
Вопрос господина Мурмалина требовал четкого и исчерпывающего ответа.
- Это логично, - отрапортовал Ребенген. - Допельгангеры родом откуда-то с юга, их магия перекликается с возможностями тамошних шаманов. Не может быть, чтобы южане совсем ничего не замечали!
Потребности откровенничать со своим начальником старший дознаватель не испытывал. Мурмалин возглавлял самую одиозную часть Ордена магов половину жизни Ребенгена, но допельгангеры были серьезным провалом, за который главе Целителей еще предстояло заплатить. Ни задевать его, ни оказывать ему услугу чародей не спешил.
- У вас есть конкретный след?
- Нет, - легко признался Ребенген, неожиданно вспомнивший, что Бастиан запретил посвящать главу Цеха в свои планы. - Но других следов тоже не наблюдается.
- Я могу свести вас с нашим агентом, проработавшим в Стахе двадцать лет. Он ответит на все ваши вопросы.
То есть, даст дознавателю еще один длинный список без выводов.
- Спасибо!
Ребенген покинул кабинет начальства с довольными видом и с той же застывшей гримасой полчаса бродил по Башне магов. Потом оцепенение спало, и чародей рванулся к залу переноса, лихорадочно вспоминая, где сейчас по плану должен находиться Повелитель Шоканги. Им нужно было поговорить,
